Игорь Росоховатский - Прыгнуть выше себя
Павел Ефимович выходит, садится в автомобиль, называет шоферу адрес. Машина мчится, разбрызгивая лужицы с осколками неба и солнца. Промытые дождем стекла витрин сверкают, за ними застыли манекены в наимоднейших одеяниях. Они, как в сказке о спящей царевне, будто только и ждут своего часа, чтобы пробудиться. А у витрин, зачарованные их блеском, останавливаются мужчины и женщины, среди них есть похожие на манекены — тоже гордые, разодетые, довольные собой, но умеющие двигаться и совершать самые разные поступки, не зная, к чему они приведут, видящие только свои первые шаги к желаемому и спешащие их сделать.
Трофимов недоволен собой — он никак не может справиться с беспричинным раздражением, не помогают даже успокоительные тесты. Он думает о симпатичном человеке, создавшем, однако, опаснейшую игрушку, поведение которой непредсказуемо. Эта игрушка кажется Павлу Ефимовичу чем-то похожей на манекен, ждущий своего часа, а чем-то — на дремлющего человека, и от этой загадочной двойственности исходящая от нее угроза воспринимается им острее, болезненней, он не знает, как следует реагировать на нее. Вот здесь-то — он наконец понимает — и скрыта пружина его раздражения. И как только он это понял, приходит успокоение. Он на секунду прикрывает глаза и расслабляется — до разомления. Потом быстро напрягается, собирая мышцы в твердые комки, говорит себе: «Я справился с раздражением, я спокойный». И он действительно становится почти спокойным к тому времени, когда входит в вестибюль института, где работает Арсений Бурундук.
Дежурная по его просьбе звонит в отдел, и вскоре к Трофимову спускается в лифте Арсений Семенович. Выглядит он мрачным, обеспокоенным, резче обозначились мешки под глазами, движения вялые,— видимо, он очень устал. Они здороваются, как старые добрые знакомые, проходят в пустующий сейчас кабинет начальника охраны. Павел Ефимович достает из папки фото:
— Взгляните.
Бурундук только касается взглядом фото, на котором изображено лицо «с особыми приметами» — безупречной правильностью черт.
— Да, это он. Два дня назад Варид исчез из лаборатории, где менял облик.
— Почему сразу не заявили?
— Прошло только два дня...— Голос звучит удивленно, но на лице отражаются растерянность и тревога.
— За это время он успел освободить опасного преступника и при этом ранил милиционера.
Павел Ефимович хорошо видит, какое тягостное впечатление производят его слова на ученого.
— Вы обязаны помочь нам побыстрее разыскать этого вашего... пока он не натворил чего-нибудь похуже.
Арсений Семенович пожимает плечами, упрямо встряхивает головой, отвечает и следователю, и своим сомнениям:
— Но Варид не может... не должен делать ничего дурного. Вся программа его мышления и поведения, его личность направлена исключительно на добрые дела. Правда, в отношениях с людьми он может быть несколько наивен, как ребенок. Ведь он предназначен... Ну, это сейчас неважно. Важно, что он запрограммирован так, чтобы не причинять зла, даже по мере сил бороться со злом, если, конечно, он его распознает. Вы же понимаете, что в программах нельзя учесть всего...
— Как же вы решились предоставить ему самостоятельность? — жестко и требовательно спрашивает Трофимов.
Арсений Семенович не опускает взгляда, отвечает задиристо, с некоторым вызовом, видно, не раз уже отвечал на подобные вопросы:
— А программы воспитания и обучения детей? Они, по-вашему, все учитывают? И тем не менее мы предоставляем детям самостоятельность. Либо они ее обретают вопреки нашим желаниям.
— Но это дети...
— Варид тоже ребенок. Рукотворный сын человеческий. Правильнее сказать — мыслетворный. И для меня он не просто кибернетический двойник, копия моей личности. Он — улучшенный я, улучшенный настолько, насколько я не сумел бы улучшить кровного сына из-за известных ограничений природы.— В речи Арсения Семеновича вызов нарастает: он слишком привык возражать оппонентам, а их всегда находилось немало.— Само его имя — Варид — означает: «Вариант идеальный».
Он — такое существо, каким я хотел бы стать.
— И вы точно знаете — каким? Знаете, от чего хотели бы избавиться и что приобрести?
— Точно не знает никто. Частично. Например, человек бывает преисполнен прекрасными замыслами. Но далеко не всегда он может, хочет, умеет их осуществить — в первую очередь из-за ограничений природы, из-за лимитов собственного организма.
«Только ли прекрасных?» — думает Трофимов, но спрашивает иное:
— Уверены, что были бы счастливее?
Этого вопроса ученый не ожидал. Задумывается... Медленно выталкивает слова:
— Знаете, наверное, вы правы в одном. Если поместить идеальный вариант в неидеальные условия, в сегодняшний реальный мир, вряд ли ему будет в нем уютно. Придется искать ответы на сложнейшие вопросы...
— И в процессе поисков ваш «Вариант ИД» может бог знает что натворить. Не так ли?
— Так. Он ведь пока не ориентируется во всех сложностях, с которыми ему придется сталкиваться. Я уже упоминал, что он продолжает обучаться постепенно, как ребенок...
— Но возможности у него не такие, как у ребенка. К примеру, сила, неуязвимость,— голос Трофимова звучит укоряюще.— Вы создали свой «Вариант ИД», как я предполагаю, не зная до конца, каким он должен быть, вы надеялись, что он сам это узнает в процессе становления, так?
— Так,— нехотя опять соглашается ученый.
— Выходит, вы взвалили на него непосильную ношу, заставив решать вопросы, на которые и у вас нет ответа.
— Человек, человечество тоже шли подобным путем.
— Но как ваш Варид найдет ответы, обладая нечеловеческими возможностями и человеческой программой поведения?
— Ваши опасения беспричинны...
— Они уже начали сбываться. И не будем гадать на кофейной гуще, что произойдет в будущем, необходимо поскорее разыскать его. У вас есть хотя бы предположения, куда он направится?
— Скорее всего, он отправился разыскивать Петю Шевелева. Как раз перед исчезновением Варида приходили родители Пети. Они в отчаянии. Я пообещал им сделать все, что могу. А Варид — мой двойник. Он слышал наш разговор...
— В последнем сообщении указано, что с бандитами и Варидом видели мальчика.
— Если он нашел Петю, то постарается меня известить в ближайшее время.
— А вы немедленно известите нас. Вот вам телефоны.
17
...Петя обеспокоенно поднимает голову, заглядывает в лицо Дираву:
— Откуда вы знаете о моих родителях? Кто вы?
— Не узнал меня?
«Голос! Какой знакомый голос! Но ведь совсем не похож... Мог ли он так измениться?»
