Ирина Крупеникова - Предел бесконечности (сборник)
Эмоции ослабили контроль, вызвали несанкционированные рассудком действия, и дисфункцию мыслительного процесса. Так проявился животный инстинкт самозащиты. Или самоутверждения? — Раула передернуло, и он поспешно ухватился за стройный ход мысли. — Общение с Иваром восстановило баланс. Образовался взаимный контакт. Почему такого не произошло раньше?
Новую форму рассуждений — вопросы, задаваемые самому себе — индивид заметил вскоре после окончания утренней тренировки. Против привычной логики она выглядела слабой и нерациональной, но без видимых оснований прочно разместилась в рассудке.
Я разговаривал с людьми, сопровождал в различной естественной для них обстановке и пытался существовать по их правилам, — продолжал Раул, — я попал в зависимость, но контакта не было. Следовательно, имеет значение не абстрактное множество «люди», а конкретный человек, наделенный нетривиальными свойствами.
Память воссоздала образ Ивара. Что-то действительно отличало его от всех, кого знал или помнил индивид. Неуловимая стандартными органами чувств особенность не находила формулировки, но априорно присутствовала в анализируемом субъекте. Аналитика оказалась в тупике и выдала обычное в подобных случаях: «недостаток данных».
Раул с чувством сплюнул и, провернув в голове свои ощущения, рассмеялся.
Веселый смех в полупустой одинокой комнате выглядел еще нелепее, чем предыдущая выходка с плевком, когда он разозлился на собственное логическое мышление.
— Это называется «дошел до ручки», — на всякий случай вслух изложил он, обращаясь к неутомимому пауку, прижившемуся под потолком. — Как ты там, приятель? А не угостить ли тебя завтраком?
Злые осенние мухи в изобилии сновали по комнате, и одного молниеносного движения было достаточно, чтобы приготовить угощение молчаливому соседу. Муха завизжала в клейкой паутине, а житель серого угла немедленно кинулся к накрытому столу.
Индивид прижал струю логических измышлений, выброшенную рассудком. И был вознагражден за дерзость: смелая теория возникла в голове сама по себе.
Сила человека в его непознанных глубинах. Логика «знает» лишь то, что укладывается в силлогизмы, но этого мало. Человеческая сущность богаче и ярче любого аналитического процесса, как любая песня богаче слов, из которых сложена. У тех, кому я служу, основой существования является удовлетворение индивидуальных потребностей, и это приводит к образованию замкнутой системы «я есть центр моей вселенной». У Ивара иное. Ему нужен друг, соприкосновение с которым даст новые знания и чувства и потребует такой же отдачи от его личности. То есть, Ивар ищет пару для формирования системы «человек — человек». И я стал его парой.
Раул почувствовал, как внутри разливается робкая теплота. Радость? Или что-то большее?
Аналитика напомнила о своем существовании, подсунув в мысли ключевое слово «служить». Он нахмурился. Оставался нерешенным серьезный вопрос: как вырваться из гиблой и тупиковой среды, где он, индивид, выступал в роли объекта для удовлетворения потребностей субъектов, живущих только ради своего «я»? Решение промелькнуло мимо сознания, и логический процесс издевательски завершился «недостатком данных».
Северянин сидел перед компьютерным терминалом в зеркальных очках «виртуальная реальность», азартно причмокивал и судорожно терзал джойстик. Из динамиков неслись вопли, стоны и истошные визги.
— Босс, мне необходимо поговорить с вами, — уверенно произнес Раул.
— Да-да-да… Вот-ты, хреноматерь… — он отбросил пульт и смачно обругал ни в чем не повинный компьютер. — Чего тебе? Я занят!
— Босс, я не имею права участвовать в гонках.
— Ты… Чего еще?
— Вам известно: я нечеловек. Моя реакция, физическая сила и другие способности значительно превосходят человеческие. Я веду нечестные поединки.
— Чего ты ведешь?… Я те щас устрою поединок, кретин! На тебя полгорода ставит! Я тебя купил, чтобы ты мне «бабки» делал! Выруби свои долбанные мозги и катись отсюда, и… — он посмотрел на часы, — Марш в гараж! Я за тебя колеса готовить буду?
Раул повернулся к хозяину спиной.
— И чтобы ничего подобного я больше не слышал! — неслось вслед вперемешку с отборным матом.
Надев комбинезон и прицепив к поясу перчатки, Раул долго смотрел на насытившегося паука, застывшего в новенькой паутине. Ставки. Источник дохода. Он улыбнулся осознанному решению, подхватил шлем и стремительно вышел за дверь.
Возле палатки, где гонщики ожидали выхода на старт, Ивар протолкнулся к Раулу, оседлавшему свою машину.
— Как дела? — шепотом спросил он.
— Порядок.
— Слышь, я ночью кое-где был. Проехал мимо, мол, катаюсь. Никаких следов не заметил. Ни «скорой», ни ментов. Так что зря переживаешь. Оклемались твои знакомые и умотали по домам носы вытирать.
— Спасибо, — Раул открыто посмотрел в глаза товарища.
Тот стушевался.
— Не стоит. Давай, газуй! Меня в третий заезд поставили, так что я на тебя еще поглазеть успею.
— Ивар, я прошу тебя об одной услуге, — Раул чувствовал, что фраза получается тугая и неестественная, но рассудок вновь подрался с эмоциями и устроил в голове бедлам. — Пообещай не отжигать на вираже. Я потом покажу тебе два приема, ты потренируешься, и тогда…
Счастливая улыбка раскинулась на юном лице от уха до уха.
— Договорились!
Раул привычно бросил сцепление. Выезжая на стартовую дорожку, он вдруг подумал, что сегодняшний заезд будет его последним выступлением в команде Северянина, а значит окончится не начавшись удивительное вливание в систему «человек — человек». Он вновь останется один, так же, как и Ивар. Но отчаянный порыв отказаться от принятого решения мигом остудил обрушившийся извне рассудка вопрос: можно ли войти в человеческую жизнь, застряв в паутине гнилых норм и оставшись безвольным орудием для сколачивания грязного капитала?
Ахнул гонг. Времени на размышления не оставалось.
Зрители толпились за канатами, орали, скандировали, выкрикивали имена кумиров. Он опустил щиток шлема. Дружное — «Раул Рут» стояло в ушах непрекращающимся гулом. А у него в уме метался хриплый голос с диска «В.В. том № 2»: «Я из повиновения вышел. За флажки, жажда жизни сильней. Только сзади я радостно слышал удивленные крики людей».
Старт.
Вопли потонули в истошном реве моторов. Струи выхлопных газов взлетели и раскинулись в воздухе зловонным сизым туманом. Вскипела глина под колесами. Трудно сказать, сколько кубометров воды вылили на трассу перед гонками, но ожидаемый эффект был достигнут: после первого же круга пилоты и их мотоциклы превратились в безликих големов.
