Александр Кулькин - Из имперских архивов
Всеслав старательно глядел в боковое окно, но всё равно… Слишком игрушечная была машинка, слишком в ней было тесно, и вместо старого друга, в мыслях парня всё уверенней и уверенней чувствовала себя эта пигалица. Хотя, нет, не пигалица. Маленькая, юркая, и ужасно любопытная, не боящаяся по малолетству никого, лисёнка. Хитрющая лисичка, пробующая своими коготочками его сердце. «Да как же её обнять?» — коварно вползла грешная мысль: — «Она же сломается!» Ярче стоп-сигнала вспыхнули щёки парня, но махонькая по-идиотски покрашенная машина уже затормозила возле белого плоского, несмотря на три этажа, здания.
— Так! Будь в машине. Я быстро! — уверенно скомандовала лисичка, выскальзывая из «Пежика».
— Я лучше выйду, рядом постою. — смущенно пробасил Всеслав, открывая дверцу, — Уж больно в ней тесно.
Довольная своей маленькой, но победой, Бронислава милостливо разрешила передислокацию, и вихрем умчалась к прозрачным дверям. Всеслав вылез, с тоской вздохнул посмотрев на белесое небо, и глыбой замер у бросающегося в глаза автомобиля. Чувствовал он себя неуютно, долг боролся в нём с рождающимся чувством, и долг, как обычно, проигрывал. Светоноши уже опростали над его буйной головушкой свои вёдра. Свет любви, проник в его душу, и пусть Лада смилуется над ним! Пусть минует его беда неразделенной любви, пусть животворящей влаги хватит на двоих. Но неожиданно богатырь подумал, а как бы Бронислава (какое красивое имя) жила в его мире? С ужасом дружинник понял, что не может себе представить милую лисичку с ухватом, или стирающей бельё на мостках. Мир, в котором Всеслав был своим, совсем не годился для девушки. Слишком он был простым. «Патриархальным», снова в голову влезла чужая мысль. В нём не было ничего, к чему эта красавица привыкла с самого детства. Облако иных мыслей окутало голову, «телевизор», «телефон», «компьютер», «стиральная машинка»… Но стих чужеродный птичий голос, перечисляющий эти все чужие штуки, и на первый план выплыла картина уже приятно округлившейся женщины качающей на руках младенца. Еле сдержался воин, чтобы не врезать кулаком по беззащитной машинке. Опять таки чужая мысль вовремя подсуетилась, и рассказала о толщине того, что здесь называют «металлом». Удара богатырского кулака это бы не выдержало. Но ведь и он не мог остаться здесь!! Здесь не хватало воздуха для богатырского вдоха, здесь солнце светило тускло, и даже ярко окрашенная водица, называемая «Кока-колой», не утоляла жажду. Здесь не было жизни, и тем страннее выглядели люди, те, которые даже здесь были настоящими, живыми. Как миленькая и… да, любимая лисёнка. С холодной уверенностью Всеслав понял, что Змия он здесь узнает сразу, какое обличие тот бы не принял. Змий, с его распахнутой душой, с его нарочитой грубостью, и тщательно скрываемой неуверенностью в себе. Змий, не знающий края ни в чём, ни в подвигах, ни в баловстве. Змий Горыныч будет ясно виден, как огонь на сером весеннем снегу. Он найдёт его! Ибо долг перед братом по воинской справе превыше всего. Превыше даже смерти. Он найдёт, и вернет Змия туда, где ему и место. А потом… Потом будет потом!
Отстукивая каблуками бешеный ритм, Бронислава промчалась сквозь едва успевший распахнуться турникет, при этом не забыв пригвоздить взглядом дежурного с его идиотской шуточкой «Броня крепка, и пежи наши быстры». В приёмной она с тревогой обнаружила, что длина юбочки секретарши находится в опасной близости к рамкам устава, но в кабинет к отцу зашла внешне спокойно. Подполковник Ершов устало поднял голову от бумаг, и искренне удивился:
— Что случилось доченька? Опять аренду вносить нечем? Так, вроде, рано ещё.
— Папа! Нечего всё время вспоминать ту мелочь! У меня дело срочное, в твой информцентр! Человека надо найти.
— Ага, человека, — вздохнул Александр Васильевич, поворачиваясь к консоли с клавиатурой, — Как в прошлый раз? Найди ей мужа подруги, а потом оказывается, что бедный парень и не подозревал, что его уже в мужья записали. Или наконец-то решила себе найти?
Бронислава мучительно покраснела, и уткнувшись в сумочку долго искала договор. Наконец-то она молча шлепнула бумагу на стол, но товарищ подполковник не зря ел свой сыщицкий хлеб. Мельком посмотрев договор, он отвернулся от компьютера:
— Ну этого Змиева я отлично помню. Он не у меня, а в вытрезвителе был. А мне докладывали только потому, что он ухитрился перевернуть «уазик» вместе с водителем. Правда потом извинился, поставил машину на колеса, и выразил желание расплатиться. В вытрезвитель сам согласился поехать, сейчас у Зверева в кабинете сидит. Так что можешь или забирать его, или покатай клиента ещё пару дней, чтобы гонорар больше был.
— А что, ему ничего не будет? За патрульную машину? — искренне удивилась девушка.
Подполковник помрачнел:
— Машину уже покрасили, зеркало заменили, лучше новой стала. Водитель даже аккумулятор новый купил. А мне перед третьей звездой смех в областном управлении не нужен. В общем дело закрыто, хотя даже не открывалось. Ну так что?
— Забираю! Нельзя клиента обманывать! — горячо воскликнула девушка.
— Разве? — удивленно поднял бровь Ершов, и встав подошел к окну, где нервно переминалась его дочь. — Ну-ка, покажи мне этого клиента.
Девушка только ткнула пальцем на автостоянку, и тут же отвернулась. Минут пять подполковник молча рассматривал человека у дочкиного «Пежо», потом покачал головой и вернувшись за стол, коснулся сенсора селектора:
— Лейтенант Серова? Вызовите ко мне капитана Зверева, вместе с его задержанным.
Повернувшись к дочери, вздохнул, и негромко сказал:
— Не знаю дочка, как всё сложится у вас, но похоже этот парень и есть каменная стена, за которой можно прожить всю жизнь. Вы женщины, конечно на жизнь по-другому смотрите, но мне кажется парень надежный. Думай сама, ты уже выросла. И когда только успела?
Бронислава не выдержала и разревелась. Так их и застали, вошедшие в кабинет капитан Зверев и задержанный Змиев. Ревущего, как в сладком детстве, частного сыщика Ершову Б. А., и суетящегося подполковника Ершова А. В.
Через десять минут, которые девушка провела наедине с косметичкой, а мужчины, втроем с кучей бумаг, и неизвестно откуда взявшейся бутылкой коньяка, Бронислава и Змиев вышли из здания ГРОВД. К удивлению девушки, никто из друзей бурно не ликовал. Не было ни тесных объятий, ни скупых мужских слёз, только рукопожатие несколько затянулось, и глаза их о чём-то долго говорили.
— Теперь куда? — спокойно спросил Змиев, устраиваясь на заднем сиденье. Он с легкой улыбкой посмотрел на Всеслава осторожно помещающегося в машине, и перевёл взгляд на Брониславу. Та растерянно взглянула на парня.
