Игорь Росоховатский - Пусть сеятель знает
Поют птицы... В саду на рассвете...
Слышно, как просыпается земля, как тянутся вверх деревья и травинки, как шуршит по крыше благодатный дождь и в хлеву мычит корова. Кажется даже, что запахло парным молоком и свежим сеном.
И вот уже в мелодии появляются ликующие звуки. Это проснулся человек. Он берет в руки молот и ударяет по наковальне. Он выходит в поле, и спелая рожь, ласкаясь, трется о его колени и расступается перед ним. Он садится в самолет и, рассекая со свистом воздух, несется ввысь.
Солнце играет на крыльях. Поют деревья и травы, оставшиеся на земле. Поет коса в поле и молот в кузнице. Музыка накатывается волнами. Это волны моря. Тысячи зеркальных осколков солнца переливаются в них, слепят, взрываются брызгами. Вскипает белая пена у носа корабля. На мостике капитан. Звенит цепь. В воду опускается батискаф. Распахивается море. Батискаф начинает погружение. Лучи прожекторов прорезают морские пучины. И лучи поют торжествующими голосами меди...
Рука Людмилы Николаевна коснулась руки Валерия, взгляд женщины указал куда-то. Валерий посмотрел в том же направлении и увидел Мудреца. Осьминог дышал чаще, увеличившиеся жаберные сердца просвечивали сквозь мантию. Казалось, у него появилась еще одна пара глаз. Большая часть щупалец были скручены, их концы шевелились и раскачивались в такт мелодии.
Людмила Николаевна протянула к спруту руку, но он ничего не замечал. Его взгляд был неподвижно устремлен куда-то вдаль. Женщина улыбнулась впервые за последние часы.
- Что со мной было? - спросила она у Валерия. - Такое впечатление, как будто перенесла болезнь.
Валерий улыбнулся ей в ответ. Голова его была ясной, давление исчезло. Вернулась способность анализировать. "Тут дело не в музыке, - подумал он. - Вернее, не только в музыке и нашем впечатлении. Должен быть еще какой-то фактор, более объективный..."
Пленка окончилась, музыка утихла. Мудрец некоторое время пребывал в состоянии опьянения, а затем заковылял к своему аквариуму. Он выглядел уставшим.
- Переместим его в бассейн? - предложил Валерий. - Там просторнее.
- А как же?.. - Она не договорила.
- Я убрал трупы, - сказал Валерий, вытаскивая из ящика вторую катушку пленки и заряжая магнитофон. Он спешил, он чувствовал, что давление возвращается...
Валерий устроил Мудреца в бассейне. Тот не выказал особой радости при новоселье, но, вероятно, это объяснялось тем, что он устал. К тому же еще действовало музыкальное опьянение...
Валерий вернулся в салон. Людмила Николаевна уже спала. Он тоже стал укладываться, не выключая магнитофона. Но теперь музыка плохо помогала, мысли ворочались с трудом.
Валерий щелкнул тумблером магнитофона и лег. Тотчас пришел сон тяжелый и бесформенный, меняющий цвет, как осьминог. Он протягивал свои угрожающие щупальца, обвивал ими, как канатами, не давал подняться. В короткое мгновение, когда Валерию удалось раскрыть глаза на скрип двери, он увидел огромного паука, проникшего в салон...
7
Батискаф шел над самым дном по спирали. Слава разыскивал "колокол" и попутно осматривал "окрестности". Командир группы водолазов доложил ему, что обрыв кабеля не выявлен и, по всей вероятности, неисправность надо искать то ли в самом телефонном аппарате "колокола", то ли в контактных пластинах на выводах. А раз так, то обитатели подводного дома могли бы и сами исправить неполадки. Почему же они этого не сделали?
Так возник единственный повод для беспокойства, ведь приборы показывали, что механизмы "колокола" работают нормально. Можно было бы еще подождать, но как заглушить тревогу? Она была легкой, дразнящей, но неотступной. Ее можно было бы назвать интуитивной, если бы Слава не понимал, в чем тут дело. Он хорошо знал Люду и Валерия. Не стали бы они сидеть сложа руки. Если они не устранили поломку, то можно предположить, что на это имелись веские причины.
В последнее время Слава, как казалось всем, незаметно подчинил себе сурового командира подлодки Олега Жербицкого. Тот признавал его авторитет, соглашался с разумностью его суждений, почти не спорил. И поскольку он умел подчиняться и точно выполнять приказы, то лучшего исполнителя трудно было найти. Олег стал как бы тенью руководителя экспедиции. Слава называл его своим другом, остальные, за глаза, ординарцем. И сейчас "ординарец" находился рядом со Славой. Он вел наблюдение, манипулируя боковыми прожекторами и светом в салоне, и при этом умудрялся не мешать Славе вести корабль. Видимо, он что-то заметил, так как потушил плафоны. В темноте зеленовато светились стрелки приборов и контрольные лампочки. За кормой то вспыхивал, то погасал серебристый сноп.
- За нами кто-то плывет, - сказал Олег. - Но прожектор не достает до него.
- Сейчас... - ответил Слава, с полуслова поняв "ординарца". Тот погасил прожектор. Так они проплыли несколько десятков метров. Слава почувствовал какую-то неприятную тяжесть в голове. Это не была боль, которая обычно сопровождает повышенное давление. Казалось, будто кто-то смотрит неподвижным взглядом тебе в затылок, ты хочешь обернуться и не можешь. Тяжесть усиливалась, мешала думать, приходилось бороться с ней.
- Давай! - сказал Слава, резко останавливая батискаф.
Олег включил на полную силу кормовой прожектор. Темное тело метнулось вправо, но было поймано боковым прожектором.
- Осьминог, черт бы его побрал! - с облегчением сказал "ординарец".
- Кажется, он не хочет, чтобы мы его видели, и не прочь рассмотреть нас, - заметил Слава.
Осьминог вильнул в одну сторону, потом в другую, сопровождаемый лучом, прикрылся "капюшоном", изменил цвет. Он мог бы просто удрать от корабля, но не делал этого, наоборот - старался выйти из луча света и приблизиться к батискафу.
Слава махнул рукой, показывая, чтобы Олег освободил место у доски переключателей. Он притушил на две трети боковой прожектор, выключил кормовой и зажег свет в салоне, ожидая, когда же осьминог прильнет к иллюминатору. Но спрут предпочитал наблюдать за людьми издали. Он маячил примерно в полуметре от иллюминатора и в слабом свете казался бесформенной массой.
- Поведение осьминогов изменилось, - проговорил Слава. - Но почему? Мы ведь не давали поводов...
- Может быть, дали другие? - предположил Олег.
- Люда и Валерий?
- Не обязательно они...
- Ты продолжаешь подозревать, что здесь есть враги? Но зачем им эта бухта и мы? - удивился Слава.
- А ты забыл, что работы с дельфинами могут иметь военное значение?
- Не путай, старина. Вся эта кутерьма началась задолго до того, как прибыла Люда. Давай лучше попробуем подманить его поближе... - Последние слова относились к октопусу, который держался на той же дистанции от корабля.
