Дмитрий Дудко - Москва, Американская ССР
Омерзение заполнило душу Честерфорда. Столько низости за какой-то час он еще не видел. Это было хуже любых взяток и проделок с поставками. Его Москву старались продать по дешевке те, с кем он распил не одну бутылку виски. А главный торговец — Боулдер только загадочно посмеивается.
Мормонский проповедник воздел руки.
— Господь избрал своим орудием Дугласа Макартура. Святые наших дней, ликуйте!
Японец решительно взялся за микрофон.
— Господа московиты! Японское командование гарантирует вам мир, спокойствие и уважение к частной собственности. Соединенным Штатам найдется достойное место в Тихоокеанской сфере совместного процветания. Мы, древняя раса Ямато, научим вас искусству государственного управления. У ваших предков были короли, помазанные церковью. Но только у нас есть император, чей род восходит к богам. А коммунистов вы в Японии не увидите, кроме как в тюрьме.
Площадь притихла. Полковник Старк бессильно сжал кулаки. Что он может с двумя десятками здоровых солдат? А это стадо вооруженных баранов вот-вот превратится в стаю грызущихся волков. И третья мировая начнется отсюда, из Москвы в штате Айдахо.
— Поняли, где ваше место, красные ублюдки? — прорычал мясоторговец и шагнул к рабочим. Ему преградили дорогу Джим Гоблин с винтовкой и Говард с двумя револьверами.
— Убирайся на бойню, Нэд Булл! Сейчас сюда придет Красный Бык, а ты — просто бык, годный лишь на говяжью тушенку! — сказал горняк.
Вдруг Фил Маркович запел:
Дуг Макартур умеет лишь сдаваться,
Дуг Макартур — никчемный солдат.
Шахтеры и студенты подхватили:
Дуг Макартур, убирайся к джапам,
Дуг Макартур, да пошел ты в ад!
В песне генералу припоминали все. Как он затеял в 36-м путч против Рузвельта, как сдал свою армию на Филиппинах, как угодничал перед японцами и расправлялся с калифорнийскими докерами.
— Дошло до вас, болваны, кто будет вами править? — заревел на всю площадь Маккарти. — Здесь живут белые люди или нет? Эти макаки вам напомнят лагеря для их сородичей. — Одним движением он выхватил саблю из ножен у Рейгана. — Защищайся, желтая обезьяна!
Самурай спокойно обнажил катану.
— Я, Юкио Маэда, принимаю ваш вызов.
Рейнджер ринулся вперед, на ходу припоминая занятия по фехтованию. Изящным движением японец зашел ему за спину и ударил рукоятью меча в крестец. Этот прием из арсенала ниндзя считался неблагородным. Но предки Маэды порой выполняли под видом «воинов-теней» поручения, не достойные самурая. Маккарти растянулся на трибуне, и лезвие меча уперлось ему в затылок. Площадь хохотала. Японцы запели самурайскую песню «Танка буши». Внезапно студенты развернули красный баннер: «Москве — власть Советов!». Кто-то из шахтеров тут же поднял красный флаг. Началось что-то невиданное в Москоу-сити. Все разом кричали, спорили, угрожали оружием.
* * *Шериф Макмиллан на мотоцикле объезжал посты. В последнее время дела в городе шли наперекос. Его, уважаемого человека, вдруг стали подозревать. С тех пор, как Шотландия стала Социалистической Республикой Британией, а ирландцы заняли Белфаст, во всех носителях кельтских фамилий начали видеть русских или немецких агентов. А он еще, как назло, проворонил налет Аризоны Джека. На северном посту пропустили троих русских на мотоцикле: вроде бы парламентеры. Что делает на восточном посту его помощник Симпл?
— Сэр, у нас все спокойно, только телефон неисправен. Проехали двое ковбоев, два журналиста и какая-то девчонка. В город прибыли два отряда в американской форме: два десятка рейнджеров на грузовике и столько же кавалеристов. Только вот… у рейнджеров были красные повязки. Нет, не с серпом и молотом, а с этим… кельтским крестом. А с кавалеристами ехало несколько японцев.
— Идиот! И ты еще метишь на мое место? Кого ты пустил в Москву? Джерри, джапов и их прихвостней! Осталось только впустить русских. Или краснокожих!
Услышав стук копыт, Макмиллан поднял к глазам бинокль. Так и есть, к городу ехали индейцы. Еще и машина под красным флагом, а перед ней… Шериф узнал своего коллегу из Элк-ривер.
— Дружище Донован, ты что, в заложниках? Писали, что сахаптины сняли с тебя скальп, а город разорили.
— Кто писал? Донахью? Мы засунем этого враля в его печатный станок! Видишь, я не только при своих волосах, но и командую красной гвардией. Чего и тебе желаю. В Элк-ривер полный порядок. Слушай, тут не проезжали две банды: одна нацистская, вторая макартуровская? Это они пытались грабить город.
Макмиллан вытер вспотевший лоб.
— Так выходит, индейцы не тронули вашего городка?
— Да они по струнке ходят! Тут все командование АРА и еще русский спецназ.
Шериф пригляделся к красноармейцам. И вдруг хрипло спросил по-русски:
— Братцы, вы не с Терека?
— Да. Я из станицы Шелковской, — сказал Макашов.
— А мы — из Урус-Мартана, — отозвались чеченцы.
— Я… тоже из Шелковской. Сёмка Максимов я. В этой Москве мало кто и знает, что я русский. — По лицу шерифа текли слезы. — Станичники! Простите дурака! Полжизни сгубил в этой Америке. Все тут за деньги есть — кроме Родины… А я ведь только воевал, не вешал, не мучил! Что награбил — давно проел. Да вы, небось, и сами не без трофеев?
— Как же в аул без добычи вернуться? — усмехнулся Малсагов.
— Тогда… Убрать пулеметы! Красная Армия входит в Москву!
* * *Мотоцикл с тремя разведчиками влетел на площадь. Лейтенанту Космодемьянскому уже удалось вот так, с налета, установить власть Советов в двух орегонских городках. Этот, правда, был покрупнее, с обычный райцентр, но назывался-то как — Москва! С таким бурным митингом и таким количеством вооруженных горожан лейтенант пока что не встречался. Ого, да тут еще и союзники! Встав ногами на седло, разведчик поднял рупор.
— Товарищи москвичи! Я — лейтенант Космодемьянский. Разведка 36-го полка. Привет всем из Москвы — столицы СССР! Какая у вас тут власть?
Вдруг Таня, сидевшая на коне техасца, вскрикнула: «Шурка-а!». И погнала лошадь прямо к офицеру. Толпа невольно расступилась. Разведчица бросилась на грудь лейтенанту.
— Шурка! На тебя же похоронка пришла с Аляски…
— Не плачь, Зойка! В Палестине не сгорел, на Аляске не замерз, под Сиэтлом не утонул — значит, и в Москве не пропаду. А кто эту похоронку сочинил, догадываюсь. Капитан Солженицын, больше некому. Это он наврал, будто тебя в Орегоне линчевали. Или из комсомола вылетит, или я ему просто морду набью! — Он снова поднял мегафон. — Товарищи, это моя сестра. Мы с начала войны не виделись, а теперь встретились… в Москве!
