Жюль Верн - Клодиус Бомбарнак (перевод Е. Брандиса, Н. Брандис)
Кроме того, инженеры, проводившие линию, сделали в разных местах укрепления из утрамбованной глины, а наиболее угрожаемые участки обнесли прочной изгородью.
Предосторожность совершенно необходимая! Однако если дорога защищена, то пассажирам нелегко приходится, когда ветер взметает над равниной тучи раскаленного песка и белой соленой пыли. Хорошо еще, что в эту пору, весной, нет такого сильного зноя, как летом.
Жаль, что майору Нольтицу не приходит мысль выйти на площадку подышать чистым воздухом Каракумов. Я предложил бы ему превосходную сигару «Лондр», которыми до отказа набита дорожная сумка, а он, в свою очередь, рассказал бы то, что ему известно о станциях Джебел, Небит-Даг, Казанджик, Ушак, Кизыл-Арват, обозначенных в железнодорожном справочнике. Но я не решаюсь его побеспокоить. А какой увлекательной была бы эта беседа! Ведь майор Нольтиц, в качестве военного врача, мог принимать участие в походах генералов Скобелева и Анненкова. А когда наш поезд промчится, не замедляя хода, мимо маленьких станций, удостоив их лишь коротким гудком, я узнал бы от него, какие из них относились к театру военных действий. И тут же бы постарался удовлетворить свое любопытстве) об интересных подробностях похода русских войск в Туркестан. В этом путешествии, думается, можно серьезно рассчитывать только на него и… на Попова.
Кстати, почему начальник поезда не возвращается в купе? Надо полагать, что и он не отказался бы от хорошей сигары? Разговор с машинистом явно затягивается…
Но вот Попов наконец появляется на передней площадке багажного вагона, проходит через него, закрывая дверь, и останавливается на минуту на задней площадке, собираясь войти к себе в каморку.
И в тот же миг к нему протягивается рука с сигарой. Попов улыбается и… в воздухе смешиваются душистые клубы дыма от двух сигар.
Я уже говорил, что начальник нашего поезда в течение десяти лет служит на Закаспийской железной дороге. Он хорошо знает эту местность вплоть до китайской границы и успел раз пять или шесть проехать по всей линии Великого Трансазиатского пути.
Следовательно, Попов работал еще на поездах, обслуживавших первый участок Закаспийской железной дороги между фортом Михайловским и Кизыл-Арватом, который начали строить в декабре 1880 года и закончили спустя десять месяцев, в ноябре 1881 года. Пятью годами позже, 14 июля 1886 года, первый локомотив прибыл на станцию Мерв, а еще через восемнадцать месяцев его приветствовали в Самарканде.
Теперь туркестанские рельсы примкнули к китайским, и эта дорога протянулась стальной лентой от Каспийского моря до Пекина.
Когда Попов все это рассказал, я стал расспрашивать его о попутчиках, едущих в Китай, — кто они и что за человек майор Нольтиц.
— Он много лет служил в Туркестанской области, а теперь получил назначение в Пекин, чтобы организовать там госпиталь для наших соотечественников.
— Этот майор Нольтиц вызывает симпатию, — заметил я. — Хотелось бы поскорее с ним познакомиться.
— Думаю, он будет рад знакомству с вами.
— А кто такие эти двое китайцев, которые сели в Узун-Ада? Что вы о них знаете?
— Кроме имен, проставленных на багажной квитанции, ничего, господин Бомбарнак. Младшего зовут Пан Шао, а старшего — Тио Кин. Похоже, они несколько лет путешествовали по Европе.
Думаю, что Пан Шао из богатой семьи, раз его сопровождает личный врач.
— Тио Кин?
— Да, доктор Тио Кин.
— И оба говорят только по-китайски?
— Вероятно, по крайней мере, я ни разу не слышал, чтобы они изъяснялись на каком-нибудь другом языке.
Получив у Попова эту информацию, заполнил позже № 9, предназначенный для молодого Пан Шао, и № 10, оставленный для доктора Тио Кина.
— Что касается американца…
— То его зовут Фульк Эфринель, — подхватил я, — а англичанку мисс Горация Блуэтт. Знаю, знаю. И вряд ли вы сможете сообщить о них что-нибудь новое.
— А хотите знать, господин Бомбарнак, что я думаю об этой парочке?
— Да, было бы интересно.
— В Пекине мисс Горация Блуэтт легко могла бы превратиться в миссис Эфринель.
— И да благословит небо этот союз, ибо они как будто созданы друг для друга.
— Вижу, наши мнения на их счет не расходятся.
— А эти двое французов… эти нежные супруги, что собой представляют?
— А разве они сами вам не сказали?
— Нет.
— Не беспокойтесь, еще расскажут. Впрочем, если вас это интересует, их профессия указана на багаже.
— Так кто же они?
— Комические актеры, которые подрядились выступать в Китае.
— Вот как! Теперь мне понятны их странные позы и движения, мимика и жестикуляция! Но откуда у этого актера морской жаргон?.. Надо будет выяснить. А не знаете ли вы, господин Попов, их амплуа?
— Как же, муж — первый комик.
— А жена?
— Субретка.
— А в какой город едет эта парочка?
— В Шанхай. Они приглашены в театр, созданный для французов, живущих в Китае.
Вот и чудесно! Буду говорить с ними о театре, о закулисных и провинциальных сплетнях и, если верить Попову, в два счета заведу знакомство с веселым комиком и его очаровательной партнершей. Но романтического героя, героя моих мечтаний, в их обществе не найти!
Что же касается надменного джентльмена, то начальник поезда ничего о нем не знал, кроме адреса, проставленного на его сундуках: сэр Фрэнсис Травельян из Травельян-Голла в Травельяншире.
— Этот господин не считает нужным отвечать, когда с ним заговаривают, — добавил Попов.
Ничего не поделаешь, значит, восьмому номеру придется исполнять немую роль.
— А что вы можете сказать о немце, бароне Вейсшнитцердерфере? Он, кажется, тоже едет до Пекина?
— До Пекина и еще дальше, господин Бомбарнак. Он совершает кругосветное путешествие.
— Кругосветное путешествие?
— Да! За тридцать девять дней!
Итак, после миссис Бисленд, которая проделала свое удивительное путешествие вокруг света за семьдесят три дня, после мисс Нелли Блай[32] осуществившей его за семьдесят два дня, после почтенного Трена, сумевшего совершить то же самое за семьдесят дней, этот немец воображает, что ему хватит для кругосветного путешествия всего тридцати девяти дней!
Правда, скорость передвижения в наши дни значительно увеличилась, дороги усовершенствовались, рельсовые пути выпрямились. Воспользовавшись Великой Трансазиатской магистралью, которая позволяет за пятнадцать дней преодолеть расстояние от прусской столицы до Пекина, барон сможет вдвое сократить продолжительность переезда, минуя Суэцкий канал и Сингапур.
— Но он никогда не доедет!
