Алексей Калугин - Деграданс
– Слушаю вас.
Петунин сделал сержанту знак, чтобы задержался.
– Я – Цеменко.
– Ну и что? Имя?
– Вениамин Игоревич.
– Мне это ни о чем не говорит.
– Но вы же спросили, – с укором произнес Цеменко.
– Что вам известно про людей захвативших галерею?
– Мне? – удивился Цеменко. – Ничего.
– Так что вам тогда нужно?
– Мне – ничего. Но я могу вам помочь. Я, конечно, ничего не знаю про террористов, – ничуть не смутился Цеменко, – но могу помочь. Я экстрасенс. Многое умею. Например, вижу все, что происходит в галерее… – он сделал несколько пассов руками, будто отводил от глаз невидимый занавес. – Внутренним взором…
– Ах внутренним взором…
Петунин кивнул сержанту: «Убрать!»
– Погодите! – уперся Цеменко. – Зачем вы торопитесь. Я видел, я только что видел, как в галерее убили заложника! Только что убили! А сейчас насилуют женщину!
– Отставить, сержант.
Цеменко поводил ущемленным плечом (рука у сержанта оказалась крепкой), глаза заблестели. Похоже, он быстро осваивался в любой обстановке. Устроился удобно на откидном сиденье, сложил руки на коленях и посмотрел на капитана с полным осознанием своего превосходства.
– Ну и чем вы можете помочь?
– Да многим, – снисходительно, даже нагловато кивнул Цеменко. – Но прежде чем уточнить роль и степень моего участия в операции по обезвреживанию террористов, с оружием в руках захвативших галерею «У Фабиана Григорьевича», я должен кое-что рассказать вам о природе моего скромного дара…
– Отставить!
– Но я должен…
– Не сейчас!
– Вы должны выслушать…
– У нас нет времени выслушивать всякие дурацкие теории.
– Ну, хорошо, – согласился экстрасенс. – Вы знаете, что такое биополе?
– Знаю. Слышал на лекциях, – кивнул Петунин. – Но внятно объяснить не могу.
– А я могу. Я отчетливо ощущаю колебания биополя, связанные с эмоциональными всплесками. Понимаете? Самыми мощными и яркими бывают всплески негативной биоэнергетики. Эти выбросы воспринимают практически все люди, находящиеся неподалеку от эпицентра трагических событий, но большинство расценивает внезапно появившиеся странные желания и несвойственные им позывы всего лишь как результат переутомления или нервного срыва. Ну, знаете, конечно, как это проявляется на бытовом уровне. Хамское поведение в общественном транспорте, семейные ссоры, разборки с коллегами…
– Вы живете тут неподалеку?
– Нет, я живу в Нагатино-3.
– Как вы узнали о захвате заложников?
– Я же говорю. Вы невнимательно слушаете. Сосредоточьтесь. Меня вдруг окатило мощным всплеском негативной биоэнергетики. Одновременно по телевидению передали… – он будто не заметил разочарованного взгляда Петунина. – Вот я и поспешил сюда. Не хотел терять время. У нас в столице плохие события происходят постоянно, но только я умею отличать теракты от автокатастроф и прочих аварий. К тому же, здесь место заметное.
– Это в каком смысле?
– С того дня, как в галерее «У Фабиана Григорьевича» выставили экспонаты фон Хагенса, здесь возник мощный узел негативной биоэнергетики. Это чувствуют все окрестные жители. Я разговаривал с ними. Посмотрите криминальные сводки района за последние сутки, и вы убедитесь в этом. Не удивительно, что захват заложников произошел именно здесь. Более того! – Цеменко показал Петунину длинный, не очень чистый указательный палец. – Я еще за неделю до событий указывал на такую возможность! Я посылал письма-предупреждения и в Министерство культуры и в Правительство Москвы! А что толку? Чиновники их, как водится, проигнорировали. Результат налицо. Более того! – экстрасенс вновь вскинул указательный палец. – Я уверен, что события в галерее будут развиваться по самому худшему из всех возможных сценариев!
– А подробнее?
– Я экстрасенс, а не предсказатель!
– Но вы же, кажется, хотите нам помочь?
– Конечно. Но я делаю выводы только исходя из конкретных фактов. А факты на текущий час таковы. В галерее убит мужчина и изнасилована женщина. Уверяю вас, это не последние жертвы! Вид мертвых тел, выставленных в качестве экспонатов, не может не внушать человеку мысль о вседозволенности. Раз смерть и все ее производные, – экстрасенс не стал объяснять, что именно он имеет в виду, – становятся предметами искусства, или, скажем так, возводятся в их разряд, даже ужасное убийство можно представить, как некое художественное действо. Правильно я говорю? – Он насупился, не обнаружив ожидаемой реакции. – Если смерть можно красиво подать в художественной галерее, то и в жизни можно совершить такое убийство, от которого зрители придут в восторг.
– Что вы такое несете?
– То, чего вы, например, никогда не скажете. Испугаетесь общественного мнения, – стыдливо улыбнулся экстрасенс. – У человека, захватившего заложников…
– Стоп! У человека?
– Ну, да, – кивнул Цеменко.
– Вы уверены, что там всего один человек?
– Абсолютно! Правда, в галерее у него есть… – Цеменко неопределенно пощелкал пальцами. – Ну, как бы это вам правильно сказать…
– Сообщники?
– Ну не совсем…
– Вдохновители? Помощники?
– Даже не знаю, как правильно сказать… Может быть, сочувствующие?… Да, так будет вернее… Сочувствующие… По крайней мере, эти люди могут разделять некоторые взгляды террориста…
– И они не соучастники?
– Пока не знаю. Но сами убивать точно не станут.
– И вы все такое чувствуете на расстоянии? – не поверил Петунин.
– Вы тоже чувствуете, – снисходительно улыбнулся Цеменко. – Только вас давит общий биоэнергетический фон. Вы не умеете отфильтровать нужную информацию.
Петунин взглянул на Арутюняна.
Жора улыбнулся и незаметно пожал плечами.
– Вы что же, – хмуро спросил капитан, – можете предсказывать действия террориста?
– Не предсказывать, – поправил экстрасенс. – Предчувствовать. Так точнее. С той или с иной степенью вероятности. Не могу сказать, когда террористу захочется закурить, но почувствую, когда он потянется к оружию.
– Почувствуете до выстрела?
– Конечно.
– А заложники? Можете оценить их состояние?
– Для этого не нужно быть экстрасенсом, – с большим внутренним превосходством усмехнулся Цеменко. Он уже вполне вошел в роль. Он поучал даже. – Думаю, вы легко можете представить, что чувствуют люди, на глазах у которых только что изнасиловали женщину и убили мужчину… – Цеменко вдруг опустил глаза. – Если вас интересует, я могу указать местоположение заложников… Там, в галерее… Да и террориста тоже. Вам это нужно?
– Очень!
– Тогда мне нужно подойти к окнам галереи.
– Нельзя. Опасно.
