Джоу Клейтон - Дракон распускает крылья (Диадема со звезд - 2)
Талек покачал головой. В голосе его звучало некоторое удивление.
- И это при том, что я знал - ты означаешь самую черную неудачу. Ну и к черту! Мне везло и не везло в жизни. И то, и другое прошло, как высыхает в жару плевок, не дольше длилось и первое и второе. И для него все уже кончилось! - Как? - Она неуверенно смотрела на него сквозь пелену слез.
- Ну да. Одно движение ножа, и...
- Ножа? - завопила она, задрожала, завертела головой, словно ища что-то в темных углах этой хижины.
- Ну же, маленький таре, успокойся... Я же ведь сказал, что его невезение было очень недолгим...
- Он умер...
- Что? Нет. Просто ослеп. А в остальном поживает неплохо.
- Ослеп? - Она ослабела, и Талек осторожно опустил ее, начав растирать тело своими большими грубыми ладонями.
- Ослеп? - снова спросила она.
- Ага. Должен сказать тебе, что пастухи в твоем вади самые противные из всех, о каких я только слышал в Раксидане. Есть у них такая веселая штучка, называется Мадрасеш аламах. Вся соль этого праздника заключается в том, что человека начинают разрезать на кусочки. Один кусочек за раз... Но сначала ослепляют. Потом Кастрируют. Затем наступает черед рук, ног и так далее. Но обязательно по кусочку, пока бедняга не помрет...
Он сморщил нос, воображая эту отвратительную картину.
- Вайди... - прошептала Алейтис. Ужас иссушил ее слезы, она лежала, сотрясаемая дрожью. Спазм следовал за бесконечным спазмом.
- Ах ты, колдунья, какая же ты забывчивая. Я же сказал тебе, что с ним все в порядке. И не нужно так убиваться. - Талек сел, обнял ее, покачивая, словно ребенка в колыбели. - Бедная маленькая сабия, не бойся, он все еще мужчина, и очень даже живой. Только вот глаз у него больше нет. Для грезителей зрение особой роли не играет. Так что он почти так же хорош, как и раньше.
Она вздохнула, обессиленно прижалась к нему, мимолетно отметив удовольствие от прикосновения его сильного тела.
- Но как... - Любопытство начало брать верх над остальными противоречивыми эмоциями, кипевшими в ней. - Как ему удалось бежать?
Он похлопал ее по плечу, погладил спину горячими, живыми ладонями.
- Вот и молодец теперь.
Она снова расслабленно опустилась на туфан, а он продолжал: - Твоя кузина, маленькая такая девушка с курносым носом, решила, что она не перенесет такой потери. Есть еще добрая кровь в твоей семье, хотя, похоже, кое-кому из мужчин ее не хватило. Она уговорила еще кого-то помочь ей, и они вдвоем похитили певца. За пару дней до моего отъезда они привезли слепого презителя в Кард. За ними по пятам гнались пастухи. Так вот, они попросили убежища. Может быть, они его и не получили бы - мы не очень-то любим вмешиваться в чужие дела... Но эти пастухи попытались взять его без нашего разрешения. Но такого мы уже не могли допустить. К тому же наш собственный грезитель начал впадать в старческий маразм...
- Значит, он жив! - Алейтис испытала облегчение.
- Верно, впереди у него вполне приличная жизнь. Они хорошо будут жить вдвоем - он и девушка с курносым носом. Хорошая пара, должен тебе сказать. И мардха Кард о нем хорошо будет заботиться. Мой народ очень желает увидеть целое семейство с маленькими будущими грезителями. И как можно скорее. Черт побери, я ему даже немного завидую!
Короткая, но яростная вспышка адского огня ревности пронзила Алейтис. На короткий миг ей захотелось убить Вайда, разорвать на трепещущие кровавые куски... Потом это чувство пошло на убыль, оставляя после себя пустоту и темноту. "По крайней мере он жив... вот и конец грез... теперь назад мне нет пути... Я не хочу больше назад... Ах, ми-Вайди..."
- Очень рад, что тебе стало лучше, - тихо произнес Талек и выжидающе посмотрел на нее.
- Я рада, что они живы, - хрипло произнесла она. - Они самые лучшие люди, которых я только знала в этом мире. - И, набрав в легкие воздуха, она тихо сказала, в ритм сердцебиения, звучащего в ушах. - Я хотела бы их увидеть. Ты меня отвезешь?
Он усмехнулся. Она слышала глухой хрип смеха в его груди. Рука продолжала поглаживать ее волосы.
- Ни одного шанса, маленький таре. Я еще не спятил, чтобы привозить тебя в свой вади. Ты в самом деле приносишь большие несчастья. Двое уже погибли...
- Что? Двое? Погибли? - Она смотрела в его улыбающееся лицо, склонив голову.
- Да. Ша-ир. И еще мальчик из каравана. Теперь торговля для всего Раксидана кончена. И надолго, видимо. Теперь там никто не остановится, не решится разбить лагерь, ни один караван. К тому же хороший человек потерял глаза, и добрая девушка вынуждена была бежать из одного вади. Потом... Глава твоего клана - с ним тоже неприятности...
- С Аздаром? Что с ним?
- Его хватил удар. И он не может теперь ни двигаться, ни говорить. Теперь он уже не человек, а растение.
- Отлично! - с яростным удовлетворением воскликнула она.
- Понятно. - Любопытство искрилось в его голосе. - Так что такой счастливый талисман, как ты, я не рискну привезти домой.
Она устало вздохнула, опустила голову и закрыла глаза. Через некоторое время она прошептала:
- Нет, это я просто так подумала. Не обращай внимания...- подняла голову. - О, Мадар, как я устала... как устала...
Он снова тихо засмеялся, чуть прерывисто на этот раз: - Погоди, красноволосая колдунья, ты еще не заплатила всю плату за постой.
Она провела ногтем большого пальца по его ребрам.
- Думаешь, ты сейчас в состоянии получить эту плату...
- Не думаю, а знаю!
6
Алейтис открыла глаза сразу, словно выпрыгнув из сна. Что же ее разбудило? Не найдя ответа, она отдалась приятному ощущению, пронзившему расслабившееся усталостью, чуть болевшее тело. "Заплачено как следует",подумала она и коснулась ноющих кончиков грудей. Тут же ее захватила новая волна тепла. Она посмотрела вокруг, но не увидела Талека.
Глаза ее открылись чуть шире, когда она увидела посреди пола упакованные, набитые седельные мешки.
Она посмотрела на стену. Все крючки были свободны.
За дверью послышался шорох. Она зажмурилась, продолжая наблюдать из-под век, затаив дыхание - создавая видимость сна.
В хижину проскользнул Талек. Быстро взглянув на нее и убедившись, что она спит, он подхватил один из мешков и потащил наружу. Она продолжала наблюдать, как за первым мешком последовал второй. И когда дверь аа Талеком была наконец затворена, она спрыгнула с кровати и выбралась наружу через окошко в задней стенке домика.
Притаившись за стволом железодрева, она наблюдала, как перебрасывает он мешки через спилу Пари, и печально покачала головой.
- Оп просто невозможный негодяй, - наконец к ней вернулся дар речи. Этакий жизнерадостный, никогда ве унывающий негодяй, человек, не знающий ни сомнений, ни раскаяний, - шептали ее губы, и одновременно с п т им чуть слышными звуками в ее мозгу неотступно билась мысль: "Трудно ненавидеть человека, который смеется и над собой, и пгд всем остальным миром".
