Виталий Забирко - Рай под колпаком
— Будь здоров, — кивнул я рыжему псу и твердым шагом направился к стоянке, где вчера оставил «Жигули».
А вот тут рыжий пес растерял всю свою аристократичность, потому что, доев пиццу, побежал за мной, как и положено любой бездомной собаке, стремящейся обрести хозяина. Впрочем, обнаружил я его рядом с собой, только когда открыл дверцу машины.
— Извини, мужик, — покачал я головой. — Понимаю твое желание, но ничем помочь не могу. Ты — собака, а я, фигурально говоря, — волк. Привык в одиночку бродить, и попутчики мне не нужны.
Слово «попутчик» вызвало нехорошие воспоминания, и я запоздало глянул на заднее сиденье. Никого там не было. По идее — и быть не могло. Ни один уважающий себя агент два раза тот же прием к одному и тому же фигуранту не применяет.
— Так что — прости, — разведя руками, повторился я, сел в машину и тронулся с места.
Подъехав к будке сторожа, остановился, вышел, расплатился и, все же не удержавшись, обернулся. Пес сидел на асфальте там, где я его оставил. Сидел спокойно, с достоинством и отнюдь не производил впечатление брошенного.
Не знаю, что на меня больше подействовало: то ли его гордый, независимый вид, то ли воспоминание о вчерашнем непрошеном попутчике (не обязательно же он будет подсаживаться), но я изменил решение. Достал из багажника одеяло, открыл заднюю дверцу и бросил одеяло на сиденье. Пусть лучше собака сидит, чем двуногий с пистолетом. Отнюдь не лишняя предосторожность после вчерашнего происшествия у пивного ларька.
— Садись! — позвал я пса.
Пес не заставил себя упрашивать. Трусцой подбежал, но у машины вдруг остановился, заглянул в салон и, укоризненно посмотрел на меня. Затем сбросил одеяло с сиденья на пол, вспрыгнул на него и принялся основательно вытирать лапы. Посчитав дело законченным, он вскочил на сиденье, сел и надменно повернул ко мне голову. Мол, шеф, в чем дело? Пассажир сидит, пора бы и в путь трогаться.
— М-да, — обескуражено цокнул я языком. — А лимузин вам не подать? С баром в салоне, стереомузыкой и двумя молоденькими сучками?
Пес великосветски фыркнул и отвернулся. Понятно, почему его выгнали, — не каждый хозяин потерпит столь барское уничижение со стороны животного.
Я захлопнул дверцу, обошел машину, сел и включил зажигание.
Глава 6
Стоило мне выехать на проспект Лермонтова, как зазвонил сотовый телефон. Звонил Славка и приглашал на партию преферанса. Мол, они с Лешкой после вчерашнего культпохода с дамами на мюзикл «Бродвей — Таганка» решили вечером отдохнуть по-мужски.
Честно говоря, в карты я играть не любил, поскольку всегда знал, что у кого на руках, из-за чего приходилось делать глупые ходы, чтобы не всегда выигрывать. К тому же в моем положении до вечера еще нужно дожить. Поэтому я дал уклончивый ответ, что, скорее всего, не смогу — буду занят, а если смогу, то перезвоню. Славка принялся уговаривать, сильно налегая на мужскую солидарность, и одним из контраргументов было то, что Наташка вчера сдала мой билет на мюзикл какому-то парню, а после спектакля уехала с ним на такси. Приняв мое равнодушное «это ее дело» за крайнюю степень расстройства, Славка попытался утешить дежурным «не переживай, бабу мы тебе найдем», но я от «бабы» отказался, мол, зачем, когда куда проще отбить у него Елену — и дело с концом. Таких шуток Славка не переносил, разнервничался, раскричался, обозвал меня последними словами и отключился.
— Вот так теряют друзей, — философски объяснил я псу, пряча телефон в карман.
Пес никак не отреагировал. Сидел, водрузив лапы на спинку переднего сиденья и положив на них голову, смотрел в ветровое стекло. Дышал тихо, спокойно и, что удивительно, с закрытой пастью, а не как большинство собак — быстро, будто запыхавшись, с высунутым языком.
— Тебя как звать-то? — спросил я. — Барбос?
Пес бросил на меня короткий презрительный взгляд и недовольно зарычал.
— Правильно, какой ты Барбос с такими аристократическими повадками, — заметил я. — Разве что бывший хозяин в сердцах обзывал, потому ты и недоволен… Как же мне тебя называть, рыжий?
Опять недовольное ворчание.
— Хватит спесь проявлять, я тебя по масти назвал, а не по имени, — продолжал я. — Имя небось вычурное какое-нибудь типа Навуходоносор или Тэмбэсаддон…
Сам не знаю, каким образом вырвалось последнее слово, но пес и ухом не повел. Да и с чего бы? Нормальная собака, пусть даже очень умная, как эта, реагирует только на привычный, часто повторяемый набор звуков. Не слышал рыжий пес никогда ни слова «Навуходоносор», ни тем более — «тэмбэсаддон». Откуда? Если бы он сейчас зарычал, я бы поверил в нечистую силу.
— Вот что, — сказал я, — паспорта с собой у тебя нет, имени не называешь, поэтому гадать не буду. Назову-ка я тебя, такого рыжего и хитрого, Лис. И не возражать! — Я повысил голос, так как услышал недовольное ворчание. — Ладно уж, — смягчился я, — если такой привередливый, буду тебя величать Сэр Лис. Устраивает?
Пёс тяжело вздохнул и смирился.
Я остановился у цветочного киоска, купил четыре белые розы с фиолетовой каймой, и мы поехали дальше. На кладбище. Если предстоит в спешке покинуть город, то грех не побывать на могиле родителей. Хоть и неверующий, но у любого нормального человека должно быть что-то святое.
Единственное кладбище Холмовска находилось в километре от города на Щегловском косогоре — сланцево-глинистом геологическом образовании, на котором лишь ранней весной появлялись редкие клочки травы, а летом вся растительность выгорала на солнце. От этого кладбище с голыми крестами и надгробиями выглядело особенно уныло и безрадостно — даже более, чем положено месту последнего упокоения.
По извилистой, разбитой асфальтовой дороге я въехал на косогор, миновал кладбищенскую контору и свернул с центральной аллеи на грунтовую дорогу, огибающую кладбище слева и идущую вдоль высоковольтной линии передач. В будний день на кладбище никого не было, лишь с краю, за оградкой одной из могил, высаживал рассаду седой бледнокожий мужчина в плавках. Не имелось, видимо, у него сменной одежды, и пришлось раздеться, чтобы не испачкаться. Погода позволяла.
Я проехал мимо и остановил «Жигули», немного не доезжая второй опоры высоковольтной линии.
— Оставайся сторожить, — сказал я Лису, взял цветы, вылез из машины и захлопнул дверцу.
Пес не предпринял попытки покинуть салон и спокойно разлегся на заднем сиденье. Нормальная псина, определенно подружимся.
Плачущей березы, растущей у соседней с могилой моих родителей оградки, не было. Любит береза влагу, но, видимо, некому стало ее поливать, вот и высохла на каменистом косогоре, и ее спилили. Жаль, и красиво было, и хороший ориентир среди хаотично расположенных могил.
