Автор Неизвестен - Марк
Надо с кем-то поговорить по душам, выплеснуть накипевшее… Но кому? Петр болен и спит. Ларсу если и найдешь, так она наверняка занята, остальные опять сразу набросятся, прибавят к тому что и так бурлит, не разобравшись ни в чем. Капитан — но Марк не мог себе этого позволить. А капеллана нет на месте — где его черти носят в рабочее время? Если нет доктора душевного, надо идти к доктору тела твоего… Марк туда и шел, но в медпункте тоже никто не отвечал. Может уже вернулись. Приняв решение, он твердым шагом и осмысленно глядя перед собой, направился к медотсеку.
Килна Травер оказалась на месте — сидела за огромным письменным столом, подперев подбородок обеими руками (Марк обратил внимание, какой они изящной формы, а чуть черная поросль на внешней стороне лишь возбуждает… черт вот опять!) и буравила взглядом бледно-зеленую стену. Ни давешнего страха-отвращения, ни робости, как не странно, Марк не испытывал.
— К вам можно? — уверенно спросил он.
Килна прекратила свое безнадежное занятие (стены на корабле сверхпрочные) и обратила взгляд на вошедшего. Марк поежился, но тут же гордо поднял голову и честно посмотрел в ее зеленые глаза. Слава богу, тут не надо лицемерить, что-то придумывать — почему-то он ее не стесняется, и поэтому на душе вдруг стало удивительно светло.
— Что-то случилось? — усталым голосом спросила врач. — Проходите, садитесь.
— Нет, все хорошо, — поспешил успокоить ее Марк. Он вошел и рука его автоматически нажала блокиратор дверей. — Я чисто по-дружески зашел поговорить. Как к старшему товарищу. Можно?
— Издеваешься? — зло огрызнулась Килна, но тут по его чистому прямому взгляду поняла — нет не издевается.
Она безнадежно улыбнулась, встала из-за стола и направилась к застекленной стойке (под халатиком нет даже давешних розовых трусиков, непроизвольно отметил Марк). Провозившись минуты три, она вернулась к столу, неся в руках два мерных стаканчика, наполненных почти до краев хрустально прозрачной жидкостью с характерным запахом. Один стаканчик она придвинула Марку, из ящика стола достала большую плитку гванского шоколада и сорвала упаковку.
— Прошу, — приглашающе сказала Килна, и не дожидаясь Марка залпом осушила стопку, как алкоголик с большого перепоя дорвавшийся до желанной влаги.
Похоже, подумал Марк, ей утешитель-исповедник требуется сейчас гораздо больше, чем ему самому.
Он тоже выпил и чуть не поперхнулся — неразбавленный спирт (лучшего эквивалента которому за тысячелетия так и не нашлось) расплавленным свинцом потек где-то внутри грудной клетки. На правом глазу навернулась слеза. Марк поспешно потянулся к шоколаду.
— Я слушаю тебя, — сказала Килна, не присаживаясь.
Марк посмотрел в ее усталые зеленые глаза, увидел чуть наметившиеся морщинки, интеллигентную складку у рта… И вдруг понял, что перед ним врач, профессионал — перед ним стесняться нечего, как перед Богом.
И стал путано, порой — не находя необходимых слов — сбиваясь не пошлость, чуть ли не непристойность, но совершенно честно и откровенно рассказывать, сам удивляясь этой своей откровенности. Поведал ей всю свою несложную биографию, и события-переживания всего столь бурного сегодня, подивившись сколь много в него вместилось, а ведь день еще однако не кончился.
Килна слушала внимательно, не перебивая, даже сочувственно. Только когда он рассказал об Анне она чуть удивленно вскинула черные брови:
— Колобок? Вот уж не подумала бы…
— Короче, — закончил Марк, — я животное. Я… Я ничего не умею, ничего не могу…
— С женщинами, — поправила его Килна, улыбнувшись. И добавила: — Пока ничего.
Она снова поковырялась в стойке и вновь наполнила мензурки.
— Наверное, тебе бы следовало прочитать лекцию для молодоженов когда-то лет семь назад я занималась этим на Страуге-Фонте, во Пландирском Социальном Центре. Но вряд ли тебе сейчас надо все это рассказывать, а показать на практике я не….
— Да что, что вы, — взволнованно перебил ее Марк. — Может мне как раз и необходимо, чтобы кто-то именно рассказал… Чтобы не повторить позора моего. Он перестал пожирать взглядом ее фигуру, видел только глаза…
Она неожиданно села ему на колени.
— Все одно — другого не дано, — загадочно ответила она.
И принялась рассказывать — мягко, с юмором, с конкретными примерами, абсолютно без пошлостей. Рассказывать то, что он мог прочитать в любом учебнике, да так и не сподобился. Но одно дело читать учебник, другое когда вот так вот — с глазу на глаз Учитель дает лекцию тебе одному. И он понял, почему потерпел конфуз с Анной — он недостаточное внимание уделил (а если положить руку на сердце, то не уделил вовсе) предварительной ласке. А по словам Килны для женщины это самое главное, если не считать того, что после того, как «свершилось» женщине требуется ласка еще больше.
Марк аж застонал от досады на себя и запоздалого раскаяния (может вернуться в рубку и попытаться воспользоваться полученными знаниями?).
А Килна уже рассказывала о различных эрогенных (это еще что такое? подумал Марк) зонах, о том как лучше и где лучше ласкать женское тело (незаметно налилось по третьей). Она расстегнула халатик и показывала прямо на себе, забыв что перед ней сильный, красивый и неудовлетворенный мужчина.
Марк встал.
— Разрешите попробовать, — сказал он и как можно нежнее провел пальцами по нижней части ее левой груди и чуть коснулся бурового соска, который моментально набух от прикосновения.
Она взглянула на него удивленно, тряхнула головой и рассмеялась теория закончилась, пора переходить к прак… Но тут же взгляд ее затуманился.
— Нет, нельзя.
Марк охнул и отступил на несколько шагов, как ошпаренный. Килна посмотрела на него и сказала:
— Не в тебе дело, к сожалению, а во мне. — Она окончательно сбросила халатик и чуть раздвинула ноги. — Смотри, видишь? Это по приказу капитана — чтоб ее распучило, фригидную! — на два месяца…
На бедрах Килны, как плотно облегающие плавки, светилось сиреневым тончайшее силовое поле.
— Что это? — поразился Марк.
— Пояс девственности, — обреченно ответила Килна. — Кстати, из-за твоего дружка… Кто ж знал, что он таким слабым окажется…
Марк взял стопку в руку. Она оказалась пустой. Килна вновь направилась к стойке — наполнить. Видно, ей с ним все-таки было хорошо, раз не прогнала давным-давно, Да и в глазах ее зеленых засверкали жизнерадостные искорки.
Что такое «пояс девственности» Марк знал — Филипп Фроз рассказывал как-то. Чтобы женщина не совокуплялась, биоавтоматом цепляют такое вот силовое поле — снять его невозможно, но держится оно не более сорока дней. Двигаться оно совершенно не мешает, писать-какать тоже, но если с внешней стороны что-то попытается проникнуть… Фроз показывал свой фаллос — как в тартовой кислоте выполощен, фиолетовый аж и весь в волдырях. Вот к чему приводит недоверие к современной технике — три месяца после на женщину сам не взглянешь…
