Владимир Митыпов - Внимание: неопитеки!
Я слегка обалдел от всего, что узнал за сегодняшний день. Боже милосердный, происходят такие события, а мы в своем заштатном Хамполе живем как бактерии, умеренно размножаемся, жрем и сладострастно сплетничаем, не видя ничего дальше собственного носа. Если и дальше так пойдет, то жители Хампола могут в один прекрасный день обнаружить, что календари всего остального мира показывают время на полвека больше, чем их собственные.
— Ну и как, — робко поинтересовался я, — удалось выловить хоть часть этих обезьян?
Чатраги вяло махнул рукой и сказал сквозь зубы:
— А, какая там часть! За все годы несколько полудохлых детенышей и несколько искалеченных в стычке с солдатами взрослых экземпляров. Они чертовски осторожны и умны. И вот теперь, — Чатраги оживился, сел на кровати и, сильно жестикулируя, продолжал, — когда стало ясно, что пять лет потеряно впустую, и теми нерешительными полицейскими мерами, что пытались осуществить федеральные войска, ничего не поделаешь, — только тогда правительство решило взяться за обезьян всерьез. Причем, заметьте, Рэй, вся операция по-прежнему окружена строгой секретностью. Для чего, спрашивается. А как же, что скажут избиратели, если они узнают обо всем, какой шум поднимет мировая пресса! Избежать огласки, любой ценой избежать скандала! — вот о чем пекутся сейчас в первую очередь наши господа сенаторы. А поскольку они никогда не сталкивались ни с чем подобным, то и методы они избирают наиболее доступные их пониманию. Приглашаются полковники, поднаторевшие в мелких пограничных провокациях и разгонах демонстраций, и разрабатываются соответствующие планы А меня, поскольку я остался единственным, кто хоть что-то знает о неопитеках, берут консультантом.
Чатраги вскочил и забегал по комнате, отшвыривая ногами стулья, попадавшиеся на его пути.
— Безобразно упущено время. Никто сейчас даже приблизительно не может сказать, сколько сейчас насчитывается этих обезьян и каков ареал их распространения. Все данные составлены с точностью до трех крокодилов. — Чатраги зло фыркнул и уставился на меня сквозь очки круглыми совиными глазами, словно я был одним из тех господ сенаторов, по вине которых неопитеки доныне разгуливают на свободе. — Верховья Дизары! Великий боже, ведь это сотни квадратных километров хребтов, ущелий и джунглей. Малоисследованная территория. Я представляю, чем это кончится: потопят в болотах с десяток солдат, несколько бронетранспортеров, случайно подстрелят одного-двух неопитеков, вернутся сюда грязные и злые и на том успокоятся.
Он замолчал и полез в задний карман за фляжкой, но она оказалась пуста. Тогда он потащил меня в офицерский бар, расположенный где-то в подземелье, куда надо было добираться на лифте. Там он нагрузился столь основательно, что мне пришлось потом тащить его на себе.
На другой день прибыли еще солдаты. Они толпами вываливались из бронированных недр пузатых десантных вертолетов, тускло отсвечивая на солнце круглыми металлическими головами.
Когда мы с Чатраги пришли на площадку, там еще продолжалась разгрузочная суета. Багровые от натуги солдаты, топоча тяжелыми пыльными башмаками, носили ящики, надсаживаясь орали капралы, поодаль скучающе покуривали экипажи вертолетов — здоровенные мордастые парни с засученными рукавами.
Чатраги некоторое время молча смотрел на все это, потом вдруг остановил проходившего лейтенанта.
— Скажите, капитан, — доверительно понижая голос, начал он. — Ведь все идет согласно плану, не так ли? Тактика и стратегия, верно? Как говорится, по всем канонам передовой военной мысли, а?
Лейтенант так здорово выпучил глаза, что они у него на минуту стали походить на облупленные куриные яйца, сваренные вкрутую.
— Не капитан я, — выдавил он, наконец, из себя. — Лейтенант. Лейтенант Сволч к вашим услугам.
— Какие пустяки, — запротестовал Чатраги. — Ведь вы же будете капитаном, господин Сволч?
— Да, возможно... То есть, конечно, — лейтенант Сволч приосанился и всем видом выразил готовность продолжить беседу с Чатраги.
— Мои познания в военном деле не сравнить с вашими, — продолжал Чатраги, — но я хотел бы обратить ваше внимание на один, не раз уже оправдывавший себя, тактический ход, известный под названием «Троянского коня». В свое время он дал блестящие результаты.
— Это где, в Индо-Китае, что ли? — поинтересовался лейтенант Сволч.
— Совершенно верно, — отозвался Чатраги. — Дело все в следующем: вы оставляете вертолет с десантом в месте, о котором известно, что где-то поблизости прячется противник, и уходите. Через некоторое время появляется неприятель. Увидев вертолет, он подумает, что вы его бросили. Правильно?
Лейтенант кивнул и приготовился слушать дальше.
— И вот в самый решительный момент, когда вокруг соберется как можно больше солдат противника, пришедших посмотреть на трофей, ваши солдаты, которые до этого сидели тихо, как мыши, выскакивают наружу, ведя беглый огонь из автоматов. Ну, как ваше мнение, лейтенант?
Лейтенант Сволч засопел и погрузился в раздумье.
— Я посоветовал бы вам предложить руководству этот план от вашего имени. Это значительно ускорило бы ваше продвижение по службе, — с тонкой, едва заметной улыбочкой сказал Чатраги. — Честь имеем, господин лейтенант Сволч.
Он легонько тронул меня за локоть, и мы пошли, оставив лейтенанта размышлять об операции «Троянский конь».
Настроение после этого у Чатраги несколько приподнялось, но все же, когда мы уже подходили к нашему железобетонному дому, он с явной горечью сказал:
— Право, я не вижу ничего, что давало бы преимущество господину Сволчу перед неопитеком. Скорее даже наоборот.
* * *Полковник Тадэма был в высшей степени хладнокровный человек. За свою жизнь он достаточно понасмотрелся на зрелище льющейся крови, правда, не своей, но это не имело значения. Шесть с лишком футов росту, соответствующий вес и при этом ни унции лишнего жиру — мышцы, сухожилия, кости, ну и мозг, естественно. Но даже этого закаленного мужчину со стальными глазами пробрало до самых печенок, когда два вертолета, битком набитые солдатами, словно канули в воду. Два дня, в течение которых радисты прошаривали эфир, а лейтенанты старались не попадаться на глаза полковнику, прошли в неизвестности и ожидании. На третий день Тадэма вызвал к себе Чатраги. Мы пришли вдвоем.
— А это кто? — полковник пронзил меня взглядом.
— Мой ассистент. Разрешите, я воспользуюсь вашей зажигалкой. — Чатраги, не спрашивая разрешения, развалился в объемистом кресле цвета хаки. Я последовал его примеру.
