Александр Афанасьев - Врата скорби (Часть 3)
Четыре… Три…
Внизу – отчаянно взвыла сирена.
– Давай! – командир стиснул плечо сапера. Шифровальщик – вот-вот начнет действовать, он наверное что-то услышал. И если до этого все было относительно тихо, и можно было принять за далекие фейерверк – то сирену нельзя перепутать ни с чем.
Хлопнуло. Это был ни с чем не сравнимый звук. Такой звук издает тяжелый тюк тканей, если сорвется с тросов при погрузке на корабль и упадет на бетонный пирс. Глухой, тяжелый, тупой хлопок, который ты даже не слышишь, а чувствуешь, чувствуешь вес и силу удара. Ударом – вышибло дверь в коридор, вырвалось густое облако пыли…
– Заходим!
Они ломанулись внутрь. Дорога была каждая секунда – взрыв уже не спрячешь ничем. Им надо было найти шифровальную машину с набором шифров – то, ради чего они и пришли. Если найти и забрать машину – британский флот окажется беззащитным как минимум год, пока не сменят все до единой машины, все скомпрометированные коды. Разработать код не так просто, ведь скомпрометированным – оказывается не сам код, а математический алгоритм, на основании которого он составлен. И если разработать новый, но на основании того же самого математического алгоритма – его быстро вскроют. Так что – нужно будет менять не код, а всю систему шифрования. А это и время и деньги – огромные деньги.
Машина это все. Особенно, если учесть прогноз аналитиков: до войны осталось шесть месяцев. Может, меньше…
Две трети пола шифровальной комнаты рухнуло – но треть удержалось. Ничего не видно из-за пыли – вытянул руку, и пальцев не видно. Шаришь вслепую, надеясь в месиве дерева, камня, бетона, металла найти ту самую, нужную машину. Пусть искореженную, пусть какую…
Где она может быть? На столе, где ж еще.
А где стол, в таком месиве? Наверное, по центру – стол большой, и у него прямые поверхности. Если он, конечно, не сломан.
Вот он!
Пальцы – нащупывают металл какого-то устройства. Устройство большое.
– Есть!
Тревога!
Заунывный вой ревуна – вырывал из сна немногих спящих морских пехотинцев Его Величества, отрывал остальных от написания писем, карточных игр и нехитрых разговоров, заставлял бросать все – и бегом идти служить Родине и Королю. Их несколько раз за этот год поднимали по внезапной тревоге, только тогда были офицеры, и тогда все знали, что и как делать. Сейчас самое страшное – не было офицеров, никто не мог приказать…
– Все мои, за мной, к оружейке! – молодой Роберт Спенсер, младший виконт Олторп взял командование на себя. На улице – перебивая фейерверк, уже свистели пули…
Они выбрались на плац в тот самый момент – когда от здания штаба заработал пулемет, за ним еще один. Сэр Роберт увидел бегущего сержанта Гибсли – в тот момент, когда светящаяся строчка пуль пересекла его, и сержант упал на плац перед зданием штаба, не издав ни звука. Сэр Роберт подумал, что сейчас… – как огненные шмели полетели в его направлении, и он полетел на землю, чувствуя, как странно онемела правая рука. Он увидел вспышку… что-то уже летело в сторону оружейки оставляя за собой след почти белого, хорошо видимого даже в темноте дыма, а рядом были тела… еще живые и уже вырванные из жизни, и пахло кровью… как после хорошей охоты на лис, потом, адреналином и пролитой кровью. Кто-то схватил его за ноги и потащил – а он никак не мог добраться до проклятой кобуры, потому что рука не слушалась…
Так, за ноги – его затащили обратно, стены казармы были хоть какой-то защитой от пуль. Пулеметные очереди прошлись по стенам, по окнам – те самые огненные шмели влетали в помещение, били по стенам, пробивая пологи, и что-то уже тлело, угрожая в любую секунду обернуться пожаром, в котором они изжарятся не хуже рождественской индейки.
– Сэр Роберт…
Это был Манни, его слуга и друг, сын такого же слуги и друга его отца. Сэр Чарльз Спенсер во время жестоких боев за Францию взял в плен германского солдата… только это уже ни хрена не решало, фронт был прорван и русская гвардейская кавалерия угрожала отрезать их от побережья, лишить всяческой надежды на спасение. Товарищи отца говорили пристрелить этого немца и дело с концом – но сэр Чарльз взял его с собой на корабль и лично выходил на острове. Немец – привязался к спасшему его британскому дворянину и стал для него чем-то средним между другом, телохранителем и главным егерем в сельском поместье в Олторп-хаусе. И когда сэр Чарльз отправлял сына в Королевскую морскую пехоту – совершенно обычным делом было отправить с ними и сына того солдата – долговязого белобрысого немца…
– Не вставать!
Автоматный и пулеметный огонь – все усиливался
– Сэр Роберт, вы ранены!
– Моряки. Слушай меня! К запасному выходу, он прикрыт стеной! Потом к оружейке! Ползком, не подниматься!
Сэр Роберт, которому и было то – всего двадцать два года от роду – пополз первым, извиваясь, как червяк и отталкиваясь ногами. Манни конечно был рядом, а за ними – ползли другие солдаты. Стена защищала от пуль.
– Пистолет!
– Что, сэр?
– Пистолет! Сбей решетку!
Как младшему офицеру и дворянину – сэру Роберту полагался пистолет. Командование смотрело сквозь пальцы на то, что наследник столь родовитого дома постоянно держал при себе оружие. Этому научил отец – Спенсеров не взять голыми руками.
Манни выхватил из кобуры хозяина Кольт, взвел его, прицелился обеими руками. Сэр Чарльз относился к воспитанию сына совсем не по-дворянски – вместо обучения французскому и регби в какой-нибудь школе для мальчиков, они пару часов учились в школе, а потом – постигали те навыки, которые совсем не к лицу благовоспитанному молодому дворянину. Например, умение стрелять им преподавал пожилой уголовник, грабитель банков, которого отец ради этого три месяца кормил в поместье и заплатил изрядно. Учились они, конечно, вместе…
Несколько раз грохнул Кольт – ни одного выстрела мимо. Решетка отвалилась.
– Вперед!
Осмелевшие британцы – один за другим выскакивали на улицу, прикрытые стеной оружейки. Та уже горела от прямого попадания базуки и вот – вот могла взорваться ко всем чертям…
– Отстань! – сэр Роберт пресек попытку помочь, выбрался сам.
– Ломайте решетки на окнах! Сбивайте их! Давайте!
Как обычно и бывает – если есть хоть один мужественный человек – от него заражаются мужеством и другие…
Выстрелами сбили решетки. Подсадили самого тощего из всех – Спаркса Гаттелби, потом еще одного моряка. Меньше чем через минуту – в пролом начали вылетать один за другим автоматы СТЭН и небольшие ящики с пистолетными патронами. Их принимали, вооружались. Сбивали новые решетки и ныряли внутрь, за новым оружием.
Сэр Роберт, дворянин двадцати двух лет от роду – перетянул раненую руку шнуром, затянул узел зубами. Отверг помощь, сам перезарядил пистолет, сунув его подмышку. Этому тоже – выпускники Харроу[27] не обучались.
