Николай Петри - Колесо превращений
Аваддон с благоговением взял в руки то, что в памятную ночь разговора с Малахом Га-Маветом последний подарил ему. Это был Талисман Абсолютного Знания, в уменьшенном виде точно повторяющий хрустальный шар Всезнающего Ока. С помощью этого Талисмана Аваддон без труда одержит верх над Годомыслом: в Талисмане сконцентрирована вся мощь Всезнающего Ока, которому не может противостоять ни одна сила физического мира!
Чародей с отвращением сорвал с себя амулет в виде двойной стрелы, подаренный ему ненавистным кудесником, и швырнул его от себя. Потом с трепетом и великим почтением надел (скорее даже возложил!) на себя переливающуюся цепь Талисмана Абсолютного Знания. Пока он проделывал этот обряд, достойный самых могущественных королей, вездесущий Кальконис, молча наблюдавший за ним все это время, незаметно поднял брошенный амулет и чуть менее торжественно, чем чародей Черного Квадрата, произвел себя в звание кудесника-целителя, быстро нацепив амулет и поглубже спрятав его в складках одежды - чтобы Аваддон ненароком не увидел! Да, теперь титулов у философа было не меньше, чем у Искандера Двурогого: сэр Лионель де Кальконис, кудесник-целитель племени Рос! Ох, как красиво звучит! Кальконис даже зажмурился от удовольствия. Радужные картины светлого будущего уже рисовались перед его мысленным взором, когда суровая действительность напомнила о себе увесистым подзатыльником. (Фу-у-у, магистр Аваддон совершенно утратил светские манеры в этом диком крае!)
- Готовьтесь, уважаемый сэр Лионель, мы скоро покидаем эту негостеприимную страну!
- Разве князь Годомысл уже здоров? - Наивный Кальконис, несмотря на всю свою находчивость и изобретательность в делах житейских, так и не осознал до конца, с каким человеком (да и человеком ли?) свела его неумолимая судьба!
- Не-е-ет, философ ты мой велеречивый, князь Годомысл уже никогда не будет здоров!
- В-в-вы отравили его? - От ужаса Кальконис стал заикаться.
Аваддон удивленно посмотрел на него:
- С чего вы взяли?
- Ну, как же - князь сегодня уже и на лошади скакал?!
- Успокойтесь, сэр Лионель, - сказал Аваддон с хитрой ухмылкой на лице. - Князь безнадежно болен. А на сегодняшнюю поездку, как ни прискорбно об этом говорить, у него ушли последние жизненные силы. У князя осталась всего одна ночь. И эту ночь мы проведем вместе с ним.
- Мы? - выдохнул Кальконис. - Вы хотите сказать, что...
- Годомысл умирает, и мне понадобится ваша помощь, чтобы облегчить его страдания.
- Но я...
- Вы пойдете вместе со мной!!
Трансформация в поведении чародея испугала Кал-кониса, и он торопливо забормотал:
- Конечно, конечно, магистр Аваддон...
- А сейчас сходи к отрокам - пусть приготовят поесть!
- Меня уже здесь нет...
Оставшись один, Аваддон еще раз внимательно обдумал предстоящую ночь. Значит, так, первое - это князь Годомысл, который благодаря своей верховой прогулке зачеркнул все многодневные усилия лекаря и сейчас находится в том же состоянии, в каком пребывал до приезда чужестранцев. То есть болезнь прогрессирует, и силы удельного князя тают быстрее, чем снег под весенним солнцем. Это просто замечательно, потому что без физического сопротивления тела князя силой его тайной можно будет овладеть очень быстро: процесс заражения души весьма скоротечен, не пройдет и двух часов, как духовный доспех росомона станет уязвим, и дело завершится! Помешать этому уже не может ничто, так как вторая заноза в мыслях чародея - кудесник Ярил навсегда устранена с помощью пришлых разбойников. Дальше - тысяцкий Тур Орог, кинувшийся со своими воинами в погоню за плененным Ярил м. По этому поводу можно было бы поволноваться, если бы Аваддон заранее не подготовился. Благодаря Талисману Абсолютного Знания маг сумел-таки увидеть в будущем наиболее вероятный вариант развития событий и кое-что предпринял...
...Аваддон самодовольно потер руки: имея Талисман Абсолютного Знания, он мог творить с глупыми росомонами все, что ему взбредет в голову! Та-а-ак, значит, и наиболее грозная сила в лице тысяцкого в ближайшие дни не будет ему помехой. И кто же остается из грозных (хи-хи!) противников? Только Вышата - любимец и милостник удельного князя? Ну-у-у, это и не противник вовсе! Так, рыбешка мелкая, питающаяся крошками княжьей милости. Да я раздавлю его, как мизгиря крошечного!...
Глава 12
ЛЖЕТЫСЯЦКИЙ
Вышата, к счастью, не слышал характеристики собственной персоны из уст Аваддона. Он исправно выполнял наказ князя Годомысла: сто двадцать достойных воинов из близлежащего острога во главе с сотником Мстиславом Меченым уже скакали в вотчину Эрдуса со строгим наказом хранить и оберегать пуще глаза своего супругу князя - Ольгу. Кроме того, по всему обширному княжескому двору было увеличено число стражи, а конные разъезды патрулировали в округе дороги и широкие лесные тропы. Казалось, молодой военачальник предусмотрел все...
... Кони бешено летели по траве, вырывая куски земли и швыряя их под ноги несущимся следом. Всадники лавиной рассыпались по полю, обходя с флангов небольшую группу татей, спасающихся верхами.
- А-а-а... - неслось над полем, и от единого дыхания сотни разъяренных гридей становилось не по себе...
Тати знали, что им пощады не будет. Поэтому неслись прочь от настигающей их лавины с безысходностью обреченных.
Распаленная погоней гридь настигла их у самой кромки леса. Боя не было - просто масса разгоряченных лошадиных тел сжала в круг горстку растерянных татей. Зазвенели грозные мечи воинов. Но зычный голос покрыл своей силой все остальные звуки:
- Не казнить татей! Допрос сначала учиним! - Тур Орог въехал в расступившийся круг: - Кто старший у вас?
Ему навстречу двинулся один конник. Тотчас рядом с тысяцким выросло несколько дюжих воинов, которые без труда разоружили разбойников и поскидывали их с лошадей наземь. И уже пешим подтащили предводителя татей к тысяцкому.
- Где Ярил-кудесник?
- То неведомо нам, воевода, - ответил пленник, - его увезли другие...
- Врешь, пес смердящий! - Тур Орог сгреб захрипевшего татя огромной дланью и подтянул к себе. - Все видели, что вы везли с собой тело, в мешок замотанное. Говори, где кудесник?!
- Скажу, воевода, - едва сипел разбойник, - только отпусти... задыхаюсь...
Тысяцкий швырнул татя в руки гридям и крикнул:
- Говори, да поживее!
Тать потер дрожащей рукой передавленное горло и сиплым голосом заговорил:
- У шалаша кудесника нас три ватаги собралось, и каждой было велено большой мешок травой поплотнее набить да на лошадь отдельную привязать, чтобы видимость была - будто человека везут связанного...
- Кто велел?
- Незнаком он нам, воевода. Как только мы мешок-то смастерили, дал он мне узорочье небогатое и показал, куда нам скакать следует. А сам - на коня и в другую сторону...
