Евгений Тарбеев - Дверь в небо, или Жизнь напрокат
– Это как если смотреть на солнце без очков, невооруженным глазом, то можно ослепнуть, – предложил я свою интерпретацию.
– Верно, – подтвердил Стивен.
– А ты на мне одежду видишь?
– У меня другое восприятие, не человеческое. Чтобы отличить тебя от другого, мне не нужно видеть твою одежду, даже твое лицо.
–А как же мы тогда друг друга понимаем?
– У нас всех один родитель. И я смотрю по-другому. Вижу в тебе больше, чем ты о себе сейчас знаешь. Какой можно сделать вывод?
Я наморщил лоб. Стивен терпеливо ждал результатов мыслительных процессов, отразившихся на моем лице. Я вопросительно взглянул на него, чтобы он подсказал.
– Вывод такой, – многозначительно произнес мой спутник, не замедляя шаг, – открываясь новому, ты расширяешь диапазон восприятия информации. Ты видишь больше и понимаешь глубже происходящее вокруг тебя и внутри тебя.
Слова я понимал, но смысл сказанного в моей голове не укладывался. Это очень перекликалось с тем, что я много раз читал в книгах, но только сейчас я начинал постигать, что хотели до читателя донести авторы.
Стивен посмотрел на меня и изложил по-другому:
– Ты смотрел на солнце в черных очках и видел его в черном тоне. Надев очки с черно– красными стеклами, ты будешь иметь возможность видеть солнце уже в черных и красных тонах. Солнце всегда одно и тоже, но ты можешь смотреть на него по-разному. Как человек ты смотришь на все как бы через очки людей. Когда полностью откроешь свой разум, ты будешь смотреть на мир не искаженным, не затемненным очками взглядом. У меня таких очков нет.
– Так сознание расширяется только после смерти?
– Конечно, нет. Многие отбрасывают очки, находясь на Земле. И их имена ты наверняка знаешь.
Стивен смотрел на меня, оценивая произведенный эффект по выражению моего лица. Меня осенило. Как будто в голове щелкнули тумблером. Потрясающе ясно я увидел, как это работает в моей жизни. Если снять очки, через которые ты привык смотреть, то многие проблемы автоматически снимаются. Они исчезают вместе с очками. И, разумеется, я знаю имена тех, кто видел мир таким, каков он есть – Будда, Христос и многие другие.
Мне захотелось смеяться – настолько просто выглядело теперь то или иное мое поведение в разных ситуациях, казавшееся раньше необъяснимым. Носим очки и забыли о них!
Некоторое время мы шли молча. Я смотрел по сторонам, отмечая, как много нового появилось с того момента, как я очутился здесь. На домах и в воздухе я мог теперь видеть буквы. Я мог их читать, но также как в баре, я пока не понимал смысла. Похоже, как и в физическом мире, кругом все было увешено рекламными вывесками. По крайней мере, я так оценил по их виду – они имели разные шрифты, разное цветовое наполнение, были и мигающими, и сверкающими. Одни переливались, другие искрились. От вывесок исходил разный энергетический фон. Я начал улавливать, что вблизи одних домов чувствую себя более комфортно, чем у других.
В одном переулке, через который лежал наш путь, царило необычайное оживление. В портале большого здания, ощетинившегося множеством антенн на покатой, мерцающей золотистым цветом крыше, влетали ежесекундно сущности с пустыми руками, а вылетающие несли разноцветные подарочные коробки различных размеров.
– Стивен, что здесь происходит? – осведомился я, разглядывая открывшееся зрелище.
– Это почта.
Моя голова тотчас повернулась в сторону собеседника. Не ослышался ли я?
– Это почта, – повторил Стивен. – Здесь получают сообщения из физического мира.
– Как?! – мое изумление не поддавалось описанию.
– Когда человек уходит из физического мира, его родные и близкие думают о нем. Энергия их мыслей и чувств никуда естественно не пропадает. Она улавливается и собирается в этом здании. Там энергия обрабатывается в удобную форму и затем пересылается адресату.
– Выходит, чем дольше о человеке помнят, тем больше он энергии получает в потустороннем мире. – подумал вслух я.
– Безусловно. – подхватил Стивен. – Подумают о человеке, и на тонком плане он получит телеграмму. Вспомнят о нем с любовью, и энергии хватит на целую посылку. В зависимости от силы и видов испытываемых чувств получаются разные отправления. Многие посылки из физического мира от живущих людей помогают восполнить и накопить запас энергии для перехода на более высокий уровень. А некоторые послания получатели брать не хотят.
– Почему?
– Например, оставил человек после себя на Земле только боль и зло. Как о нем будут вспоминать люди?
– Я думаю, не очень хорошо, – ответил я.
– Поэтому и посылки получатся соответствующие, с негативной энергией. – снова заговорил Стивен. – И начинаются у адресата проблемы. Не хочет он получать посылку, а приходится. Так здесь почта работает: послание ты обязательно получишь. Оно тебя рано или поздно найдет.
– Ты тоже получаешь посылки?
– Бывает, – улыбнулся Стивен. – У меня на Земле остались родственники из прошлой жизни.
Мы обогнули почтовое ведомство, занимающее целиком квартал, и свернули на соседнюю улицу. Мелодия, наполняющая пространство поменялась, как будто сменили пластинку. Количество прохожих заметно возросло.
Неожиданно дома расступились. Нашим глазам открылся вид на чудесный сад. Посреди этого сада уходило в небо Древо Жизни, как назвал его Стивен, и то, что мне напомнило огромный торнадо из скрученных спиралей. Хотя по ощущениям, шли мы достаточно долго, Древо выглядело таким же далеким, как и в начале пути.
Стивен ступил в сад и пошел впереди по извилистой дорожке среди пышных кустов с ярко-желтыми цветами. Махнул за собой рукой, чтобы я не отставал. Я ускорил шаг и догнал его. Несмотря на значительность пройденного пути, я не чувствовал ни малейшей усталости. Ноги шли по теплому камню дорожки, почти не касаясь их. Вопреки моим представлениям о силе тяжести.
Я шел, озираясь по сторонам. Все вокруг потрясало своей красотой и яркими контрастными красками чудных цветов. Слева от дорожки я увидел деревья, похожие формой на кокосовые пальмы. Они росли из одной точки, как ветки куста. Их гладкие стволы выгибались в разные стороны от центра и имели темно-красный оттенок. Листья сверкали золотом.
С другой стороны дорожки росло дерево с массивным оранжевым стволом, все усыпанное цветами. Цветы были сочно-зеленые, а сами листья на дереве ярко-желтые с синей изнанкой. Буйство красок, не иначе.
В кронах слышалось пение и щебет невидимых птиц. Передо мной на дорожку сел белоснежный хохлатый попугай. Как настоящий, из физического мира, но на четырех лапах. Я присел перед ним на корточки и протянул руку, как будто собираясь его чем-то угостить. Попугай взъерошил хохол, резко прыгнул в мою сторону и зарычал как собака. От неожиданности я отпрянул и сел на зад.
