Кир Булычев - На днях землетрясение в Лигоне
Обломок крыла, отлетевший от фюзеляжа, лежал у наших ног, словно плавник акулы. Он был покрыт копотью. Володя наклонился.
– Вот, – сказал он.
Я с трудом разглядел линию круглых отверстий в крыле – отверстия тянулись под углом к основанию крыла.
– По-моему, с земли в нас стреляли. Нас сбили, понимаете?
Я не ответил. Круглые отверстия могли возникнуть по какой-то иной причине.
– Сначала я увидел, как с земли что-то блеснуло, потом появились дырки. И только потом пошел дым. Ясно?
– Ясно, – сказал я.
Мы медленно пошли обратно к хижине. Она черным конусом виднелась на фоне поднимавшегося от речки тумана. У хижины метался желтый огонек. Солдаты разожгли костер и кипятили воду. У костра сидел Вспольный и заносил воспоминания в блокнот.
– Не следовало отходить в темноте, – сказал он поучительно. – Здесь могут быть ядовитые змеи.
Очки у него уцелели и зловеще отражали пламя.
В хижине было темно. Кто-то тихо стонал.
– Лейтенант! – позвал я.
Я не увидел, но ощутил, как лейтенант поднимается с пола.
– Я хотел немного поспать, – сказал он, словно оправдываясь. – А ночью я бы дежурил.
Мы вышли с ним вниз, к реке. Звезды были такими яркими, что при их свете я мог разглядеть, как молод этот офицер. Лет двадцать, не больше.
– Я хотел поговорить с вами, – сказал я. Мы стояли над морем тумана, который медленно тек у самых ног.
– Мой спутник видел, как по нашему самолету стреляли с земли, – сказал я. – Он показал мне пробоины в крыле.
До того как я произнес эти слова, мы были жертвами воздушной катастрофы. Причины ее находились вне компетенции офицера. Если я прав, то мы превращаемся в жертву нападения.
– Вы уверены? – спросил он.
– Я не военный. Но мне кажется, что это так. Поговорите со вторым пилотом. Если он уже пришел в себя.
– Я поговорю, – сказал лейтенант. Он старался придумать, что делать. Пожалуй, он был в армии недавно и пороха не нюхал.
– Кто мог в нас стрелять? – спросил я.
Лейтенант ответил не сразу.
– Сепаратисты, – сказал он неуверенно. – А может, люди Джа Ролака. Ведь они должны еще сопротивляться.
Звук собственного голоса помог лейтенанту справиться с растерянностью. Он продолжал увереннее:
– Надо погасить костер… И дать всем оружие.
Первая мысль была разумной, хоть и оставляла нас без горячей воды. Вторая – утопической. Лишнего оружия у нас не было.
Но мы не успели дойти до хижины. Мы увидели, как из темноты на свет костра выходят вооруженные люди. Вспольный поднялся, приветствуя их. Солдат, подбрасывавший в огонь сучья, выпрямился. А меня охватило предчувствие новой беды – один из вошедших в освещенный круг поднял автомат. Несколько ярких лучей карманных фонарей уперлись в людей у костра.
– Назад! – крикнул мне лейтенант.
Кричать в такой ситуации не стоило. Промолчи этот юноша, мы с ним могли бы скрыться в тумане.
Пришедшие к костру люди знали, как вести себя в лесу. Два или три луча метнулись к нам, и я, как бомбардировщик в лучах прожекторов, был ослеплен, виден отовсюду и беззащитен. От костра что-то крикнули по-лигонски. Я счел за лучшее покориться. Я поднял руки (чего никогда раньше не делал и не думал, что придется) и медленно пошел навстречу лучу.
ДИРЕКТОР МАТУР
Когда я пришел в себя, я возблагодарил господина Будду за чудесное спасение. Но тут же понял, что нельзя терять ни минуты. Самолет был полон дыма, и в любой момент я мог сгореть. Какие-то люди бегали туда-сюда, толкая мое беспомощное тело. Паника царила на борту погибшего самолета. Каждый думал только о себе. Я был единственным в этом аду, кто думал о долге. Судьба была милостива ко мне. В дыму мне удалось отыскать саквояж. В моем распоряжении было всего несколько секунд.
Почти ощупью, не обращая внимания на боль во всем теле, я нашел дверь. Каждый был занят собственным спасением, но некоторые при том старались поживиться. Солдаты взламывали багажное отделение – даже в такой страшный момент они думали о своем обогащении. Я понимал, что ничем не смогу помочь раненым и убитым, но, если доберусь до селения, смогу послать сюда людей.
Я быстро миновал рисовое поле, на которое сел самолет, и увидел тропинку. Тропинка вошла в лес.
Без сомнения, мы упали в округе Танги, в диких горах. Когда-то князь Урао, правда с улыбкой, говорил, что некоторые племена еще не отказались от обычая охотиться за головами. Они ловят случайного путника и, убив его, закапывают тело на ритуальном поле, чтобы обеспечить себе хороший урожай. Вспомнив об этом, я содрогнулся. Правда, я рассчитывал на магическую фразу: «Сабао Урао Као», что означает: «Князь Урао Као». Если я скажу эти слова, меня пощадят.
Размышляя таким образом, я шел по глухой тропинке, стараясь не шуметь, не наступать на ветки и при первом признаке опасности скрыться в зарослях бамбука, которые подступали к самой дорожке. Лес таил смертельные опасности – в любой момент я мог встретить тигра или дикого слона. Приходилось смотреть под ноги, чтобы не наступить на змею.
Время приблизилось к шести часам. Я не позволял себе отдыхать. Тропинка начала подниматься вверх, солнце приблизилось к краю муссонных облаков, висевших над хребтом. Парило.
Опасность быть застигнутым темнотой в диком лесу заставила меня прибавить шаг. Вскоре я вышел к развилке тропинок и свернул на более исхоженную и широкую. Это вселило в меня надежду. Еще через несколько минут я позволил себе присесть на толстый ствол, свалившийся поперек тропы. Мои мысли вернулись к сделке с Тантунчоком. Может, мне стоило согласиться на двести тысяч? И в этот момент кто-то совсем рядом сказал буднично и просто:
– Руки вверх. Брось сумку.
Их было пятеро. Они вышли из кустов и окружили меня. Предводитель, зловещего вида усатый человек в армейском шлеме, обшарил меня и вытащил все из карманов. Другой, совсем еще молодой бандит, раскрыл саквояж и стал выбрасывать из него вещи. Страх за судьбу пакета вернул меня к жизни.
– Остановитесь! – приказал я бандитам.
К этому времени я уже понял, что эти люди – не каннибалы. Они были облачены в европейскую одежду, у троих были автоматы, один держал на плече пулемет. Сам Па Пуо (так к нему обращались остальные) нацепил на пояс две пистолетные кобуры и выглядел очень воинственно. Мой цепкий и быстрый ум оценил ситуацию, и у меня возникло предположение, что люди, схватившие меня, – сепаратисты, о которых немало писали в последнее время в газетах.
Когда правительство Джа Ролака после долгих колебаний решило урезать привилегии горных князей и вождей, в среде горцев произошел раскол. Некоторые из князей, во главе с просвещенным и разумным Урао Као, приняли эту весть со спокойствием, достойным их высокого сана. Они предпочли путь парламентских выступлений, указывая противникам, что этот закон наносит жестокий ущерб государству, ибо отныне князья не смогут должным образом контролировать своих беспокойных подданных. О, как они были правы! Ведь другие, менее цивилизованные, призвали своих подданных к оружию. Правда, до военных действий не дошло, и князь Урао не раз выступал посредником между правительством и мятежными князьями, однако в газетах начали появляться сообщения о нападениях горцев на полицейские участки и автобусы.
