Сергей Рощин - Верная возможность
- А Длинного не видел?
- Нет, я ему по телефону позвонил, сказал, что дело сделано, но вышла с одним типом промашка. Описал тебя подробно... Он велел скрыться с глаз долой. Ну а утром случайно...
- Это я понял, - пробурчал я. - Давай, пиши, - я развязал ему руки, сунул в правую свою ручку и ткнул под нос большой лист бумаги, также найденный в шкафу.
- Что? - удивился Фронт.
- "Это я убил Платонова", - начал диктовать я. - "Арестуйте меня, пожалуйста". Крупно и разборчиво. И подпись внизу.
- Что это тебе даст? - захрипел он. - Признание, сделанное в таких условиях, никто в расчет не примет.
- Пиши, пиши, - успокоил его я. - А мне это и не надо. Это для интерьера.
- Какого интерьера? - не понял бандит, заканчивавший свою писанину.
- Неплохо, - заметил я, разглядывая его каракули. - Если выживешь узнаешь. Кстати, я вчера с Длинным говорил, - Фронт с удивлением посмотрел на меня. - Ты действительно очень хорошо меня описал, так что твои коллеги меня выловили, - я заметил на его лице злорадную улыбку. - Так что, Червь теперь тоже инвалид, если не хуже, - безразличным тоном произнес я и обрушил тяжелый каблук его же собственного ботинка прямо ему на висок.
Подняв один из уцелевших стульев, я посадил на него неподвижное тело Фронта и крепко привязал веревками. Стул я поставил так, чтобы лицом бандит был обращен к двери. Затем с помощью остатков веревки я соорудил из полученного признания плакат по типу "Помогите беженцам из Швейцарии" и повесил его убийце на шею.
Выйдя из дома, я запалил небольшой костерок и бросил окровавленный провод в него. Пока шнур, испытывая, по-видимому, чувство вины за содеянное, корчился в пламени, я тщательно вытер все пистолеты и бросил их на крыльце. Затем, вытащив практически полностью обгоревший инструмент экзекуции, я кинул его в багажник машины, использовав при этом ключи, экспроприированные у водителя. Ну а после этого и сам забрался в автомобиль и покатил по единственной уводившей из этого гиблого места дороге.
Минут через пятнадцать я достиг Дороховицкого шоссе. Сообразив, где нахожусь, я повернул по направлению к городу. По пути я остановился и выкинул обугленные останки провода в заросший кювет.
Город с этой стороны начинался с "потаскухи". Так у нас называли большой и якобы военный завод, производивший какую-то химическую дрянь. После института я тоже был распределен туда и проработал на нем аж пять лет, вплоть до своего перехода на журналистское поприще.
Столь же странное свое прозвище завод получил согласно местной легенде потому, что до революции на этом месте располагался шикарный загородный бордель госпожи Хвостицкой. Все более или менее заметные гости нашего города мужеского полу считали своим долгом в каждый свой приезд непременно отметиться в этом заведении. Рассказывали, что здесь бывал сам Федор Иванович Шаляпин.
У меня же, кроме того, имелись смутные подозрения и насчет еще одной знаменитости. Согласно моей версии, в один прекрасный вечер, положив на лопатки на арене местного цирка очередную "черную маску", гордость отечественной борьбы Иван Максимович Поддубный собрал всю восхищенную труппу и залихватски крикнул "В номера!".
В результате сей непродуманной акции на свет божий появился ребенок, которому мадам Хвостицкая и ее девочки, абсолютно не знакомые с современными генетическими теориями, не долго думая, присвоили широко известную фамилию. Полагаю, что о понятии "реклама" они все-таки что-то слыхали.
В том, что реально в этом деле был замешан какой-нибудь "рыжий" из труппы, я никогда не сомневался. Но иногда мне вдруг начинало казаться, что академик Трофим Денисович Лысенко все-таки был прав, и генетика такая же продажная девка, как и сама мадам Хвостицкая. Это случалось в моменты, когда главный, грозно возвышаясь над столом, укладывал меня на лопатки за какую-нибудь неудавшуюся статью, или же, наоборот, когда, дочитав мое очередное творение до конца, победно восклицал: "В номер!".
Проехав километра три вдоль высокого бетонного забора, я выехал на площадь перед главной проходной. Часы на здании заводоуправления показывали пол-девятого, и площадь была совершенно пуста, за исключением небольшой группки людей, столпившихся неподалеку от широкого ряда входных дверей.
Моей главной целью был телефон-автомат, но журналистское любопытство взяло вверх, и я подкатил к этой компании. В руках у них были какие-то плакаты, на которые я по началу не обратил внимания. Ближайшим ко мне оказался тип в белой футболке с зеленой повязкой на голове. Я открыл дверь, высунулся из машины и окликнул его.
- Эй, земляк, что за демонстрация?
- Атомное оружие привезли, - охотно откликнулся он.
У меня глаза полезли на лоб. Я осмотрелся. Стражей порядка поблизости видно не было, и можно было рискнуть и вылезти из автомобиля. Я подошел поближе к собеседнику.
- Какое оружие?
- Украина согласилась подписать последний договор о сокращении вооружений только если ей будет оказана помощь в уничтожении ядерных зарядов, слыхал?
- Нет, - сознался я. Международные дела меня совершенно не интересовали.
- Эх ты, газеты читать надо, - покровительственно протянул он.
- Я их, к сожалению, вынужден писать, - пробурчал я.
У него округлились глаза.
- Стой, ты - Соколов, да? - возбужденно сказал парень.
- Не, ты ошибся, друг, - я попятился к машине.
- Куда ты, балда, - он потянул меня за рукав. - Тебе ментовка дело шьет, да? Что ты этого придурка пришил и двух ихних искалечил, так? хрипло зашептал он мне.
- Откуда ты знаешь? - удивленно поинтересовался я.
- Я же говорю, газеты читать надо! Сволочи они все, да! - неожиданно произнес мой собеседник. - Так вот, представляешь, поскольку зарегистрированных заводов, на которых можно уничтожать эти заряды, на Украину явно не хватает, да, а деньги платить не охота, то эти гады сляпали на "потаскухе" какую-то самопальную хреновину, да, и сегодня ночью втихаря привезли сюда десять боеголовок от самостийщиков. И все было бы шито-крыто, да, если бы только наши ребята из Москвы обо всем этом не пронюхали.
- Какие ребята? - поинтересовался я.
- "Зеленые", балда! - он ткнул пальцем в повязку на голове. Я перевел взгляд с повязки на плакаты. На самом большом из них были изображены стоявшие "раком" и целующиеся взасос два президента - наш и украинский. У последнего были спущены штаны, и здоровенный парень в зеленом костюме большим молотком заколачивал ему в зад ракету. Надпись под рисунком гласила: "Пан Быдло, забирай свое ядерное дерьмо обратно".
Содержание плаката на мой взгляд более подходило для "голубых", чем для "зеленых", но в этой части критических замечаний я решил не высказывать.
