Наталья Чернышева - Золотой Рассвет
– У тебя первый ранг, Ян- ответила Джейни с отвращением.- Первая ступень первого ранга. Ты – лицо инфосферы. И, к сожалению, довольно неприглядное лицо! А теперь извини. Мне необходимо работать.
Джейни вернулась в операционную. Вовремя – на стол уже легла очередная пациентка со схожей картиной заболевания. Разминая пальцы, входя в транс, целительница никак не могла избавиться от раздражения в адрес Яна. Ей не по душе были его манеры, его возрастающие с каждым днем наглость и уверенность в абсолютной безнаказанности. Если он будет продолжать в том же духе, решила Джейни, судьба его в конечном итоге окажется весьма и весьма незавидной.
Из операционной целительница вышла лишь поздним вечером. Горело в окнах янтарно-алое пламя остывающего заката. Яркими пылающими факелами представали утомленному сознанию все попадавшиеся на пути люди. И над каждым висели зловещие знаки скорой смерти, у одних – яркие и плотные, у других – более тусклые… Джейни прислонилась к стене, стараясь очистить сознание от ненужных образов. "Я просто переутомилась",- сказала она себе.- "Весь день работала с умирающими, вот и мерещится теперь на каждом шагу… Мыслимое ли дело – через каких-нибудь полгода погибнет столько людей? Это какая же должна разразиться катастрофа: пандемия алой лихорадки, цунами, атомный взрыв?! Я просто переутомилась. Сейчас пройдет".
Джейни вздрогнула, наткнувшись мысленно на два сырых неприятных комка тумана – Чужие с их отвратительными генераторами пси-помех. Целительница поспешно устремилась к служебной лестнице, намереваясь скрыться раньше, чем ее заметят. Но скрыться ей не удалось.
– Уважаемая доктор ди Сола, могу я с вами поговорить?
Джейни вздрогнула во второй раз, узнав голос говорившего. Адмори абанош! Он здесь что еще потерял?!
– Нет,- холодно ответила она.- Не можете!
Она не собиралась тратить драгоценные минуты отдыха на него.
– Почему?- с детским удивлением переспросил Чужой. Такого ответа он явно не ожидал, иначе бы не спрашивал.
– Я занята,- объяснила Джейни, направляясь к выходу.- А вы, насколько я понимаю, и так уже все сказали мне сегодня утром.
В висок словно впилась острая, напитанная смертельным ядом игла сильнейшей боли: непроизвольно Джейни настроилась на сознание мальчишки ОКоннора. Раппорт был чисто эмоциональным – целительница любила мальчика как сына, которого у нее никогда не было. А прогноз на очередной приступ лихорадки у парня оставался крайне скверным…
– Джофф, не надо! Ты не умрешь!
Мальчик Фредди сидел в ногах умирающего друга и плакал, не замечая слез. Что отвечал ему Джофф, услышать было невозможно, да это и не имело теперь значения. Дрожащим тающим пятном расплывалась его аура, исчезая в страшном, не выносимом для живого человека свете. Горе неосторожному, не успевшему огородить свой разум от сознания умирающего! В лучшем случае погибнет тоже, в худшем же… рванется сквозь его сознание в инфосферу смерть и остановить катастрофический распад будет очень и очень сложно. Джейни отпрянула, поспешно возводя защитный барьер. Лишь целители могли иногда поспорить со смертным светом на равных: спасти жизнь – отдавая взамен свою…
– Что с вами, уважаемая?
Джейни, закусив губу, взглянула на Чужого невидящими глазами. Лишь целителям иногда удавалось спасти безнадежно больного… но целительская паранорма – это частный аспект гораздо более мощного психокинетического дара… и Фредди, Фредди, необученный, юный, отчаянный, не осознающий толком границ отмеренной ему силы… Фредди попытается спасти друга, совершенно не понимая, во что ввязывается и чем такое неподконтрольное вмешательство может окончиться!
– Я видел сегодня золотой рассвет, Джофф. Давай, я спою тебе о нем…
Джейни схватилась за голову, не обращая внимания на Чужих, не обращая внимания на проходивших мимо и оглядывавшихся на нее людей. Фредди играл на своем старом синтезаторе и рождалась в его сознании удивительная, сплетенная из звуков и ярких мыслеобразов мелодия… Она завораживала, гипнотизировала, заставляла забывать обо всем…
…Золотой рассвет…
…Миллиардами звездных глаз смотрелась в спокойную гладь моря бархатная ночь. Ветра не было, тихо шипел прибой, без устали налегая на песчаный берег. Непроглядная тьма сгущалась на востоке, словно солнце никак не желало подниматься в назначенный час…
…Легкое дуновение по-летнему прохладного воздуха, вкус морской соли на губах, запах выброшенных на песок водорослей, тихий шорох песка под ногами, ожидание… Восторженное ожидание обещанного чуда.
И вдруг! Темно-синяя полоса приподняла на востоке бархатное, расшитое алмазами крупных и ярких звезд покрывало ночи. Приподняла и решительно начала теснить прочь, наливаясь желтовато-золотистым светом. Тончайшими золотыми нитями вспыхнули перья редких невесомых облаков. Заиграли, зазолотились верхушки невысоких волн, вскипавшие в полосе прибоя воздушной оранжевой пеною. Одна за другой угасали звезды, растворяясь в победно шествующем с востока сияющем золоте нового дня.
И не осталось в мире иных красок – только золото во всех его проявлениях. От темно-коричневой, почти черной глины там, где песок пляжа плавно перетекал в невысокие холмы, и до искрометного сияния золотого расплава там, где стремительно поднимался над сверкающей золотыми бликами поверхностью моря пышущий золотым жаром шар восходящего солнца.
Ласковое прикосновение к щеке теплых солнечных лучей, солоноватый вкус ожившей надежды, запах радостных перемен, бессильный шорох уходящей в минувшую ночь болезни, ожидание… Восторженное ожидание начинающегося чуда.
Золотой рассвет.
Полыхнувший внезапно ярко-алым разрывом страшной боли.
– Фредди,- прошептала целительница одними губами.- Фредди!- закричала она, срываясь с места под изумленные возгласы Чужих.
С невероятной скоростью летела она по коридорам и переходам, не извиняясь за столкновения с попадавшимися на пути людьми… (откуда только они взялись здесь в таком количестве?!) и все равно опоздала.
Фредди лежал на полу, свернувшись калачиком, и даже боли не прослеживалось в его эм-фоне, лишь холодная тишина угасшего сознания. Джейни упала рядом с ним на колени, приподняла светловолосую голову, отказываясь верить всем своим чувствам. Нет, нет, не может этого быть, только не Фредди… Только не он…
Мальчишка умирал. И вместе с ним умирали все его песни, его чудесный голос, веселый нрав, коротенькая память длиной в неполные тринадцать лет…
