Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 3
В тот вечер Тимьин Тин не предавался медитации.
На следующий день в его поведении появилось что-то новое. Когда Тоба задал вопрос относительно снов, он ответил коротко:
— Отрывки.
— Отрывки? Какие именно?
— Не могу вспомнить. Ничего особенного. Ну, будем делать утренний укол, а?
— Ты отдаешь себе отчет в том, что последнюю фразу сказал не по-китайски?
Глаза Тимьин Тина расширились. Он посмотрел в сторону, потом вниз на свои ноги, потом снова на Тобу.
— Нет. Это само собой получилось. — Его глаза наполнились слезами. — Что со мной происходит? Кто победит во мне?
— В конечном итоге победишь ты, потому что вернешь потерянное.
— Но, может быть… — Внезапно на лице его появилось иное выражение. Глаза сузились, линии скул смягчились, уголки губ слегка раздвинулись. — Конечно, я вам благодарен. Далеко ли еще идти?
— Трудно объяснить, — сказал Тоба, — но мы должны покинуть эти горы через три дня. Через неделю мы доберемся до главного пути, по которому отправимся дальше. После этого будет уже легче, хотя куда конкретно мы направляемся станет ясно, когда мы получим информацию во время последней остановки на большом пути. Позволь сделать тебе укол, и двинемся дальше.
— Очень хорошо.
Вечером и на следующий день Тимьин Тин ничего не рассказывал о воспоминаниях, которые, возможно, открывались ему. На вопросы он отвечал неопределенно. Сандок и Тоба не слишком настаивали.
На следующий день, после полудня, когда они спускались по проходу к подножию горы, Тимьин Тин привлек их внимание, потянув обоих за рукава.
— За нами следят, — прошептал он. — Продолжайте идти, как будто вы ничего не заметили. Я догоню вас позже.
— Подожди! — сказал Тоба. — Я не хочу, чтобы ты рисковал. У нас есть оружие особого рода, о котором ты даже не имеешь представления. Мы…
Он замолчал, потому что на устах маленького монаха играла улыбка.
— Неужели? — спросил Тимьин Тин — Вы в этом совершенно уверены? Увы, боюсь, ваше особое оружие не поможет, если сверху обрушится шквал стрел. Как я уже сказал, я догоню вас позже.
Он повернулся и исчез среди скал с правой стороны.
— Что будем делать? — спросил Тоба.
— То что сказано: продолжать идти дальше, — ответил Сандок — Этот парень знает, что говорит.
— Но рассудок его выведен из равновесия.
— Он явно вспомнил гораздо больше, чем поведал нам Мы должны ему доверять. В конечном итоге у нас нет иного выбора.
Они продолжали спускаться. Прошел почти час. В проходе дул ветер, и отзвуки шагов ног в подкованных горных ботинках эхом перекатывались в скалистых лабиринтах.
Тоба дважды порывался вернуться и поискать их подопечного, и Сандок его дважды отговаривал. Оба горбились несколько больше обычного.
— Если мы его потеряли, — произнес Тоба, — нас по головке не погладят.
— Не потеряли, не потеряли, — отвечал второй, но в голосе его не слышалось уверенности.
Они продолжали путь по склону, когда какой-то предмет упал на тропу немного впереди, отскочил, потом покатился, словно камень. Стало заметно, что на нем имеются волосы. Чуть позже сверху упало туловище Секундой спустя последовали два нерасчлененных тела.
Сандок и Тоба инстинктивно натянули поводья, когда где-то наверху взвился пронзительный крик. Подняв головы, они увидели Тимьин Тина на вершине скалы справа от дороги. Он помахал им саблей, швырнул ее на землю и начал спускаться по скальной стене.
— Я же говорил, что мы его не потеряли, — сказал Сандок.
Когда маленький монах закончил спуск и подошел к ним Тоба нахмурился.
— Ты подвергал себя напрасному риску. Ты ведь не знаешь, какое у нас есть с собой оружие. Мы могли бы помочь тебе. Трое против одного — не слишком-то выгодное соотношение…
Тимьин Тин чуть усмехнулся.
— Их было семеро, но только трое располагались у самого края. Успокойтесь, я не рисковал напрасно, и ваше оружие могло только помешать.
Сандок тихо присвистнул. Тоба покачал головой.
— Мы тревожились. Как ни велика твоя отвага, твой разум еще не вернулся в нормальное состояние.
— В отношении этого дела он нормален, — ответил монах. — Продолжим путь?
Некоторое время они ехали молча. Потом Сандок спросил:
— Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо.
— Ты хмуришься, как будто что-то тебя беспокоит. Это связано с сегодняшним… конфликтом? Не удивляйся. Та часть тебя, которая была монахом…
Тимьин Тин тут же замотал головой.
— Нет! Дело не в этом! Мы можем убивать в целях самообороны, и так было сегодня. Меня тревожит нечто более глубокое, чем сам поступок или его мотивация, с точки зрения Кармы или наоборот.
— Что же тогда?
— Я не знал, что во мне кроется способность получать от убийства удовольствие. Теперь я понимаю, что должен был внять предупреждению снов.
— То было большое удовольствие?
— Да.
— Может, ты путаешь с гордостью за успех своей вылазки?
— Гордость тоже присутствовала, но корни чувства уходили еще глубже — туда, где разум уже не повелевает. Я исследовал его, поскольку научился и привык анализировать свои поступки, но пришел только к подтверждению факта его существования Это удивило меня, хотя…
— Почему удивило?
— Потому что вызвало мысль: если со мной сделали то, что сделали, то на это наверняка имелась достаточная причина. Не могло ли быть так, что я представлял некогда большую опасность?
— Буду с тобой откровенен, чтобы не вызывать излишней тревоги и беспокойства, — сказал Сандок. — Да, так оно и было. Однако ты должен сознавать, что при всем том тебя не уничтожили полностью, хотя могли это сделать. Благодаря некоторым твоим качествам ты был оставлен в живых.
— Что же это за качества? — спросил Тимьин Тин. — Может, скрытая доля добра, которую некий благородный принц решил во мне развить, дабы уравновесить совершенное мною зло? Или он просто не хотел уничтожать полезное некогда орудие?
— Скорее всего — и то, и другое, — сказал Сандок. — Кроме того, он был у тебя в долгу.
— Память принцев, как правило, не блещет долговечностью. Но как бы то ни было, я вижу лишь одну причину вновь вызывать меня из небытия: некто, пославший вас за мной, желает, чтобы я кого-то убил, не так ли?
— Полагаю, эти вопросы лучше обсудить позже, когда полностью будет завершено твое лечение.
Сандок хотел дернуть поводья своего коня, но Тимьин Тин каким-то образом перехватил его руку, прежде чем та дотянулась до кожаных ремней.
— Сейчас, — отчеканил маленький монах. — Я хочу узнать сейчас. Я в достаточной мере осознаю происходящее, чтобы понять простое «да» или «нет».
