Дуглас Адамс - Ресторан «У конца вселенной» (перевод В.Генкина)
Большая, неопрятная, черная птица появилась в клубах медленно оседающей пыли, и, вытянув костлявые лапы, уселась на сломанную оконную раму неподалеку от Зафода. Она сложила свои большие неопрятные крылья и почистила когтем клюв.
Размах крыльев достигал почти трех метров, а голова и шея казались слишком крупными для птицы. Лицо было плоским, клюв — совсем коротким, а под большими крыльями виднелось что-то вроде недоразвитых ручек.
В общем, птица была чем-то похожа на человека.
Она повернулась к Зафоду, и хищно щелкнула клювом.
— Пошла прочь, — сказал Зафод.
— Ну и ладно, — недовольно пробормотала птица, и грузно полетела дальше.
Зафод недоуменно уставился ей вслед.
— Эта птица что-то сказала? — спросил он у Марвина. Он был готов услышать самое невероятное — например, то, что это была просто галлюцинация.
— Да, — подтвердил Марвин.
— Бедняги, — сказал глухой призрачный голос в ухо Зафоду.
Зафод дернулся, и резко повернулся, чтобы определить, откуда исходит голос. При этом он чуть не свалился со стены, но успел схватиться за обломок оконной рамы, и порезал руку. Он висел и тяжело дышал.
Определить, откуда исходит голос, было невозможно — позади просто никого не было. Тем не менее, он снова обратился к ним.
— Их история трагична. Ужасная ошибка, понимаете ли.
Зафод еще раз оглянулся. Голос был глубок и спокоен. При других обстоятельствах он казался бы ободряющим. Однако нет ничего ободряющего в том, что к тебе вдруг обращается голос, лишенный хозяина, особенно если вы, как Зафод Библброкс в эту минуту, чувствуете себя не слишком хорошо, и вдобавок висите в воздухе в пятнадцати этажах от земли, уцепившись за обломок оконной рамы.
— Э-э… ммм… — пробормотал Зафод.
— Рассказать вам их историю? — спокойно продолжал голос.
— Эй, ты кто? — выдохнул Зафод. — Ты где?
— Тогда, может быть, позже, — сказал голос. — Я Гарграварр, Хранитель Тотально-Воззренческого Вихря.
— А почему тебя не…
— Ваш спуск по стене будет значительно облегчен, — заметил голос, если вы сдвинетесь на два метра влево. Попробуйте.
Зафод посмотрел туда, и увидел, что стену здания там пересекают короткие поперечные канавки. Он благодарно вздохнул, и, раскачавшись, прыгнул обратно на стену.
— Встретимся внизу, — сказал голос, словно удаляясь, так что последний слог звучал уже совсем издалека.
— Эй, — крикнул Зафод. — Где ты…
— Это отнимет у вас всего несколько минут, — совсем тихо донеслось до него.
— Марвин, — повернулся Зафод к роботу, отрешенно сидевшему рядом, этот голос действительно…
— Да, — угрюмо сказал Марвин.
Зафод кивнул. Он снова достал свои противоугрозные очки. Они были абсолютно черны, и уже сильно поцарапаны странным металлическим предметом у него в кармане. Зафод надел их. Он понял, что ему легче будет спускаться, если он не будет видеть, что у него под ногами.
Через несколько минут он перебрался через обломки фундамента небоскреба и, снова сняв очки, свалился на голую землю.
Марвин присоединился к нему еще через пару секунд, улегся лицом вниз в груду пыли и щебенки, и выглядел так, словно отказывался двигаться дальше.
— А, вот и вы, — неожиданно сказал голос. — Извините, что я вас так внезапно бросил. Просто я плохо переношу высоту. По крайней мере, — добавил он со вздохом, — я плохо переносил высоту.
Зафод внимательно и медленно огляделся, просто чтобы убедиться, что он не пропустил ничего, откуда мог бы исходить голос. Однако все, что он увидел — руины и обломки небоскребов вокруг.
— Э-э… а почему тебя не видно? — спросил он. — Почему тебя здесь нет?
— Я здесь есть, — медленно сказал голос. — Мое тело тоже хотело прийти, но оно сейчас несколько занято. Дела, понимаете, встречи… — После еще одного призрачного вздоха голос добавил: — Ну вы же сами знаете, как это с телами.
Зафод не был в этом уверен.
— Думал, что знаю, — сказал он.
— Я могу только надеяться, что оно удалилось, чтобы переменить обстановку, — продолжал голос. — Последнее время оно жило из последних жил.
— Жил? — удивился Зафод. — Ты хочешь сказать, из последних сил?
Некоторое время голос молчал. Зафод обеспокоенно огляделся. Он не знал, исчез ли голос, или все еще здесь, или что вообще он делает. Потом голос снова заговорил.
— Так тебя, значит, нужно поместить в Вихрь?
— Ну, в общем-то, — начал Зафод, безуспешно стараясь говорить беззаботно, — никто особенно никуда не торопится. Я могу пока погулять, осмотреть окрестности…
— А ты видел окрестности? — спросил голос Гарграварра.
— Э-э… нет.
Зафод перелез через кучу щебня и завернул за угол здания, которое загораживало ему вид.
Он посмотрел на окрестности второй планеты системы Жабулона.
— Мда… Ну ладно, — сказал он, — тогда просто погуляю.
— Нет, — сказал Гарграварр. — Вихрь готов принять тебя. Ты должен идти. Следуй за мной.
— Да? И как же я это сделаю.
— Я буду тихонечко напевать, — сказал Гарграварр, — иди на звук.
В воздухе поплыло тихое, лишенное мелодии, жужжание, бестелесная и исходящая ниоткуда песнь. Только внимательно прислушавшись, Зафод смог определить, откуда она исходит. Медленно, словно под гипнозом, он побрел за удалявшимся голосом. Что еще оставалось делать?
Глава 10
Вселенная, как уже отмечалось, вызывает некоторый дискомфорт своей величиной. Впрочем, большинство ее обитателей предпочитают не обращать на этот факт внимания.
Многие из них с огромным удовольствием взяли бы и обменяли эту Вселенную на меньшую, построенную ими самими. Что, кстати, большинство из них и делает.
Например, вокруг одной звезды в Восточной Спиральной Ветви Галактики вращается большая лесистая планета Оглорун, все «разумное» население которой всю свою жизнь проводит на одном большом и перенаселенном оглореховом дереве. На этом дереве они рождаются, живут, влюбляются, вырезают на его коре крошечные трактаты о смысле жизни, отсутствии смысла жизни, необходимости контроля над рождаемостью, ведут неимоверно малые войны, и в конце концов умирают, и их хоронят, подвешивая к самым далеким внешним ветвям кроны.
Единственные оглоеды, которым хоть раз удалось покинуть это дерево это те, кого вышвырнули за жуткое преступление: они думали, есть ли другие деревья, которые могут поддерживать жизнь, или на самом деле это просто иллюзия, внушенная неумеренным употреблением оглорехов.
Хотя их поведение и может показаться экзотическим, на самом деле в Галактике нет формы жизни, которая в той или иной мере не была бы повинной в таком образе жизни; поэтому Тотально-Воззренческий Вихрь и вызывает такой ужас.
