Артем Абрамов - Место покоя Моего
Нет, не то, все не то…
«…толстый мужик в красивых сандалиях… что он хотел от меня?» — о чем подумал отец?
Ага! Вот ты где, маленький Иешуа! Спасибо за «толстого мужика», Кевину понравилось бы…
Петр всмотрелся в бредущих людей и увидел мальчика, чьи мысли он только что слышал. Да, Иешуа, вчера еще у тебя не было этой ссадины на коленке… Пацан, что и говорить. Петр усмехнулся: будущий Мессия с оттопыренными ушами и разбитыми коленками.
Однако работа. Мастер и Техник ускорили шаг и поравнялись с семьей Йосефа. Петр лишь на секунду задержался — подошел к смертельно усталой старухе с мешком, слегка коснулся плеча.
И как реакция — мгновенная мысль.
«…вот странно! Ветерок подул, и спину отпустило…»
Петр улыбнулся — довольный. Подумал: давненько не лечил людей прикосновениями, как библейский — книжный! — Иисус, навыка, однако, не потерял. Ничего, маленький Иешуа, все своим чередом, я и тебя этому научу…
Иосиф, как и многие, вел на длинной веревке ослицу, запряженную в повозку. На повозке сидела Мария с двумя дочками. Иешуа шел впереди. Как взрослый мужчина, которому не пристало праздно сидеть, а положено следить за дорогой: то и дело попадаются крупные камни, их надо столкнуть с пути, колеса не должны на них наезжать.
Вдруг в голове мальчика прозвучал тихий, но очень отчетливый вопрос:
«Ты хотел бы быть таким, как твой отец?»
Иешуа испугался — такого с ним никогда не случалось! — но скорее машинально, по инерции, нежели осознанно, ответил мысленно:
«Да».
Новый вопрос, чуть погромче, но все равно — как бы изнутри:
«А тебе хочется узнать, что хотел от тебя тот толстяк в красивых сандалиях?»
«Да».
Иешуа начал оглядываться по сторонам и увидал шедшего рядом высокого, красивого, богато одетого мужчину. Откуда он взялся? Никого на дороге не было, кроме назаретян…
Встретился с ним глазами, и опять в мозгу прозвучало:
«Я расскажу тебе. Пойдем со мной».
Странно, но Иешуа не испытывал страха, он знал: страх должен быть, но незнакомец казался мальчику таким добрым…
«Ты ангел?»
«Да».
Мужчина протянул руку, Иешуа взял ее, они отошли к обочине дороги, остановились.
«А родители…» — подумал мальчик, но тут же услышал мысль незнакомца:
«Не бойся, ты их скоро увидишь»…
— А где Иешуа? Мирьям, ты не видела сына? — Иосиф притормозил ослицу, оглянулся по сторонам. Он привычно начинал злиться: опять этот непоседа пропал.
«Иешуа идет с детьми Салмона-кузнеца», — возникла в голове Иосифа успокаивающая мысль.
— С детьми… Салмона… — пробормотал растерянно Иосиф и потянул ослицу дальше.
А Жан-Пьер веселился по дороге в Иершалаим:
— Два богатых извращенца похитили мальчишку у родителей и ведут его к третьему в дом…
— Успокойся, Техник! — Петр резко оборвал Жан-Пьера.
Мало того, что он молол полную чепуху, он еще мешал Петру сосредоточиться на мысленной беседе с мальчиком.
«А ты по-прежнему не боишься. Молодец!»
«Не боюсь. А откуда вы знаете?»
«Я знаю все про тебя».
«Все-все?»
«Все-все».
«А что вам от меня надо?»
Петр почувствовал во рту лимонный привкус — парнишка все-таки робеет.
«Не бойся. Мы сделаем тебе подарок и отпустим».
«Подарок… подарок».
Это слово вихрем завертелось у Иешуа в голове. Петр чувствовал сладкую радость, имбирный запах предвкушения чего-то приятного, еще какие-то запахи и вкусы. Эх, мальчик, мальчик… Нечасто же ты слышал слово «подарок» за свою жизнь.
Петр замолчал. Вернее, остановил мысль-беседу. Думал: сильные эмоции можно почти трогать. Страх — липкий и кислый, радость сладкая, мягкая, как сахарная вата, — вот уж древний продукт! Зависть, ревность — выпуклые, скользкие, горьковатые на вкус. Иногда такая трансформация чувств мешала. Особенно за едой. Ешь, предположим, рыбу, а твой сосед по столу радуется собственной шутке. И рыба получается приторной, как мед… Петру еще повезло. Иные Мастера чувствуют человеческие эмоции как боль, а иные как звуки. Приходится постоянно себя блокировать, чтобы не сойти с ума от моря ощущений. А Петру общение — что лавка с пряностями: все время чем-то пахнет.
Впрочем, бывают и неприятные запахи. Горе, например. Оно пахнет тлением. Страшный запах…
И все же эта ноша — жизненная необходимость для Мастеров. Приходится работать с разными людьми, думающими по-разному, на разных языках. Иной раз в мыслях и хозяину-то трудно разобраться — не то что стороннему человеку, пускай он хоть трижды Мастер. А эмоции у всех одни и те же. Житель двадцать первого века и монах инквизиции радуются, завидуют, боятся совершенно одинаково. Налицо — удобство и простота. Для Мастера, естественно…
Он снова начал мысленный монолог, обращенный к Иешуа. Монолог — ни о чем, просто набор добрых, теплых, успокаивающих слов. Они сейчас были очень нужны мальчишке. Да и Петру — тоже. Иешуа должен научиться думать в резонанс с Мастером. Как близкие люди умеют понимать друг друга с полуслова, так Петр и Иешуа должны — и как можно скорее, времени нет вовсе! — начать понимать друг друга с полумысли. Да что там — совсем без слов, даже мысленных! Импульс поступок. Жесткая причинная связь. Тем более что она должна установиться сейчас и на долгие годы вперед…
Узкими, извилистыми улочками Иершалаима, то и дело натыкаясь на без устали празднующие компании, Петр, Жан-Пьер и Иешуа дошли до дома, где их ждал, похоже, славно отдохнувший Кевин.
— Это Давид бен Матари, доктор, ученый. — Петр представил Кевина. Похоже, ты с ним уже знаком. Он посмотрит твою коленку.
— А она у меня и не болит, — весело ответил Иешуа.
Давид-Кевин встал с кресла, улыбнулся знакомцу протянул руки.
Они не раз работали вместе, Кевин знал, как поступит Петр.
— Спи! — Петр крикнул — именно крикнул! — громко и резко Маленькое загорелое тело обмякло на вовремя подставленных руках Кевина. Он поднял его и бережно уложил на низкий топчан укрыл шерстяным плащом.
— Пусть поспит, нам нужно все подготовить. Чем меньше он увидит, тем меньше придется чистить ему память.
Петр присел возле спящего мальчика, прожил ему ладонь на лоб. Лоб был сухим и прохладным.
— История только начинается, мальчик — тихо сказал Петр. — Твоя и наша История…
— Ксожалению начинаются вечер и темень, — проворчал сзади Кевин. — А я понятая не имею как зажигается эта чертова лампада.
Аппарат для внедрения психо-матрицы, придуманный и по роенный умельцами из Технической Службы, был довольно громоздким. Массивный деревянный сундук, ящик с простыми геометрическими узорами на крышке. Обыкновенный атрибут обыкновенного жилища обыкновенного еврея. В таком ящике, например, хранят пресный хлеб для Песаха, а в другие дни — что-то другое, что положено хранить. Такие сундуки есть в каждом доме, и в доме Иосифа — наверняка. Техники, открыв ящик, осторожно извлекли из него большой черный металлический параллелепипед и несколько маленьких прозрачных кубиков. Далее на свет появились провода и ажурная сетка.
