Брайан Олдисс - Переводчик
Группа гражданских экспертов с серыми гребнями подкрепила свои сообщения трехмерными снимками и стереокартами. Они говорили более двух часов, представляя соответственно подготовленный образ происходящего на Земле, и убеждая попутно, что планета, племена которой ведут гражданскую войну, вовсе не порабощена. Будь это так, разве жители не объединились бы против захватчиков?
Пар-Хаворлем не стал дожидаться окончания,а вышел, взволнованный и нетерпеливый. Сейчас, когда обман начался, он хотел, чтобы все побыстрее закончилось. С помощью личного контрольного шара Губернатор позвал Терекоми.
- Ты спросил спутников Синворета, когда они уезжают?
- Транспортник Гебораа возвращается с Сатурна через восемь или девять дней, в зависимости от состояния пространственного туннеля через пояса астероидов. Отсюда он вылетает через десять часов, пополнив запасы топлива.
- Это лучше, чем мы думали. Я боялся, что это затянется на несколько месяцев.
Терекоми утешительно шевельнул глазным стеблем.
- Не бойтесь, Хаворлем, скоро он будет в наших руках. У меня есть кое-какие мысли.
- Только будь осторожен, - предупредил Пар-Хаворлем. - Не перегни палку. Слышал, как он говорил за обедом, что был на Старье? Ничего не предпринимай без разговора со мной.
И он прервал разговор.
Это действительно был поединок между ним и его знаменитым гостем. Найдя какие-либо нарушения в управлении колонией, Синворет мог - если бы захотел - поднять такой шум, что Пар-Хаворлем лишился бы должности. Следовало использовать чары и хитрость. Только какие чары могли подействовать на этого ветерана дипломатии?
Губернатор расхаживал по своей комнате, а его тренированный разум существовал как будто отдельно от него. Что действует на Синворета?.. И вообще, как действует все вокруг? Галактика кишела правящими и подвластными существами самых различных форм, но никто не мог сказать - почему и зачем. Проблема эта волновала Пар-Хаворлема с детства, подобно тому, как некоторых чарует вопрос секса.
На столе стояла ваза с земными цветами, накрытая колпаком из трансплекса, задерживающим их умирание в партассианском воздухе. Пар-Хаворлем схватил пурпурный цветок, выдернул и растер в пальцах. Цветок жил, но зачем и почему? По какой причине? Лепестки в его ладони не могли этого объяснить.
Губернатор позвонил.
В земных цветах все было напоказ - как у людей. Иначе обстояло дело с партассианскими цветами и нулами. Их цветы напоминали камни, старательно скрывая внутри все свои сложные и интересные части. Партассианец прятал все, кроме глаз, под складками плеч, и познать его мог только любовник.
В ответ на звонок появилась одна из служащих, молодая землянка, одетая в оливковый скафандр в знак принадлежности к прислуге.
- Иди сюда, Клотильда, - приказал Пар-Хаворлем. - Прочти мне одну из ваших земных поэм, а я буду тебя разглядывать.
- Снова?! Пожалуйста, господин, не нужно! - умоляла женщина.
- Да, снова. Я приказываю тебе.
Он грозно навис над нею, превосходя ее в два раза, и женщина испуганно начала читать на языке, которого он никогда не поймет. Без труда подняв ее вверх, он смотрел, приблизив два глазных яблока к стеклам ее шлема.
Женщина тараторила что-то, но он ее не слушал, вглядываясь сквозь стекло и наслаждаясь движением ее челюсти, глаз, губ, языка. Все это должно быть спрятано всегда, за исключением интимной близости, однако вот форма жизни, хрупкая, ненавистная, двуногая форма жизни, выставляющая это напоказ. Это было неприлично, отвратительно, но Пар-Хаворлем не мог оторвать от нее глаз.
Только когда женщина расплакалась и начала вырываться, а он насладился видом ее слез, Губернатор Земли отпустил ее. Не всегда этим существам удавалось ускользнуть так легко, но сегодня он был занят другим. Прежде всего требовалось поговорить с Тоулером.
- Конференция наконец закончилась, прозвучали последние вопросы, были получены последние ответы. Докладчики с серыми гребнями отложили указки и свернули карты. Подписывающий Синворет и Гэзер Ройфуллери вместе вернулись в свои апартаменты.
- Великолепная, исчерпывающая информация, - прокомментировал Гэзер, записавший всю конференцию на пленку.
- Исчерпывающий почти до скуки, - согласился Синворет.
- Я много узнал о жизни двуногих, - сказал Ройфуллери, тактично осуждая ничего не значащий ответ.
- А я нет, - сухо заметил Синворет. - Мне просто показали, как трехногие существа видят жизнь двуногих. Мало сказать, что партассианцы никогда не делились на народы и не вели между собой войн, а у землян это было в порядке вещей, нужно помнить и то, что мы развивались на разных планетах. На Партассе не было и экстремальных температур, и непреодолимых горных хребтов, медлительные реки были скорее дорогами, нежели препятствиями, а прежде всего не было морей. Так что причины, по которым у нас никогда не было наций, скорее физической, чем психической природы. Может, по этой причине двуногие существа более сложны, чем мы.
Ройфуллери шевельнул гребнем, слыша такую ересь, но ничего не сказал, удовлетворившись мыслью, что те, кого считают более простыми, вероятно, правы.
- Наша простота, - продолжал Синворет, - помогла нам занять главенствующее положение среди других видов Галактики, но это не значит, что мы не должны уважать двуногих, а именно таков был смысл услышанного нами на конференции...
И на это Ройфуллери ничего не ответил. Он чувствовал, что его начальник прибыл на Землю с твердым намерением найти виноватого. Он был настроен необъективно, и этим следовало осторожно заняться. Ройфуллери тихонько вздохнул.
Подписывающий отправился к себе на квартиру, но отдыхать не стал. Минут пять он провел в позеджармы, потом переоделся в менее броский мундир и пошел искать выход из дворца. Рагтбол, его личный телохранитель, следовал за ним на некотором расстоянии.
Через боковую дверь Синворет вышел во двор, постоял немного, глядя на зеленое свечение поля над головой, потом прошел через двор к воротам. Охранник узнал его, отсалютовал и пропустил.
Когда дворец скрылся из виду, Синворет остановился на углу улицы, телохранитель поспешно замер в двух шагах от него.
Он прибыл на Землю с твердым намерением получить информацию из первых рук. Больше всего ему хотелось поговорить с какимнибудь туземцем, хотя, судя по многолетнему опыту, все сказанное жителем Губернии будет противоречить мнению жителя извне. И все же это было очень важно, хотя бы для сравнения. На улице находилось мало прохожих, и все были партассианцами, шагающими торопливо, словно на работу или с нее. Синворет не обращал на них внимания.
