Филип Дик - Человек в высоком замке
Нервно облизнув губы, Уиндем-Матсен сказал:
— Очень жалко, Френк, но я уже ничего не могу сделать, чтобы взять вас назад. Я уже нанял на ваше место человека, полагая, что вы не вернетесь. После всего того, что вы наговорили.
Его маленькие черные глазки забегали из стороны в сторону. Френк знал, что уклончивость была его наследственной чертой. У старика это было в крови.
— Я пришел за своим инструментом и ни за чем более, — сказал Фринк.
Его голос — он был рад это слышать — был твердым и даже резковатым.
— Ну, посмотрим, — промямлил Уиндем-Матсен.
У него не было четкой линии относительно статуса инструментов Фринка. Он обратился к Эдди Мак-Карти:
— Думаю, что это по вашему ведомству, Эд. Наверное, вы сможете уладить здесь все, что касается Френка. У меня другие заботы.
Он взглянул на карманные часы.
— Знаете, Эд, я переговорю с вами об этой накладной позже. Мне еще нужно кое-куда сбегать.
Он похлопал Эдди Мак-Карти по руке и поспешил прочь, не оглядываясь.
— Ты пришел, чтобы снова стать на работу? — спросил, помолчав, Мак-Карти.
— Да.
— Я горжусь тобой. Ты здорово вчера высказался.
— Я тоже страшно горжусь, — сказал Френк. — Но — Бог мой — я не могу так же хорошо работать где-то в другом месте.
Он чувствовал себя побитым и беспомощным.
— Ты ведь знаешь это.
Раньше они частенько обсуждали свои проблемы.
— Нет, не знаю, — сказал Мак-Карти. — Ты справишься с любой проблемой не хуже любого другого на побережье. Я видел, как ты выдал деталь, всего за пять минут, включая и чистовую полировку. Вот только сварка…
— А я никогда не говорил, что могу варить, — отозвался Фринк.
— А ты никогда не думал завести собственное дело?
Фринк, захваченный врасплох, застыл.
— Какое дело?
— Ювелирное.
— Да ну тебя, ради Христа!
— Заказы, оригинальные изделия, а продавать будут другие.
Мак-Карти отвел его в угол цеха подальше от шума.
— Тысячи за две ты смог бы снять небольшой подвал или гараж. Когда-то я рисовал эскизы женских сережек и кулонов. Помнишь ведь — настоящий модерн.
Взяв кусок наждачной бумаги, он стал рисовать, медленно и упрямо.
Заглянув ему через плечо, Фринк увидел эскиз браслета с орнаментом из расходившихся и переплетающихся линий.
— А разве еще существует рынок ювелирных изделий? — спросил Фринк.
Все, что он когда-либо видел, это традиционные, даже старинные, изделия из прошлого.
— Кому нужны современные американские вещи? Их не существует вовсе, во всяком случае теперь, после войны.
— Сам создай рынок, — посоветовал сердито Мак-Карти.
— Ты хочешь сказать, что и продавать я буду сам?
— Пусти их в розничную продажу через магазин, вроде… как он называется? На Монтгомери-стрит — большой шикарный магазин произведений искусства.
— «Американские художественные промыслы», — сказал Фринк.
Он никогда не заходил в магазины столь дорогие и фешенебельные, как этот, так же как и подавляющее большинство американцев. Только у японцев были такие деньги, чтобы делать покупки в подобных магазинах.
— Ты знаешь, что там продают? — спросил Мак-Карти. — И на чем наживают состояния? На тех чертовых серебряных пряжках для поясов из Нью-Мексико, которые делают индейцы. Всякий хлам, который производят для туристов. Это считается модным искусством.
Какое-то время Фринк разглядывал Мак-Карти, не решаясь открыть рот, а потом сказал:
— Я знаю, что они там продают. И ты тоже знаешь.
— Да, — сказал Мак-Карти.
Они оба знали, потому что имели к этому делу самое прямое отношение, и довольно давно.
Официально «Уиндем-Матсен корпорейшн» занималась выпуском решеток из кованого железа для лестниц, балконов, каминов и для декоративных украшений жилых зданий, все на базе массового производства, по стандартным чертежам. Для каждого сорокаквартирного здания штамповалось одно и то же изделие сорок раз подряд. С виду «Уиндем-Матсен корпорейшн» была металлургическим предприятием. Но вдобавок к этому она занималась еще и другими делами, и именно оттуда она получала настоящие прибыли.
Используя большое количество тщательно подобранных инструментов, материалов и оборудования, «Уиндем-Матсен корпорейшн» непрерывным потоком выпускала подделки американских изделий довоенного производства. Эти подделки осторожно, со знанием дела выбрасывали на оптовый рынок произведений искусства, вливая в реку подлинных вещей, собираемых по всему континенту. И так же, как при коллекционировании почтовых марок и монет, никто не мог оценить фактический процент подделок, находившихся в обращении. И никто — в особенности торговцы, да и сами коллекционеры — не хотели этого делать.
Когда Фринк ушел с работы, на его верстаке лежал наполовину законченный револьвер фирмы «Кольт» времен освоения западных территорий. Он сам сделал отливку в собственного же изготовления формах и теперь был занят ручной шлифовкой деталей. Рынок огнестрельного оружия времен Гражданской войны и освоения западных земель был неограниченным: «Уиндем-Матсен корпорейшн» могла продать все, что производил Фринк. Это и было их специальностью.
Медленно подойдя к своему верстаку, Фринк взял еще не обработанный, покрытый заусенцами шомпол револьвера.
Еще дня три— и револьвер был бы закончен. «Да, — подумал он, — приличная работа». Эксперт, конечно, мог бы определить разницу, но коллекционеры-японцы не были знатоками в точном значении этого слова, у них не было ни эталонов, ни методов проверки для того, чтобы судить о подлинности изделия.
Насколько ему было известно, им фактически и в голову не приходило хоть сколько-нибудь сомневаться в исторической подлинности предметов или произведений народных ремесел, продаваемых на западном побережье. Возможно, когда-нибудь такая мысль все-таки придет им в голову— и тогда пузырь лопнет, а вместе с ним лопнет и рынок подлинных изделий. В соответствии с законом Грешэма, подделки подрывают ценность подлинников. В этом, без сомнения, была причина отсутствия проверок: ведь в конце концов все оставались вполне довольны.
Фабрики и заводы, разбросанные по разным городам, выпускали продукцию и имели свою прибыль. Оптовики передавали вещи дальше, а хозяева магазинов выставляли их и рекламировали. Коллекционеры раскошеливались и, удовлетворенные, везли свои приобретения домой, чтобы произвести впечатление на любовниц, жен, коллег и друзей.
Так же, как с послевоенными грудами бумажных денег, все шло прекрасно, пока никто не задавал вопросов. Никому не причинялось никакого ущерба, пока не придет день расплаты. Тогда расплатятся все. Но пока никто не разговаривал об этом, даже те, кто зарабатывал на жизнь производством подделок. Все отказывались думать о том, что они делают, занимаясь только чисто техническими вопросами.
