Игорь Денисенко - Ронин
Донесся из квартиры приятный мужской баритон с интонацией легкой иронии.
Но мне было не смешно. Девятый этаж все-таки. Взобравшись на перила, я обнял стенку, отделяющую мой балкон от соседского, и через мгновение был у соседки в гостях.
Как хорошо, что лоджию не застеклили. Чтоб я делал?
— Посмотри на балконе, браслет показывает, что он там.
Прозвучал голос второго гэбэшника. В отличие от первого особой радости в нем не было, звучал он глухо, скучно и обыденно.
— Вижу, — отозвался первый.
Не теряя времени я заглянул от соседки в следующую лоджию, как назло остекленную.
Куда теперь? Вниз?
Внизу горели фонари освещая безлюдную улицу. В свете фонарей роилась ночная мошкара. Не так уж её и много осталось, автоматически отметил я, конец сентября, ночи холодные. Причем тут мошки? Зачем это мне? Вместо спасительных мыслей в голову лезла всякая чепуха. И тут же залезла ещё одна вздорная мысль. Ноги у меня босые.
Асфальт холодный. Взглянув ещё раз вниз на холодный асфальт, почувствовал в ладонях судорожное покалывание. Ещё чуть-чуть и я не смогу это сделать. Поэтому больше не медля ни секунды ухватился за перила руками и перекинул вниз всё тело. Металлические прутья скользнули по ладоням и я повис. Теперь нужно было качнуться и спрыгнуть на нижнюю лоджию.
— Эй! Да ты оказывается обезьяна. А в деле записано, что техник виртуального монтажа?
Произнесла темная голова выглянувшая из-за перил моей лоджии.
— Семёныч, спустись вниз встретишь тело, — сказала она обернувшись назад.
— Вот это вряд ли!
Я разозлился и качнувшись отпустил прутья. Руки соскользнули неудачно. Глотнув ртом воздух я увидел приближающуюся крону тополя.
Не могу сказать, что меня никогда не били. Били. Но настолько избитым я ещё не был. Удары были похожи на те, что я получал от спортивной сабли. Только сабельный клинок тонкий. А встретившие меня ветки хлестали нещадно. И чем ближе к земле, тем толще они были. Сдирая ладони в кровь я все-таки уцепился за ствол. И с большим трудом заставил себя его отпустить. 'Нельзя! Нельзя останавливаться ни на секунду!
Иначе поймают! Неизвестность пугала, а больше всего пугал ласковый, ироничный голос убийцы, профессионального убийцы. Уж, можете мне поверить, такое не перепутаешь. Стоит его услышать, и ты сразу понимаешь с кем тебе повезло встретиться.
Отделившись от дерева я оказался на асфальте. Он оглушил меня. Только поднявшись с него я понял, что идти не в силах. Казалось на теле нет живого места. Но я побежал.
Дыхание сбивалось от резкой боли в боку. Ребра поломаны что ли? Босые ноги мокро и звучно припечатывали блестящую поверхность асфальта. Куда я бегу? Зачем бегу? Билась в Глове бессвязная мысль. Мысль была бессвязная и избитая как тело. Ноги сами вели меня по дворам. Я прятался под деревьями, прятался в тени домов, словно они могли меня защитить. Глупо-то как, подумал я, и попытался улыбнуться, но зашипел от боли. Лицо и щеки саднило. Меня всё равно найдут. Я как живой маячок, светлячок во тьме, который всегда заметен ночью. И не спрятаться, не скрыться. Ах, если б он мог погасить свой свет и стать ночью.
Где спрятаться? Куда бежать? Янковой где-то прятался целую неделю. Это было видно по его щетине. Где он мог отсиживаться, если твоё тело неугасимый маяк для преследователей. Они могут даже не торопиться сейчас. Подождать пока я обессилю и перестану метаться и возьмут меня чуть живым, в каком-нибудь подвале.
Подвал? Подвал это хорошо. Там нет 'всевидящего ока'. Наверное нет. Но мой инкод красным маячком горит на браслетах преследователей. Как глубоко он видит под землю?
В метро он видит наверняка там и камер полно, а в канализации? Мысль о зловонном грязном коллекторе показалась мне привлекательной. Если мое тело 'им' придется извлекать из этой грязи ласковости и насмешки у голоса поубавится. Он будет матерится как и угрюмый напарник, утопая в нечистотах.
Споткнувшись взглядом за чугунный люк я припал к нему и ломая пальцы и ногти, стал выковыривать его с гнезда. Люк был неподъемный, но желание выжить было сильнее. Уже закрывая люк за собой, я подумал, что где-то это уже видел. Кто-то уже так прятался. Но где и кто вспомнить не смог.
* * *Летнее шоссе и машины летят. Поднимаются над плавящимся под солнцем асфальтом.
Сосны стоят вдоль дороги надменными стражниками. Ни единой иголкой не шевельнут.
Лишь тяжелый грузовик потоком воздуха слегка коснется нижних веток, и они лениво качнуться. Замерло все на жаре. Кузнечики и сверчки молчат, даже воробью лень чирикнуть. Шальной заяц, не вовремя выскочивший на дорогу был безжалостно сбит пролетающей машиной. И теперь его лапы прощально вытянулись, тельце неестественно вывернуто, покорежено, изломано, сплюснуто кровавой лепешкой с точащими из неё косточками. Лишь ветерок от проезжающего автомобиля сгоняет жирных зеленых мух с тушки и перебирает шерстку.
Именно таким зайцем я себя и ощущал, когда очнулся от холода на бетонном полу.
Жалким, мокрым, раздавленным. Подо мной явно что-то журчало, но это сделал не я.
В поисках сухого места я забрался в водостоке куда-то повыше и забылся тяжелым сном.
Но сейчас дали воду и грязная струйка уже меня подмочила. Поток усиливался. Поднявшись кряхтя и охая как старый дед, я попытался разглядеть где оказался. В глазах бродили красные круги, но освещенности туннеля они не прибавляли. И я побрел на ощупь держась руками за стену и шаря ногами по дну. Опасаясь ухнуть в какую-нибудь бездонную яму.
Вскоре впереди журчание усилилось и забрезжил рассвет. Что-то там виднелось. Подойдя ближе я разглядел ещё один узел каналов. Сквозь узкие щели в колодец сверху пробивались тонкие лучики света. Свет был яркий. Цепляясь за осклизлые ржавые скобы и, старясь не думать о происхождении слизи, я поднялся и уперся головой в люк. Поднять его сил не хватало, но я поднапрягся и получил удар по глазам, словно бритвой полоснули. Солнце стояло в зените и я временно ослеп. Воздух оказался очень чистый и свежий, словно стакан минералки с холодильника.
Я огляделся. Люк колодца украшал пешеходную дорожку в сквере. В пяти шагах от колодца на лавочке сидел мальчишка в лоскутных джинсах и пялился на меня.
— Эй дядя! Ты что там делаешь? — Спросил любознательный парень лет двенадцати.
— Да вот унитаз засорился…,- ответил я выбираясь на поверхность.
На коленях парнишки я заметил мининоут, сердце ёкнуло, и меня потянуло к нему как магнитом.
— И чо?
Вопросил он надувая жвачку.
— А не чо! — Передразнил я. — Вот через унитаз сюда и просочился.
