Александр Крафт - Полигон: простые желания
— Значит, четверо, — произнес мой зам и, задумчиво посмотрев на арестанта, осведомился: — И когда это все начнется?
— Я не знаю, — ответил тот и улыбнулся. Было видно, что он профессионал и получить от него какие-то сведения без допроса "третьей степени" невозможно.
— Ты думаешь, мы будем тебя бить и пытать? — Вадик нарочито зевнул. Ты даже не представляешь, во что ты вляпался. Лично я не собираюсь делать ничего. Я просто посижу, подожду атаки наверху, а после нее попрошу тебя продолжить работы. И ты их продолжишь.
Липовый бригадир смотрел на нас с недоверием, а Вадик не торопясь отсоединил магазины у двух автоматов, проверил стволы и спрятал в ящик. Оставшиеся два заняли места на наших плечах. Потом он снова снял свой и полез под стол за кофеваркой. Еще через пять минут мы пили крепкий кофе, а пленник так и не понимал причин нашего спокойствия.
Так в молчании мы просидели еще с полчаса. Потом началось. Человек двадцать в камуфляжных комбинезонах и бронежилетах с разных сторон ворвались в наш сарай. Бравые орлы держали автоматы наперевес и были готовы при первой необходимости пустить их в ход. Вот только необходимости не было. Мы с замиранием сердца смотрели, как они быстро оккупировали лифт, выстроились в штурмовой порядок за здоровенным парнем в тяжелом бронежилете, шлеме, закрывающем всю голову, и с толстым бронированным щитом. Потом старший нажал кнопку "вниз". Она послушно загорелась, но ничего не произошло. Я бы удивился, если бы было по-другому.
Довольная рожа Вадика выражала верх блаженства.
— Сейчас пол разбирать будут, — проговорил он через смех.
— Я не понимаю, на что вы рассчитываете, — попытался вмешаться наш пленник. — Ну заблокировали лифт, ну и что? Все равно рано или поздно либо они доберутся до вас, либо у вас закончится продовольствие. Вы же не будете тут вечно сидеть? По-моему, можно все решить бескровно.
— Ага. А за добровольную сдачу нам послабление будет. Правильно? — не выдержал я.
— Слушай, Олег, так у нас же заложники! — придурковато округлил глаза Вадик. — Мы же не собирались брать заложников? Или собирались? Я уже не помню... Вот взорвать несколько зданий, торговать оружием и готовить террористов — это пожалуйста, а вот заложники... увольте. Хлопотно это.
— Какие террористы? — опешил я. — Ты что, серьезно?
— Более чем, — грустно констатировал мой друг и кивнул на бригадира. Во всяком случае, они так считают.
— Но вы же пока ничего не сделали, так что отделаетесь минимумом. А вот вашему руководству не поздоровится. Кстати, откуда оно, из Чечни?
Я чуть не поперхнулся, но потом сообразил, что могли подумать про нас в СБУ.
— А как у вас относятся к "висякам"? — обратился я к пленнику. Тот даже опешил.
— Вы считаете, что вам удастся выскользнуть? Маловероятно, но даже если так, "висяка", как вы выражаетесь, в смысле — нераскрытого дела, не будет. Базу-то вашу мы уже нашли.
— Вы так в этом уверены? — спросил Вадик и указал на экран.
В этот момент группа захвата все-таки умудрилась поднять металлическую плиту, заменяющую в нашем сарае пол, и тупо рассматривала помятую траву. Потом двое принесли лопаты и стали копать.
Мы с Вадиком еще никогда так не ржали. Стоило одному из нас немного успокоиться, как другой показывал на экран, и одного взгляда было достаточно, чтобы приступ смеха начался по-новому.
В очередной раз Вадик почему-то показал не на экран, а мне за спину. Я, обернувшись, увидел, как наш прораб, или как там его, очумело наблюдал за бойцами, которые, сменяя друг друга, выкопали уже почти двухметровый окоп. Его лицо выглядело так, будто он увидел, как призрак отца Гамлета в обнимку с Ельциным танцуют голые перед телекамерами "УТ-1".
Еще немного посмеявшись, Вадик поинтересовался, до какой глубины ребятам нужно копать, чтобы наш бригадир убедился, что мы все еще остаемся не пойманными и, более того, не обнаруженными.
— Предлагаю два варианта. Или они отказываются продолжать раскопки, или достигают глубину в три километра с горизонтальными уровнями до пяти километров в диаметре. Тогда хоть вы признаете, что сели в лужу?
— Что вы хотите? — задушенно выдавил из себя пленник. Было видно, что гипотетическая трехкилометровая яма его доконала.
— Миллион долларов мелкими купюрами и вертолет с запасом горючего до Киева, — процедил я сквозь зубы со зверским выражением лица. — А не то мы начнем расстреливать детей из числа заложников.
— Вертолет на такие дистанции не летает, а самолету здесь приземлиться негде. Давайте так: вертолет вас доставит в аэропорт, а уж оттуда... Куда вы сказали?
— До Киева, — рявкнул я и демонстративно поправил автомат. — Если уж убегать, так только в столицу. Я за рубеж не хочу. Я — патриот. Но вот деньги вынимайте немедленно!
Вадик уже не мог смеяться и тихо подвывал, закрыв лицо руками.
— Так их же у меня нет. Неужели вы могли подумать...
— Мог! — отрезал я. — Я думаю, они у вас с собой.
Приятно смотреть на человека, когда он постепенно понимает, что имеет дело не просто с опасным преступником, а с буйным сумасшедшим.
— Пожалуйста, не надо так переживать, — голос бригадира стал мягким и очень спокойным. — Мы что-нибудь придумаем. Но вы понимаете, я как раз сегодня не взял деньги с собой.
— Вадик, — я повернулся к икающему другу, — по-моему, тут меня держат за психа. Вот ты скажи, кто из нас псих: я — потому что думаю, что у СБУшника в кармане завалялся миллион долларов, или он — потому что верит, что я начну расстреливать детей. Ты видел у нас детей? Может, я пропустил чего? Так кто из нас сошел с ума?
— Видимо я, — выдавил из себя мой зам. — Потому что хотел рассказать нашему другу из органов, что, пока не будет саней с оленями, буду пить его кровь. Причем отнюдь не фигурально. Но, по-моему, с него уже хватит.
— Милейший, — он пощелкал пальцами перед носом пленника, — я уже имел честь сказать вам: нас интересует окончание ремонта в срок. Потом вы и ваши люди будут доставлены "на поверхность", и ни ОМОН, ни СБУ помешать нам не в силах. Вы можете сбросить на этот лес ядерную бомбу, мы даже сотрясения не почувствуем. Понятно?
— Так а где же мы находимся? — пробубнил вояка, снова ставший бригадиром не по своей воле.
— А вот это хрен вы узнаете до конца своих дней. И никто не узнает. Могу вас заверить, что мы не террористы и никакого вреда стране не приносим. Доказать мне это нечем, и вам придется поверить на слово. И последнее: не заставляйте нас прибегать к самозащите. Вы только зря потеряете людей. Заканчивайте ремонт, и мы вас отправим назад. Все.
Вадик расковал бригадира и, поддерживая его под руки, отвел к двери.
