Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 1
А теперь давайте предположим, что есть возможность ощупать мозг тончайшим пучком лучей лазера, клетку за клеткой, и так быстро, что ни одна из клеток не успеет ощутить подъема температуры. Микроскопические потенциалы каждой клетки при обратной связи могут быть приняты лучом лазера, усилены и зарегистрированы. Вследствие этого мы станем обладать новым методом исследования — лазероэнцефалографией, которая принесет нам в миллионы раз больше информации, чем обычная энцефалограмма.
— Неплохая мысль, — кивнул Беркович. — Но всего лишь мысль.
— Больше чем мысль, Джим. Я уже пять лет работаю над этим, вначале только в свободное время, а теперь я ничем другим и не занимаюсь. Именно это беспокоит наш директорат, поскольку я давным-давно не отчитываюсь о проделанной работе.
— И почему же?
— Потому что я добралась до точки, где результаты выглядят… просто безумными.
Она отодвинула в сторону ширму, за которой оказалась клетка, а в ней сидела пара очаровательных мартышек с печальными глазками.
Беркович и Орсино переглянулись. Беркович коснулся пальцем кончика носа.
— То-то мне показалось, что тут чем-то пахнет.
— На что они тебе, Дженни? — поинтересовался Орсино.
Беркович сказал:
— Я, кажется, догадываюсь. Ты сканировала мозг мартышек, Дженни?
— Начала я не с них, с гораздо более низкоорганизованных животных.
Дженни открыла дверцу клетки и взяла на руки одну из мартышек, похожую на маленького старичка, родившегося с врожденными дефектами.
Она пощелкала языком, нежно погладила мартышку и бережно застегнула на ней тонкий ошейник.
Орсино спросил:
— Что это ты делаешь?
— Она не должна двигаться во время обследования, а если я дам ей наркоз, это снизит точность эксперимента. В мозг мартышки введено несколько электродов, и я собираюсь подсоединить их к моей системе, к тому лазеру, которым я пользуюсь. Думаю, вам знакома эта модель, и мне не нужно объяснять вам принцип действия.
— Модель знакома, — сказал Беркович. — Но будь так добра, объясни, что ты собираешься показать нам.
— Проще будет посмотреть. Смотрите на экран. Она подсоединила провода к электродам — быстро, уверенно, а затем щелкнула рычажком выключателя. Комната погрузилась в темноту. На экране возникла сложная картина пересекающихся ломаных линий. Медленно, постепенно в ней стали наблюдаться кое-какие изменения, затем на их фоне неожиданно возникли вспышки. Казалось, графики на экране живут своей особой жизнью.
— Это, — сообщила Реншо, — по сути дела та же информация, что мы получаем при электроэнцефалографии, но гораздо более детальная.
— Достаточно ли она подробна, — поинтересовался Орсино, — чтобы понять, что же происходит с каждой отдельной клеткой?
— Теоретически — да. Практически, нет. Пока нет. Но у нас есть возможность разделить общую лазероэнцефалограмму на составные части — микролазерограммы. Смотрите!
Она включила пульт компьютера, и линия немедленно изменилась. Теперь она бежала маленькой ровной волной, колеблясь вверх-вниз. Потом изображение показало похожие на зубья пилы пики, которые тут же разредились, а затем линия стала почти плоской — вся эта сюрреалистическая геометрия менялась с огромной скоростью.
Беркович сказал:
— Ты хочешь сказать, что каждый маленький участок мозга дает свою собственную картину, не похожую на другую?
— Нет, — ответила Реншо, — не совсем так. Мозг в большой степени имеет однородное устройство, но от участка к участку отмечаются сдвиги показателей, и Майк может их регистрировать и использовать систему лазероэнцефалографии для усиления этих сигналов. Мощность усиления можно варьировать. Лазерная система позволяет работать без помех.
— А Майк — это кто? — поинтересовался Орсино.
— Майк? — рассеянно переспросила Реншо. Скулы ее тронул едва заметный румянец. — Я разве не сказала… Ну, я его иногда так зову. Это просто сокращение. Мой компьютер. Майк. Кстати, он имеет превосходный набор программ.
Беркович понимающе кивнул и сказал:
— Отлично, Дженни, только к чему все это? Ты разработала новое устройство для исследования мозговой активности с помощью лазера. Прекрасно. Очень интересная область применения, согласен, мне такое и в голову не приходило, я, в конце концов, не нейрофизиолог. Но почему бы тебе не написать отчет? Мне кажется, директорат поддержит…
— Это только начало.
Женевьева повернулась и сунула в ротик мартышки дольку апельсина. Мартышка, судя по всему, чувствовавшая себя уютно и спокойно, принялась медленно и с упоением жевать сочную дольку. Реншо отсоединила провода, но ошейник не отстегнула.
— Итак, — продолжала она, — я могу выделить отдельно микролазероэнцефалограммы. Одни из них связаны с ощущениями, другие — со зрительными реакциями, третьи — с разнообразными эмоциями. Это, конечно, очень интересно и познавательно, но мне не хотелось на этом останавливаться. Интереснее изучать те лазерограммы, которые отражают абстрактные мысли.
Пухлая физиономия Орсино удивленно и недоверчиво сморщилась.
— Но… как ты можешь это определить?
— Есть особый ярко выраженный вид лазерограмм. Он появляется при обследовании представителей животного царства со сложной организацией умственной деятельности. И потом… — она умолкла, а затем, будто собрав все силы для финального удара, сказала твердо и уверенно:
— Эти лазерограммы я подвергла предельному увеличению. И мне кажется, что можно утверждать… что это… именно мысли…
— О боже! — воскликнул Беркович. — Телепатия!
— Да, — сказала она вызывающе. — Именно!
— Тогда не удивительно, что ты не подаешь отчетов. Давай дальше, Дженни!
— Почему бы и нет? — так же резко сказала Реншо. — Считается, что телепатия не существует, причем только потому, что неусиленные потенциалы человеческого мозга уловить невозможно. Но точно так же невозможно различить детали поверхности Марса невооруженным глазом. Однако, когда появились инструменты для такого исследования, телескопы — пожалуйста, сколько угодно.
— Тогда объяви об этом директорату.
— Нет, — покачала головой Рению. — Они мне не поверят. Они попытаются помешать мне. Но вас — тебя, Джим, и тебя, Адам, они примут всерьез.
— Как ты думаешь, что я должен им сказать? — поинтересовался Беркович ехидно.
— Ты можешь рассказать им о том, что видел собственными глазами. Сейчас я снова подсоединю мартышку к сканеру, и Майк, мой компьютер, выделит лазерограмму абстрактной мысли. Много времени на это не уйдет. В последнее время я только этим и занимаюсь, и компьютер моментально выделяет соответствующую лазерограмму, если только я не ввожу другую команду.
