Евгений Прошкин - Драйвер заката
Оставшись в одиночестве, Сигалов бесцельно выписал большую восьмерку вокруг пары диванов. Приблизившись к столу, он рассмотрел технику повнимательней: станции были новыми, но работали явно не первый день.
В углу рядом с лестницей темнела матовая стеклянная дверь. Лаврик ничего о ней не говорил, но догадаться было не сложно. Подсознательно затягивая время, Виктор зашел внутрь, на ощупь включил свет и осмотрелся. Санузел был не хуже, чем у него дома, а душевая кабина с гидромассажем – так даже и получше. Он собрался уже выйти, но задержался у зеркала.
– А ведь ты ничего не теряешь, – сказал Сигалов своему отражению. – В городе тебя не хватятся. В лучшем случае через месяц: позвонят-позвонят и перестанут. Через год не вспомнит уже ни одна душа. А с Лавриком – перспективы. Закрыть все долги, сменить квартиру. Чтоб как у Шагова или как у Аверина. Водить туда женщин, каждый вечер новую. Все так живут, и нормально… Если только Лаврик однажды не надумает тебя пристрелить. – Виктор ткнул в стекло указательным пальцем. – А зачем ему это делать? Зачем искать нового скриптера? Я же лучший в бета-тестинге, реально лучший. Но сейчас я просто тяну время.
Виктор со вздохом оторвался от зеркала и приблизился к дивану. Он в последний раз, как перед нырком, посмотрел на железную лестницу, ведущую к железной двери, и закрыл глаза.
Скриптов на рабочей станции было несколько, и Сигалов выбрал наугад, лишь бы не возвращаться к тому, что он уже имел счастье видеть.
Непроглядная тьма медленно рассеивалась. Ноги обрели точку опоры, которая тут же выскользнула, и Виктор с размаха врезался лицом во что-то сырое и теплое. Автор так и задумывал, это был вход в его фантазию.
Локация оказалась совершенно не проработана, сочинитель целиком сосредоточился на объекте, из которого Сигалов безуспешно пытался выпростать руки, падая в мягкое то одним плечом, то другим, а то и снова лицом. Кровь, разлитая вокруг в неимоверном количестве, имела консистенцию шампуня, но пока было неясно, что это – неточность реализации или, опять же, особая задумка. Кроме того, Виктор отметил, что в скрипте напрочь отсутствуют запахи, и это тоже предстояло исправлять не кому-нибудь, а ему.
В клубящейся пустоте продолжало светать. Сигалов уже догадался, какое ему откроется зрелище, и начал быстрей перебирать руками в чавкающей неоднородной среде, чтобы отодвинуться от объекта подальше. Однако чем активней он барахтался, тем сильней разжижалась кровь, и Виктору всё же пришлось увидеть то, что должен был увидеть каждый пользователь этого скрипта. В конце концов, люди платили за это деньги.
Перед ним лежала огромная розовая свинья со вспоротым брюхом – игрушечная снаружи, но набитая настоящими теплыми внутренностями. Свинья смотрела Виктору в глаза, и он, не в силах отвернуться, смотрел на нее в ответ – пока бездыханное тело ему не подмигнуло.
Сигалов зажмурился и сделал паузу, чтобы подавить рвотный спазм.
«Радость, – напомнил он себе. – Не просто удовольствие, а радость. Более объемная эмоция».
Он попробовал представить человека, готового платить за возможность поковыряться в чужих кишках, но решил, что справиться с задачей посторонние мысли не помогут.
«Понимать и уважать вкусы аудитории».
Сигалов заставил себя вновь посмотреть на свинью, но в этот момент рядом стали появляться и другие объекты. Словно вспыхивавшие софиты вырывали из тьмы фрагменты реальности, впереди поочередно возникли три фигуры: жираф, медведь и заяц, все одного роста, чуть выше метра. И это были не плюшевые игрушки…
Виктор поднял к лицу окровавленные руки и почувствовал, что если задержится здесь еще на секунду, то больше не сможет жить.
Он яростно сорвал обруч и, откинувшись назад, завыл – в голос, по-звериному. Обнаружив, что исступленно трет диван, Сигалов рассмотрел свои ладони. Крови на них не было, но он всё равно бросился к раковине и начал торопливо намыливать руки.
– Сейчас отпустит… – уговаривал он себя, роняя и вновь подхватывая обмылок. – Это же фикция, в жизни такого никто не делает. Так не бывает. Да успокойся ты уже! – Он с ненавистью уставился в зеркало. – Долги отдать, квартиру купить? Ну и как успехи, лучший в мире бета-тестер? Сколько успел заработать?
Виктор на мгновение прикрыл веки, и перед глазами вновь возникла картинка: заяц, медведь и жираф. Весело приплясывают. Ждут, когда пользователь выберет первый эпизод, когда он определится, с кого начать. Жираф, медведь и заяц – три ребенка, наряженных в костюмы для представления.
– Какая же тварь могла это придумать… – прошептал Сигалов.
Смывая слезы, он подставил под кран лицо и прерывисто вздохнул. Была ли вода в бункере пригодной для питья, он не знал, но сейчас это казалось не важным. Виктор сделал несколько крупных глотков, основательно отдышался и лишь потом осторожно выпрямился перед зеркалом.
Он понимал, что работать не сможет, но и отказаться ему не позволят. И то и другое было очевидно. Оставалось найти третий вариант, и Сигалову это удалось без труда: спрятать в скрипте послание с просьбой о помощи. Каждый креатив из этой коллекции кошмаров нуждался в глубокой переработке, в каждый нужно было вносить массу изменений, и вряд ли кто-то станет проверять готовый продукт полностью, по шагам. Виктор мог внедрить свое обращение куда угодно и в каком угодно виде – хоть гласом свыше, хоть рассыпанными детскими кубиками. Идею нельзя было назвать оригинальной, но Сигалова это волновало меньше всего. Главное, чтобы послание до кого-нибудь дошло.
Он испытал такое воодушевление, что даже необходимость возвращаться к скриптам Лаврика воспринимал как мелкую помеху на пути к свободе. Выбрать любой. Только не этот, не с детьми. Выбрать любой другой, придать ему товарный вид и вложить туда крик о помощи. Затем дождаться, когда кто-то услышит и правильно поймет… Нет, вначале – дождаться релиза. Впрочем, и это не самое сложное.
Виктор помрачнел. Волна энтузиазма схлынула. Замысел с посланием был хорош, но – хорош только для скрипта. Он мог быть реализован лишь в рамках залихватского сюжета, а в жизни всё немножко не так. Даже если кто-то из клиентов Лаврика обратит внимание на такую чушь, как чья-то просьба… и даже если он захочет помочь – где он возьмет адрес, когда похищенный не знает его и сам? «Дом в лесу» – вот всё, что мог сказать Сигалов о своем местонахождении.
Отчаяние выпило все силы, и Виктор по стенке спустился на пол. Так он и сидел между унитазом и раковиной – звук льющейся воды не успокаивал, но увлекал в сонное забытье, и Сигалов не сопротивлялся. В какой-то момент ему удалось задремать, но сверху тут же послышался скрежет ключей.
