Сергей Зайцев - Неистребимый. Трилогия
Я не успел насладиться этим зрелищем, как жесткий сильный удар в правый бок опрокинул меня на спину. Парализатор вылетел из руки, свирепая боль снова затмила свет перед глазами…
Огромный человек в надетой на голое тело кожаной безрукавке склонился надо мной, сжимая в невероятно мускулистых руках длинный тяжелый «смерч» – излучатель военного образца. Массивный шишковатый череп обрит наголо, недобрые глаза цвета отполированной стали – странные глаза, сверлят насквозь. Этот великан и был тем «полицейским», личину которого на него напялили кукольники.
– Спокойно, иноп, больше не трепыхайся, – мощный голос, вырвавшийся из его глотки, казалось, заполнил весь воздух вокруг, – сейчас твое дело – подчиняться.
Нетрудно было догадаться, что именно этот тип и командовал здешним парадом. Он выпрямился и рявкнул в пространство:
– Шептуна сюда, быстро!
Я сделал попытку подняться, но в горло тут же вдавился приклад излучателя, припечатав обратно к земле.
Великан издевательски оскалился:
– Сперва дела, иноп, все остальное потом. Сейчас тебе необходимо чуть напрячься и освободить свой банкос от денежного бремени. Просто шевельни мыслишкой и отпусти эталончики на мой счет. И мы с тобой прекрасно поладим. Ну?
«Смерч» вдавливался все сильнее, перед глазами от боли и удушья поплыли черные пятна, и я инстинктивно вцепился слабеющими руками в приклад, силясь оторвать его от горла… Это было все равно что приподнять многотонную скалу. Влажные от пота пальцы тщетно скользили по гладкому металлопластику, а мир стремительно темнел. В голове возникли образы Мобра, смутные, неустойчивые… бесполезные. Снова не было ни времени, ни энергии, чтобы вдохнуть жизнь в один из Ключей…
Я сдался и послал мысленный приказ своему банкосу, не в силах даже выругаться.
Давление приклада сразу ослабло, и в легкие, готовые взорваться от недостатка кислорода, хлынул живительный воздух. Темнота медленно отступила, хотя и не избавила от боли.
– Вот и отлично, – удовлетворенно проговорил великан. И снова рявкнул в пространство: – Я же сказал: шептуна сюда! Живо!
На этот раз кто-то отозвался, и голос отозвавшегося прозвучал испуганно:
– Он его подсек, как и погонял.
– Но он в сознании? – прорычал верзила.
– Да, похоже…
– Сюда его! Неподвижность тела не помеха его мозгам. Злее будет.
Я не знал, что задумал этот тип, не дававший мне пошевелиться, и кто такой шептун, но чувствовал, что знакомство с ним ни к чему хорошему не приведет. Кросс по Городу измотал меня, заставив выложиться без остатка, запаленные легкие все еще хрипели при каждом вздохе, я хватал воздух ртом как рыба, выброшенная на берег, – самочувствие было исключительно тошнотворным, и в душе я бесился от того, что ничего не могу поделать… Впрочем, язык был свободен, а так как совсем ничем не отплатить этому типу в кожаной безрукавке я просто не мог, не разорвавшись при этом от злости, то я дал ему волю. Предлог нашелся сразу: кроме огромных рук с жутким рельефом переразвитых, гипертрофированных мускулов великан обладал также и огромным брюхом, причем при его более чем солидных пропорциях тела одно нисколько не дисгармонировало с другим. Но был бы предлог.
– Эй, послушай… – Звук голоса смахивал на шипение воздуха, выходящего из проколотого воздушного шара, – приклад под подбородком не позволял говорить нормально. – Тебе кто-нибудь… говорил о зеркальной… – болезненный вдох, – болезни, которую ты подхватил?
– Что? О чем это ты толкуешь, иноп? – великан слегка наклонился, хмуря густые брови.
С внезапной тоской я подумал, что не следовало бы сейчас ни о чем говорить, чувствовал я себя и так достаточно паршиво: горло саднило, по телу словно прошелся взвод солдат, но все-таки не смог удержаться. А потому сплюнул в сторону, освободив рот от накопившейся слюны, почему-то порозовевшей от крови (раздавил мне, ублюдок, горло прикладом?), и набрал в грудь побольше воздуха. Затем хотя и хрипло, но вполне внятно пояснил:
– Зеркальная болезнь. Это когда то, что болтается между ног, из-за брюха видишь только в зеркале…
Я осекся. Глаза атлета страшно сверкнули, лицо исказилось от бешенства. Не издав ни звука, он взметнул приклад «смерча» вверх.
Все произошло слишком быстро. Я рванулся в сторону, но не успел – и он меня нашел. Точно в грудь, с мерзким хрустом вбив сердце в позвоночник… Я с ужасом ощутил, как грани металлопластика крушат и рвут мою плоть, ломают кости… Я взвыл и захлебнулся собственной кровью. О небо! Такой боли я не испытывал никогда в жизни… Она взрывалась, взрывалась, взрывалась внутри… и яркий свет закружился перед глазами, пропадая в темном, зовущем туннеле с огненным дном…
Боль… неуловимая доля секунды – и ее нет… Вместо нее – страшная бездонная яма… Она жадно потянула меня вниз, в свое ненасытное чрево, но прежде чем она утащила сознание за собой в ад агонии, я уловил чье-то прикосновение… Чья-то мерзкая конечность проникла мне прямо в мозг, обхватила его скользкими холодными пальцами и безжалостным рывком выдрала прочь…
4. Город
– Я хочу кое-что объяснить тебе, иноп…
Смутные, сквозь призму кошмарных видений, воспоминания о ночном холоде, пробирающем до костей неподвижное тело, застилали смысл произнесенных слов тягучей пеленой непонимания… Кажется, это промерзшее насквозь тело было моим. Какой холод, какой смертельный холод, сжимающий ледяной лапой само сердце…
Приходил я в себя долго, страшно долго – и каким-то образом знал об этом. Сознание бродило в потемках, не в силах вырваться на волю, порождая странные видения. Какое-то жуткое красное солнце, какая-то странная равнина, выкипающая от жара этого красного солнца… Разрозненные обрывки слов, образов, понятий мучительно долго собирались системой восприятия в единое целое… И наконец, спустя целую вечность, с первыми проблесками утра, тьма отступила. Сознание еще ускользало, но готово было уже включиться и вытащить меня из темного мира холода и безмыслия…
Потом я услышал этот голос, пожелавший мне что-то объяснить, и приложил огромное усилие, чтобы поднять веки.
Длинный худой силуэт навис надо мной, накрыв своей тенью скупой утренний свет, остановившийся на моих коленях. Несколько секунд силуэт дрожал и расплывался, словно явился из мира духов, затем зрение сфокусировалось, и призрак превратился в высокого, закутанного в грязный серый плащ до колен человека. Из-под мятой широкополой шляпы на голове незнакомца выбивались длинные, до плеч, спутанные космы темных волос, вытянутый крючковатый нос и узкие, словно росчерк бритвы, глаза придавали ему свирепейший вид.
