Сергей Лукьяненко - Неделя неудач
Выбегалло взмахнул рукой, и два его лаборанта, скромно стоящие в углу, подтащили к столу большие, закрытые мешковиной, носилки. Корнеев крякнул и шепнул:
– Вот ведь натаскал... Выносилло наш недюжинный!
И все же даже Витька казался смущенным и заинтригованным.
Амвросий тем временем сдернул с носилок мешковину и, отпихивая лаборантов, принялся выкладывать на стол перед магами самые разнообразные предметы, приговаривая:
– Все заучтено и заоприходовано, ничего не пропадет...
Предметы пустили по рукам.
Много чего здесь было. И те самые часы, правда с порванным ремешком – видимо уж очень старался Выбегалло их нацепить на себя. Небольшой, очень симпатичный импортный телевизор, зачем-то соединенный шнуром с совершенно непонятным плоским ящичком, аккуратный пластиковый чемоданчик, женские колготки, что-то вроде кинокамеры, но очень изобильно украшенной кнопками... Как ни странно, но лежала даже пара книжек, точнее – огромных цветных альбомов, с надписью на английском – «OTTO».
– Смотрите, смотрите, удивляйтесь, – покровительственно сообщил Выбегалло. Все смотрели. Только Янус Полуэктович с усмешкой пролистал альбом, передал его дальше по столу, и, подперев голову руками, стал наблюдать за Амвросием.
– Как я п-понимаю, – сказал Киврин, – все это – просто з-западный ширпотреб. Г-где-то там с-сделанный.
– Нет, – замотал головой Выбегалло. – Подвело вас чутье, товарищ Киврин! Не «г-где-то там», а у нас! В мире, созданном талантливым писателем!
– А почему тогда все импортное? – ехидно спросил Корнеев.
– В будущем это уже значения иметь не станет! – изрек Выбегалло. Я толкнул Витьку и шепнул:
– Бесполезно. Ты его не подловишь. Молод еще.
То ли Выбегалло услышал мои слова, то ли уловил движение – но, схватив чемоданчик, передал его мне:
– А это для изучения нашего уважаемого специалиста! Откройте!
Я открыл. Внутри чемоданчик оказался прибором. С оборотной стороны крышки – тускло-серый экран. Была и клавиатура, напоминающая пишущую машинку, но с буквами и русскими, и английскими.
– Что это? – спросил я, совершенно очарованный.
Выбегалло, извлекая из недр зипуна грязный клочок бумаги, навис над моей спиной. Неуклюже нажал какую-то кнопку.
Экран слабо засветился синим, на нем появилась какая-то желтая таблица с английскими надписями.
– Это, дорогой мой, гений мысли человеческий, электронная вычислительная машина!
Корнеев страшным шепотом произнес:
– "Шкаф для устройства памяти", да?
– А... как она работает?
– Сейчас-сейчас... – Выбегалло поводил грязным пальцам по клавишам, бормоча: «стрелочка вниз, стрелочка вниз, эн-те, еще раз стрелочка вниз, эн-те, пять раз стрелочка вниз... эн-те!»
Из глубины чемоданчика донеслась тихая, тревожная музыка. Появилась цветная – цветная! – картинка – человек, обвешанный жутким оружием, и наседающий на него страшный монстр.
– Сейчас... – бормотал Выбегалло, сверяясь с бумажкой. – Сейчас... Картинка растаяла. Вместо нее появилось что-то вроде мультфильма -
мрачные коридоры, бродящие по ним чудовища, торчащая вперед рука с пистолетом.
– А! – радостно заорал Выбегалло. Все уже стояли вокруг, затаив дыхание, лишь Янус Полуэктович негромко беседовал с Хунтой.
– Вот так, значится, она ДУМАЕТ! – закричал Выбегалло, безжалостно давя на хрупкие кнопки. Изображение сместилось. Я понял, что он управляет происходящим на экране! Пистолет дергался, стрелял, чудовища выли, падали и кидались в экран желтыми огненными клубками. Все было настолько реально, что я подавил желание отпрянуть. А Выбегалло, оттесняя меня, бил по кнопкам и вопил: – Так мы ДУМАЕМ! Так мы всех врагов побеждаем! Так!
Экран покраснел, изображение сместилось к полу, словно неведомый стрелок упал. Только дергались чьи-то уродливые ноги. Выбегалло кашлянул и захлопнул крышку чемоданчика. Я обернулся.
Все, все стоящие рядом завороженно следили за экраном. На лице Федора Симеоновича блуждала счастливая улыбка, он тихо повторял:
– В каком же г-году... память не та... ш-шестьсот... не та память... Молодой был, д-дурной...
– Сашка, на «Алдане» такое возможно? – спросил Ойра-Ойра. Вроде бы деловым тоном, но слишком уж заинтересовано.
– Нет, – сказал я.
Первым опомнился Витька.
– Ха! Игрушка! – завопил он. – Такую детям не дашь, перепугаются насмерть! А взрослым она зачем?
Магистры неуверенно закивали. Я вздохнул, закрыл глаза и сказал:
– Корнеев, ты не прав. Это ведь просто программа... для игры. Представь, какая мощность должна быть у машины, чтобы так быстро обрабатывать графическую информацию!
– И ты, Брут... – прошептал Витька.
– Тут одной памяти... не меньше мегабайта! – слегка преувеличил я. – Корнеев, я на такой машине, если с управлением разберусь и перфоратор подключу, за час все дневные расчеты сделаю.
– Что нам говорит молодежь? – спросил Выбегалло, облокотившись на мое плечо. – А молодежь, отбросив заблуждения, восхищена прогрессом человеческой мысли! Но ведь еще не все, не все!
Подхватив чемоданчик с ЭВМ, Амвросий кинулся к телевизору. Требовательно посмотрел на У-Януса.
– Эта... розетка нужна.
Янус Полуэктович провел ладонью по столу, в котором немедленно образовалась розетка. Выбегалло, заглядывая в другую бумажку, стал возиться с телевизором и ящичком.
– В чем нас обвиняют? – вопрошал он. – В недооценке культуры, духовности! А вот нет! Нет и нет! Рост культуры материальной, торжествующее потребление – оно завсегда порождает такую культуру, что раньше и присниться не могла!
Экран телевизора засветился. Я уже не удивился, что и тут изображение было цветным. На экране, в очень хорошо обставленной комнате, сидела большая семья, симпатичные, но какие-то уж больно прилизанные люди. Заиграла знакомая музыка... и внизу экрана поползли строчки текста. Явно не отрывая глаз от этих титров, Выбегалло запел:
– Ши-ро-ка страна мо-я род-на-я!
Мно-го в ней ле-сов, по-лей и рек!
Все онемели. Пел Выбегалло ужасно, но, видимо, следя за титрами, в размер попадал. Так продолжалось минуты три. Люди на экране беззвучно открывали рты, временами Выбегалло нажимал какую-то кнопку, и они начинали ему подпевать. Картина была такой... такой... даже и не знаю, как ее назвать.
Когда Амвросий Амбруазович допел, выключил телевизор и торжествующе оглядел зал, все молчали. Только в уголке девушки, не замечая происходящего, листали альбом, срисовывая из него какие-то фасоны платьев и временами ойкая – видимо, находя что-то уж совсем удивительное.
– Хорошо, – сказал наконец Янус Полуэктович. – В работоспособности доставленных приборов мы убедились, вопрос их полезности можно продискутировать отдельно. Теперь поговорим конкретно. Амвросий Амбруазович, откуда вами, с помощью машины Луи Ивановича, были доставлены данные вещи?
