Евгений Войскунский - Ур,сын Шама
Будка телефона-автомата была рядом с рыбным магазином. Валерий набрал номер и сразу услышал голос Андрея Ивановича.
— Вы читали сегодня «вечерку»?
— А что такое?
Валерий, торопясь и глотая окончания слов, рассказал о сигарообразном аппарате, пролетевшем над Монровией, и о своем предположении. Андрей Иванович выслушал, а потом сказал:
— Насколько я знаю, за этим кораблем или как там по-научному — НЛО, установлено слежение. Как ведет себя парень?
— Осваивается. Язык уже изучил неплохо, географией увлекается. Хочу заняться с ним математикой, физикой…
— О себе по-прежнему ничего не рассказывает? Н-да… Орешек… Ладно, Валерий, что еще у тебя?
— Андрей Иванович, если бы лодку эту поймать… ну, посадить ее как-то… очень много удалось бы узнать, понимаете?
— Над этим вопросом думают. И не только думают, но и пробуют. Лодочка очень не простая, орбита непостоянная… Ну, в общем, наука разберется, что к чему… Все у тебя? Мне звони только в особых случаях, консультируйся с Рыбаковым. Будь здоров.
Проходя двором, Валерий снова поднял голову и снова увидел в своем окне неподвижный силуэт на фоне карты мира, висевшей на стене. Он вошел в прихожую. Тетя Соня высунулась их кухни, поманила его пальцем, громко зашептала:
— Ой, что это с ним делается, Валечка? Я зашла сейчас в вашу комнату, а он стоит у окна, бормочет, на вопрос не ответил… Боюсь, вылезет сейчас из окна, вскарабкается на крышу, они ведь знаешь какие, лунатики…
Валерий распахнул дверь.
Напряженно выпрямившись и запрокинув голову, Ур стоял у окна, спиной к двери. Лица его Валерий не видел, но почему-то и не хотелось ему сейчас увидеть лицо Ура…
Ур внезапно отвернулся от окна. Он весь обмяк, тяжело дышал, в полуприкрытых глазах было странное выражение оцепенелости, опустошенности. Сделав два-три неверных шага, Ур нащупал край дивана и сел, обхватив голову руками.
— Тебе что, плохо? — подскочил к нему Валерий. — Ур, ты слышишь?
Но Ур не ответил, как обычно: «Данет, я слышу». Корчась от боли, он сполз с дивана на коврик. Растерянный Валерий метнулся было на кухню принести воды, но тетя Соня опередила его. Она уже успела отсчитать двадцать пять капель Зеленина — капель, которые предпочитала всем лекарствам, — и велела Уру выпить. Было похоже, что Ур не слышал ее призывов, но вдруг, как бы прозрев, он увидел перед собой стакан, схватил его и с жадностью выпил. В следующий миг на его лице отразилось отвращение. Он обвел взглядом комнату, посмотрел на тетю Соню, на бледного Валерия и сказал:
— Плохая вода.
— Сейчас притащу хорошую!
Ур долго пил холодную воду, пока не опорожнил весь сифон с газировкой. Дыхание его стало свободным, глаза прояснились. Отставив последний стакан, он погладил Валерия по плечу и слабо улыбнулся. Так улыбается провинившийся малыш старшему брату, желая избежать наказания.
Валерий, следуя современной моде, не любил выражать свои эмоции. Он подавил внезапное желание погладить Ура по плечу. Он только сказал:
— Ничего, ничего, брат. Все будет в порядке…
…Фармацевт Фарбер, ныне пенсионер, в молодые годы был аккуратным подписчиком журналов «Нива» и «Вокруг света». Давным-давно все эти журналы с приложениями, накопившиеся за много лет, были по требованию Фарберовой жены изгнаны из квартиры и свалены на чердаке. Состарился сам Фарбер, умерла его жена, обветшали позабытые журналы. Многие из них были пущены соседями на хозяйственные нужды в годы войны, когда было трудно с бумагой.
Но что-то все же уцелело, и Валерий, будучи подростком, открыл этот клад. Сколько волшебных часов провел он на чердаке, среди рухляди и мокрого белья! Трудолюбиво собрал он, страничка за страничкой, выпуски Жюля Верна — тут были романы, не переиздававшиеся многие десятки лет: «Маяк на краю света», «Золотой вулкан», «Братья Кип», «Два года каникул». Тут были «Эрик Светлоокий» Хаггарда, и «Затерянные в океане» Жаколио, и научно-фантастические книжки Александра Богданова, Виктора Гончарова, Зуева-Ордынца.
Из пыли и праха собрал их Валерий, сокрушаясь над зияющими дырами безвозвратно потерянных страниц. Лучше других авторов сохранился Бьернстьерне-Бьернсон. После некоторой тренировки Валерий научился произносить эту фамилию почти без запинки. Но слезливые герои Бьернсона ему не нравились. Он отдавал предпочтение пиратам капитана Мариэтта, морским бродягам Де-Вер Стекпула, трапперам Джеймса Оливера Кэрвуда.
Тайком от тети Сони Валерий перетаскал пыльные сокровища с чердака к себе в комнату и как умел переплел. От этих книжек и пошла его любовь к морю и к мореплавателям. Он представлял себя то капитаном Головиным, то капитаном Куком. То он видел себя на борту шлюпа «Мирный» и вместе с кем-нибудь из лазаревских офицеров делал в вахтенном журнале запись, поражавшую его воображение: «…неведение о льдах, буря, море, изрытое глубокими ямами, величайшие поднимающиеся волны, густая мрачность и таковой же снег, которые скрывали все от глаз наших, и в сие время наступила ночь; бояться было стыдно, а самый твердый человек внутренно повторял: боже, спаси!»
Шли годы, но старые книжки детства все-таки остались с Валерием на всю жизнь.
Теперь за эти книжки принялся Ур. Читал он быстро, все подряд, то и дело задавая Валерию вопросы: что такое кабестан, что такое флибустьер, княвдигед, суперкарго?..
Но любимым чтением Ура стали атлас морей и книга Шулейкина о физике моря. Да еще газеты. Еще он облюбовал найденную на дне книжного шкафа рваную книжку двадцатых годов в желто-голубой обложке — учебник доктора Жемчужникова «Плавание и прыжки в воду». Он ее штудировал, как иной старательный студент — курс сопротивления материалов. Он ложился животом на диван и отрабатывал плавательные движения, рекомендованные доктором Жемчужниковым. Переворачивался на спину и, шумно дыша, махал руками и пинал ногами диванные подушки.
— Силен, силен, — посмеивался Валерий. — Вот настанет лето — свезу тебя на пляж, посмотрим, как ты поплывешь.
— Поплыву, — самоуверенно отвечал Ур. — Главное — теоретическая приготовка.
— Подготовка, — поправлял Валерий.
Однажды осенним вечером Валерий сидел в кресле под торшером и дочитывал купленную на днях книгу Вассермана «Каспар Хаузер». Напротив него Ур устроился с ногами на диване, склонил черноволосую голову над томиком «Неведомых земель» Хенига. Быстрота, с которой он перелистывал книгу, раздражала Валерия.
— Ур, — сказал он, — ты читаешь или перелистываешь?
— Читаю. — Ур подумал немного и добавил: — А по мере прочтения перелистываю.
