Час урагана (СИ) - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович
Когда тетя Женя тихо отодвинулась от экрана, обхватила плечи… как тогда… я подумал, что она делает это специально, чтобы ее Коля, где бы он в этот момент ни находился…
Глупо, да. Тетя Женя тихонько заплакала, Никольский кивнул мне — вы, мол, посмотрите текст, а с ней я попробую справиться. Ладно, пусть пробует. Я взял стул, сел перед экраном, за моей спиной Никольский что-то бормотал, а тетя Женя резко и коротко отвечала, но предметами не бросалась, уже хорошо.
Последнее по времени письмо было трехдневной давности.
«Разумеется, это проверяемо. Более того, существует единственный способ проверки недостаточно аргументированных гипотез. Вопрос о достаточной или недостаточной аргументации является в данном случае ключевым, и критерии выбора нужно разработать отдельно. Один из критериев: аргументация достаточна в том случае, если из представленных аргументов возможно конструирование эксперимента или наблюдения…»
Какое все это имеет отношение… Обычная теоретическая тягомотина. Что-то о недостоверных гипотезах? У Н.Г. возникла идея, для проверки которой он и отправился вместо Новосибирска в Питер, об этом мы думали, но о чем гипотеза-то?
Я вызвал предыдущее письмо — за два дня до поездки.
«Не забыть:
Бритвенные принадлежности.
Зубную щетку и так далее, это понятно.
Рубашки две — обязательно синюю байковую.
Пуловер.
Кроссовки, на размер больше…»
И все в таком духе — сорок три наименования, все пронумеровано, вполне в стиле Н.Г., он с тетей Женей в тот день, видимо, укладывал рюкзак, то есть, укладывала наверняка тетя Женя, а Н.Г. стоял над ней со списком, она спорила: зачем тебе морской бинокль, ты что, в бинокль на солнце смотреть собираешься? Действительно, зачем Н.Г. взял бинокль? Довольно тяжелая штука — в экспедиции прекрасное оборудование для наблюдений Солнца, но если Н.Г. что-то включил в список, значит, решил, что вещь ему необходима, так он всегда делал, и тетя Женя не могла его переспорить. Не истерики же закатывать по таким поводам — для истерик у тети Жени были другие причины, важные для нее и порой совершенно не важные для Н. Г. Может, потому он и относился к истерикам жены, как к случайному летнему тайфуну, который нужно переждать, причем надежнее всего — в центре тайфуна, в его «глазу».
Или запись под номером 36: «Альпеншток. На месте». На месте — что? Купить? А альпеншток-то зачем? В Павино, куда поехала экспедиция, местность ровная, идеальное место для наблюдений, тетя Женя мне об этом рассказывала…
Я перещелкнул еще одну дату и оказался в письме, написанном за неделю до отъезда.
«Давление надо пересчитать, число получается несуразно приемлемым. В принципе, давление может и не играть критической роли, но…»
Фраза была не закончена. И дальше:
«Принцип минимального воздействия тоже нуждается в переформулировании. Точность формулировки — главное…»
Опять брошенная на полпути фраза.
— Юрик, — сказала за моей спиной тетя Женя. — Не теряй времени, Юрик. Это пустое, я же вижу. Не приезжал он в Питер. Он всем нам головы задурил.
— Зачем? — спросил я. Не тетю Жену спросил — самого себя. Конечно, Н.Г. приехал в Питер — он купил билет, зарегистрировался, сел в самолет, и, прилетев, получил багаж. А потом…
— Нет в Питере Коли, — повторяла тетя Женя.
Я набрал номер Немирова и спросил, мысленно сложив пальцы крестиком:
— Боря, скажи, вы, конечно, проверяли, покупал ли Черепанов в тот день билет на какой-нибудь улетавший рейс?
— На улетавший? — удивился Немиров. — Зачем ему улетавший? Разнарядка была — искать человека, прибывшего в Питер…
— Проверяли или нет?
— Ну, — сказал Немиров, помолчав, — это, в принципе, не в моей компетенции. Я в городском УВД работаю, ты знаешь.
— Значит, не проверяли, — заключил я. — Можешь оперативно это сделать? Я перезвоню.
— Я же сказала, что в Питере Коли нет, — спокойным голосом произнесла тетя Женя. То ли она справилась с истерикой самостоятельно (чаще всего она так и делала — ее истерики начинались и заканчивались неожиданно, как майские грозы), то ли ее отвлек от дурных мыслей мой разговор с Немировым. По правде говоря, мысль мне самому казалась в тот момент нелепой — какой смысл лететь в Питер, чтобы сразу отправиться куда-то еще?
А если Николай Генрихович с самого начала хотел полететь куда-то еще, но туда не было прямого рейса, только через Санкт-Петербург — с пересадкой? Тогда он в Москве и купил бы билет до пункта А — с пересадкой в Питере, какие проблемы? А если билетов из Питера до пункта А не было? И что это за пункт такой, если судить по направлению? Прибалтика? Туда нужна виза. Может, в Карелию — Петрозаводск, Мурманск? Там нет астрофизиков, а к кому еще мог направиться Н.Г. так целеустремленно?
— Что он сказал, Юрик? — тронула меня за плечо тетя Женя.
— Будут проверять. Не понимаю, почему мы об этом с самого начала не подумали!
— Я думала… — пробормотала тетя Женя. — Но мне казалось, это сразу проверили… Давай поедем в аэропорт, Юрик. Пожалуйста. Я не могу тут сидеть…
— Сейчас, — сказал я. — Давайте все-таки подождем звонка…
— Юрик, мы должны ехать в аэропорт, — тоном, не терпящим возражений, сказала тетя Женя.
Ну, все. Пришла в себя. Теперь она знает, что делать, и будет это делать, хотя лучше…
Я и сам не очень понимал, почему мне так не хотелось ехать в аэропорт. Почему-то я думал, что мне там делать решительно нечего. Даже если выяснится, что таки да, Николай Генрихович пересел на другой самолет и полетел дальше. Не бегать я сейчас должен был, а читать письма. Не с конца, как я пытался. С начала. Я даже не знал, когда было начало. Год назад? Три? Пять?
— Юра, если ты не едешь, я поеду сама!
— Поехали, — согласился я, а что мне оставалось делать?
Мы хотели поймать такси, но подвернулся частник, который, услышав, что нам нужно в аэропорт (совсем рядом!), запросил столько, что за эти деньги можно было съездить в Москву и обратно. Тетя Женя села рядом с водителем, сказала по-гагарински: «Поехали», и мне ничего не оставалось, как плюхнуться на заднее сидение.
Мобила затренькала, когда мы подъезжали к аэровокзалу.
— Юра? — сказал Немиров. — Ты был прав. Он улетел в тот же день.
— Куда? — нетерпеливо спросил я. Неужели Н. Г. успел обзавестись визой и улетел в Прибалтику?
— В Петропавлоск-Камчатский, — извиняющимся тоном сообщил Немиров.
— Как у вас с деньгами? — спросил Борис, приехав в аэропорт через час после нас. Билетов на ближайший рейс в Петропавловск в кассе не было, и я позвонил Немирову: пусть поможет.
Хороший вопрос. Мой бюджет не был рассчитан на такие перелеты — потом еще и обратно лететь. Я посмотрел на тетю Женю — похоже, ее не интересовало, во сколько обойдутся билеты.
— Можно полететь сегодня? — только и спросила она.
— Да, рейс в восемнадцать сорок, — сказал Немиров. — В Петропавловске будете завтра днем, по местному, конечно, времени. Но я спрашивал…
— У меня есть деньги, — сказала тетя Женя. — Пока есть. На два билета хватит. Юра, не возражай!
Я и не возражал, у меня точно таких денег не было. А откуда они были у Николая Генриховича — он вроде в экспедицию собирался, а там командировочные, билеты за счет института, и вообще…
— Тетя Женя, — сказал я, когда мы заняли места в «Боинге», — сколько денег могло быть у Николая Генриховича? Он снял со счета? Взял карточку? Какой у него кредит? Это важно знать, чтобы понять…
— Как далеко он мог сбежать, — прервала меня тетя Женя. — Куда дальше-то? А счета в банке у нас нет, Юра, — она улыбнулась, увидев мое недоумение. — Ну да, современные люди, научные работники… а деньги хранили дома, в столе, кто угодно мог взять, если узнает. Ну, взял бы. Не такая большая сумма… То есть, большая, как оказалось, вот Коле на билеты хватило и еще осталось. Но… Не знаю, Юра, поймешь ли, но после того, как в девяносто восьмом… а до того рухнул банк, где мы действительно держали все сбережения… В общем, мы остались без копейки… даже до зарплаты не хватило, заняли у Ефремовых, так было неудобно, Господи… В общем, Коля решил, что надежнее держать дома. Половину в рублях, половину в долларах.
