Иван Афанасьев - Последняя надежда творцов
Юрий знал, что каменники — мощные телепаты, но этим его знание пока ограничивалось. Глаза привыкли к слабому освещению, и Юрий вспомнил следующую особенность Иоракау, — планета всегда была повернута к своему светилу одной стороной, а единственный обитаемый континент почти весь располагался на стороне теневой, освещаемый только тремя лунами: когда вместе, когда — поочередно. Поэтому растительности здесь практически не встречалось. Источником жизни животных служили либо приносимые течениями рыба и водоросли из морей дневного полушария, либо несомая реками из вулканических озер орясь — водоросль, насквозь пропитанная серой.
Последнее воспоминание потянуло за собой другое, менее приятное. "Вся пища, которую едят конды, способна питать и твой организм. Но твой желудок ее не так легко примет. Будь готов страдать от постоянного поноса…". Юрий порадовался тому, что хоть сейчас он не голоден, и задумался: куда идти?
На западе должно располагаться морское побережье, на востоке — цепь вулканических гор и ледников. Между ними — пустыня, прорезаемая текущими к морю реками. При слове "пустыня" Кондрахин вспомнил ее обитателей: плеснестудень по редким пересыхающим озерам, многоножки и пауки-скакуны по их берегам. Угрозы для него нет, пищи — тоже. Конды селились по берегам рек и морских заливов. Надо искать, где они ближе. Или обратиться к каменнику?
Гипноинструктаж выделил разуму следующие сведения: сытый каменник не прочь пообщаться, но он и опасен. Может ослепить яркой вспышкой, может ударить током, а может резким прыжком улететь за сотни метров. Но Юрию не было нужды подходить к ним вплотную. Он хотел попробовать установить мысленный контакт, для которого расстояние несущественно.
Пристально глядя на блестящую точку сытого каменника, Кондрахин принялся упорядочивать свои мысли. И сразу понял, что он опоздал. Незаметный образ каменника уже находился в его сознании, прячась за чередой мыслей. Обнаруженный, телепат сразу вступил в беседу. Общаться с ним было так же легко, как с Просветленными.
— Что ты собираешься делать, пришелец с Земли?
— Собираюсь найти ближайшее селение кондов. Я могу выжить здесь вместе с ними. Надеюсь, меня примут за самца конда. Они в большинстве существа темные, об иных мирах не слышали.
— Ты появился здесь, чтобы тренироваться в выживание?
— Да. То есть, нет, конечно. Выживание тоже цель, но побочная. Я должен стать воином. Это….
Юрий заблокировал мысли, которые каменнику пока что были не к чему.
— Мне не нужны твои тайны. Я думаю, моей расы они не касаются?
— Не касаются. О твоей расе мне почти ничего не сообщали. Видимо, для моих целей эти знания не требуются. Я даже не знаю, разделяется ли ваш вид на два или три пола, или у вас нет полового разделения.
Каменник быстро передал ему цепь образов, которую Юрий не смог в полной степени осознать. Его телепатические способности оказались слабоваты для полноценного общения с мыслящим камнем. У каменников не было половых различий, но они прекрасно знали, сколь значима эта проблема для иных разумных созданий.
Также Кондрахин понял, что раса камней-телепатов не пользуется у кондов любовью. Конды, происходящие от птиц, никогда птиц в пищу не употребляли. Тогда как каменники подманивали к себе птиц, пользуясь своими телепатическими способностями. А как еще неподвижный камень мог обеспечить себя пищей?
— Скажи, а среди кондов телепаты встречаются?
— А как же! Демиург творил этот мир для них, нас сюда поселили позднее, когда стали заметны признаки вырождения их способностей. Сейчас их все меньше, и способности их уже незначительны. Ты, например, сильнее любого конда. Мы ведь без труда улавливаем их мысли, если они неподалеку. Только наша раса давно потеряла к ним интерес. Уже больше века, как конды утратили всеобщую грамотность.
— Их телепаты…
— Обычно это колдуны. Правые самцы, редко — самки. С нами в контакт не вступают.
В сознании Юрия всплыли подробности половой жизни кондов. Самки спаривались у них одновременно с двумя видами самцов, которых называли просто: левые и правые. В таком порядке они пристраивались к самке для соития. Левые самцы — тупые, но сильные. Они сильно разнились по росту и внешнему виду. Кондрахин надеялся, прикрывая нос роговой пластиной, сойти за левого самца.
Правые самцы внешне все были одинаковы, но различались темпераментом и умственными способностями. Из них выделялись все лидеры этой расы: генералы, лекари, колдуны. Обычно правый самец подбирал себе в гарем нескольких самок и ревниво относился к тому, чтобы к ним приближались другие правые самцы. Но побудить самку к спариванию без левого самца он не мог. Только левый самец выделял запахи, побуждающую самку к сексуальному ритуалу.
Правый самец поэтому допускал к своим самкам любого левого самца, если его принимали самки. Обычно в семейство кондов входили: правый самец, пять — десять самок и столько же левых самцов. В боях за самок правые самцы никогда не дрались сами, выставляя на бой дружественных им левых самцов. Естественно, при такой организации всегда оставалось множество холостых правых самцов, которые организовывали собственные поселения, стараясь переманить к себе побольше левых самцов. Если это удавалось, они могли отбить в каком-либо поселении самок.
Подробности были занимательны, но Юрия секс с птицами, да еще в паре с другим самцом, совершенно не привлекал. Где-то в этом мире должна идти война. Кто воюет, почему, с кем? На чью сторону встать ему? Каменник не смог ему ничем помочь. Прощаясь, они договорились продолжить общение. Разумный валун указал Юрию направление на ближайшее поселение кондов, но не смог указать расстояния. Неподвижные, в основном, каменники не пользовались такой категорией.
Через несколько часов ходьбы Юрий устал. Его окружал однообразный пейзаж — песчаные бугры, каменные россыпи. Капля тоже зашла, и стало намного темнее. Юрий припомнил, что полная темнота здесь случается не реже, чем раз в три дня. День? Да. Так конды называли время, когда в небе сиял Желток, большая луна Иоракау.
Выбрав небольшой бугор, Кондрахин прилег. Надо было лишь держаться подальше от источников воды, где мог встретиться паук-скакун. Его сосущий хоботок мог проделать в шкуре Юрия изрядную дырку, стоило пауку застать человека спящим и беззащитным. Немного поспав, Юрий продолжил путь. Направление, указанное каменником, он чувствовал всем телом и не мог заблудиться.
Когда его ноздри ощутили запах моря — как на Земле! — Кондрахин понял, что приближается к селению. Конды селились или в небольших бухтах, где укрывали от бурь свои рыбацкие лодки, или в щелкающих лесах. Там мангроиды — деревянные стволы на высоких висячих корнях с венцами щупальцев — во время приливов ловили в заливающей корни воде рыбу, а во время отливов — ситочервей. Лишенные глаз мангроиды отыскивали свою добычу при помощи акустического радара, импульсы которого воспринимались человеческим ухом, как щелчки.
Кондрахин прислушался. Слабый шум прибоя — и никаких щелчков. Слава Демиургу, ему не придется пробираться сквозь щелкающий лес. Ноздри уловили запах — характерный запах птичьего помета. Кондрахину требовалось придать себе сходство с кондом. Левые самцы часто бывали уродами — по меркам любого мира — но полное отсутствие клюва могло насторожить даже их, привычных к уродству.
Положив на песок свой мешок, Юрий приступил к маскараду. На голову натянул стальную сетку с укрепленными в ячейках редкими чахлыми перьями. Приладил к носу гладкую роговую пластину и сосредоточился. Его навыки хирургии без инструментов были слабенькими, но для того, чтобы вживить фальшивый клюв в кожу носа, особых умений не требовалось.
Затем Кондрахин надел рубаху и штаны из кожи ящерозубра, обулся в низкие сапоги из кожи той же рептилии, подпоясался поясом с мечом. Теперь его необычная внешность: слишком длинные и сильные руки, сведенные вместе над клювом удлиненные глаза, необычно короткая нижняя часть клюва должны казаться кондам не просто уродством, но уродством устрашающим. Свой мешок он свернул и подвесил на поясе, как карман. В нем находились: его камень, мешочек толченого древесного угля, десяток призм горного хрусталя — здешнее платежное средство, и набор пластырей местного происхождения.
Ничто в одежде Кондрахина не могло выдать в нем существо из иного мира, только он сам. Двигаясь по пескам к уже видимому на горизонте поселению, он вызывал из памяти новые подробности инструктажа.
"На самом севере континента один его мыс попадает в дневную зону. Зеленый Мыс. Его Демиург предназначал для избранных кондов, Вставших-на путь. Там леса, луга, травы. И на этом мысу до сих пор жили те, кто хранил и оберегал древнее знание. А на континенте, лежащем в вечной ночи, расселялись те, кто не мог или не хотел вставать на путь совершенства. Поселения и их союзы вели между собой нескончаемые войны, в которых не все решала отвага и выучка воинов. Колдуны, у которых еще сохранялись остатки былых способностей, поддерживали своих воинов, вселяя в сердца врагов панику и смуту.
