Айзек Азимов - Норби и придворный шут
— Как ты сумел пробиться к ней, Норби?
— Я сконденсировал защитное поле в жёсткий энергетический кокон вокруг себя и протаранил барьер. Потом, когда я расширил поле и втянул туда Старейшую, туман сам расступился перед нами.
— Может быть, он узнал царственную особу, встретившись со мной? — сказала драконица, протопав на корабль и усевшись перед входом в рубку.— Боюсь, мне так и не удалось увидеть Фарго.
— Это ещё как сказать,— тихо пробормотал Норби.
— Что ты имеешь в виду? — Джефф попытался встряхнуть робота, но его руки соскользнули с невидимой поверхности силового поля.
Норби, обычно разговаривавший через шляпу, теперь обращался к ним через сенсорный провод, выглядывавший наружу на пару миллиметров:
— Я мог ошибиться, хотя это редко со мной случается, так как моё совершенное зрение...
— Норби!
Металлические веки робота наполовину закрылись, руки повисли, придавая ему печальный и беспомощный вид.
— На обратном пути мои задние глаза вскользь заметили... что-то, похожее на лицо.
— Человеческое лицо?
— Да, огромное лицо. Тоннель сомкнулся за мной, и в какое-то мгновение плотная стена выглядела жутко похожей на лицо Фарго!
Глава десятая
МОНОС
— Это невозможно,— заявил Джефф, стараясь обрести уверенность в своём решительном тоне.— Если только... Если Фарго там, снаружи, то его отражение... Нет, он не мог там быть! Он бы провалился сквозь туман.
— Разумеется, это невозможно.— Массивное туловище Старейшей загораживало вид из воздушного шлюза,— Я не видела никакого отражения. Без крыльев и антиграва у Фарго не было шансов выжить.
— Я пытаюсь вспомнить, не было ли на нём антигравитационного воротника,— прошептал Джефф. Он едва сдерживал слезы.
— Тогда бы он вызвал нас.— Старейшая почесала свой обломанный клык.— Лицо в тумане... чепуха какая-то. Должно быть, твой робот неисправен.
— Я всегда исправен! Ну, почти всегда, и к тому же...— Норби остановился на полуслове и поднялся на антиграве вровень с головой драконицы.— Ваше Высочество, не соизволите ли вы отступить в сторону, чтобы я мог проверить показания своих сенсоров? Я получаю странные сигналы.
— Пожалуй, нам лучше запереть воздушный шлюз и немного отдохнуть, а там будет видно,— сказала Старейшая, лишь слегка сдвинувшись в сторону. Она зевнула и потёрла глаза.— Я устала. В моём возрасте полет на крыльях очень утомляет.
Теперь уже Норби загораживал Джеффу вид снаружи. Робот висел неподвижно, его задние глаза закрылись.
— Ты что-нибудь видишь? — спросил юноша.
— Туман рядом с кораблём понемногу рассеивается, и... Прошу прощения. Кажется, я, в самом деле, неисправен.
Джефф бросился к Норби, отодвинул его с дороги и выглянул наружу. Тоннель исчез, однако газовое облако казалось более разреженным, чем раньше. Тонкие перья тумана медленно проплывали мимо и закручивались в спирали, мешая смотреть вдаль.
— Что там такое, Норби? Что ты чувствуешь?
— Я больше не могу доверять своим сенсорам. Мне кажется, облако снова начинает застывать.
— Вокруг нового тоннеля?
— Нет. Посмотри сам, если хочешь.
Джефф выглянул ещё раз. Плотные щупальца облака больше не тянулись к кораблю. Слой тумана перед воздушным шлюзом уплотнился и расплющился, оставив наверху свободное место. Пока Джефф наблюдал, границы плоского участка становились твёрдыми, а поверхность заколыхалась и начала менять очертания.
— Что происходит? — крикнула драконица, выглядывая из-за плеча Джеффа.— Что там снаружи... трава?
— Очень похоже,— пробормотал Норби,— А сзади появляется нечто вроде розового сада.
Свободное пространство внутри облака на глазах превращалось в какое-то место, казавшееся Джеффу странно знакомым.
— Этот сад мне знаком,— медленно произнёс он.— Я был в нём.
— Где? — прошептал Норби.— Думай, Джефф!
— На Земле. Кажется, в штате Мэн. Тогда я был ещё совсем маленьким. Смотри! Вон в саду купальня для птиц из белого известняка. И скамейка на лужайке, прямо перед кустами роз. А те деревья за живой изгородью очень похожи на сосны.
— О каком месте ты говоришь? — спросила драконица.
— Это задний двор летнего домика моего двоюродного дедушки. Наша семья приезжала туда, когда родители были ещё живы. Фарго любил этот дом и особенно сад: он бывал там задолго до моего рождения.
От внешнего люка воздушного шлюза начинался полукруг зелёной лужайки, ведущий к деревянной скамейке и розовому саду. Сад был в полном цвету, словно в разгар лета. Цветы окутывал слабый туман, поэтому их краски казались приглушенными. Вокруг стояла мёртвая тишина: не жужжали пчелы, не порхали бабочки.
— Здесь чего-то недостаёт, Джефф? — спросил Норби.
— Детского манежа и качелей. Но, думаю, они появились после моего рождения.
— Чудесное местечко,— заметила драконица, стоявшая у них за спиной.
— Привет, Джефф!
— Фарго!
Его брат был едва видим в тумане между деревьями.
— Как тебе нравится это место? — спросил он, подойдя к ограде и отворив зелёную калитку, не замеченную Джеффом раньше. Потом он вышел на маленькую тропинку в розовом саду.— Я всегда хотел, чтобы в ограде была калитка, а в саду — дорожка. Помнишь, Джефф?
— Да, Фарго. С тобой всё в порядке?
— Всё отлично. Никогда не чувствовал себя лучше, чем сейчас. Выходи на лужайку — она выдержит нас обоих. Это место настоящее.
— Хумпф! — фыркнула драконица.— Невероятно!
— Кто знает? — Младший Уэллс покачал головой и вышел из воздушного шлюза. Почва немного пружинила, но в остальном казалась обычной.
— Я пойду с тобой, Джефф. Там что-то не в порядке...— Норби высунул свой сенсорный провод из защитного поля, собираясь просканировать местность, но в этот момент толстое щупальце тумана стремительно выскользнуло из-за сосен, целясь в маленького робота.
— Берегись, Норби! — крикнул Джефф.
Щупальце обвилось вокруг бочонка, но юноша увидел промежуток шириной в несколько сантиметров, создаваемый защитным полем. Норби втянул провод и плотно сжал пузырь поля, усиливая его мощность. Тогда щупальце разбухло, и его конец превратился в огромную руку, сжавшую робота в цепких пальцах.
Рука швырнула Норби в открытый воздушный шлюз, втолкнула внутрь Старейшую Драконицу и захлопнула люк. Прямо из лужайки выросла железная ограда, преградившая Джеффу обратный путь.
— Оно знает, что мне хочется поговорить с тобой наедине,— сказал Фарго.
Джефф был скорее рассержен, чем испуган:
— Что это за «оно», которое вдруг стало твоим приятелем?
— Пошли сядем на скамейку в саду, и я тебе всё объясню.
— Мне нужен мой робот. Прикажи своему приятелю открыть воздушный шлюз и выпустить его.
— Пожалуйста, Джефф! Тебе не причинят вреда.
Джефф неохотно опустился на белую скамейку:
— Где ты был, когда Норби и Старейшая искали тебя?
— Это облако огромно. Оно окружает всю планету, и в нём масса свободного места. Думаю, ему нужно дать имя. У тебя есть предложения?
— А разве ты сам ещё не придумал? Когда я был маленьким и ты рассказывал мне сказки, то всегда умудрялся придумывать самые невероятные имена.
— Я хочу, чтобы ты дал имя облаку. Прошу тебя.
Джефф поёжился, но вовсе не от холода. Краски сада казались слишком блеклыми, лишёнными земной сочности и наполненности.
— Фарго, что с тобой случилось? Почему ты не связался с нами, когда решил уйти с корабля? Почему ты вообще решил уйти?
— Связь с Джемией прекратилась. Поскольку я не мог разговаривать с вами, а драконица не приходила в себя, мне захотелось прогуляться. Это место оказалось достаточно плотным.
— Но оно не было плотным, когда Норби и Старейшая вылетели наружу искать тебя. Где тебя носило? Почему ты не дал им знать, что находишься рядом? Мы же беспокоились!
— Извини. Я был... занят.
— Ты уверен, что с тобой всё в порядке? — Джефф протянул руку, собираясь прикоснуться к брату, но не успел: Фарго встал и подошёл к самому крупному розовому кусту.
— Помнишь их, Джефф? Такие тёмно-бордовые, что казались почти чёрными.
Джефф подошёл к кусту и сорвал одну розу. Цветок казался удивительно лёгким на его ладони, а когда он попытался развернуть лепестки, обернулся струйкой тумана и проскользнул у него между пальцами. Старший Уэллс вернулся к скамейке.
— Фарго, я собираюсь поднять тебя. Я такой же высокий, как ты, и мы весим примерно одинаково, верно? Если я оторву тебя от травы, ты тоже растворишься в воздухе?
Лицо стоявшего перед ним существа принадлежало Фарго, но Джефф видел, что голубые глаза утратили неповторимую выразительность, свойственную его брату. Ни озорных огоньков, ни печальной задумчивости — ничего, кроме формы без реального содержания.
