Аластер Рейнольдс - Обреченный мир
Кильон вытащил из кармана пистолет. Тот был еще теплым, но не горячим, как прежде. Кильон опасливо развернул носовой платок и показал пистолет Мероке, держа его на коленях, чтобы не увидели другие пассажиры.
– Он чем-то стрелял, – проговорил Кильон. – На этот раз не лучом, а чем-то вроде пули.
– Ну, пуля не пуля, а ту тварь расколошматило здорово. По-моему, там было что-то осколочно-фугасное.
– Кажется, разума в пистолете не осталось. Теперь это просто металлический предмет. Наверное, он больше не переродится. Способен ли он стрелять и сколько раз, понятия не имею.
– Надо показать пушку ангелам, они жутко умные. И чего только ум свой с толком не используют? Почему нам всем жизнь не облегчат?
– Не такие они и умные, – осторожно заметил Кильон.
Пару промахов он уже допустил. Обронил, например, что девять лет прожил «тут, внизу». Мерока вроде бы не заметила, но такие ошибки Кильон очень старался не делать и теперь тщательно подбирал слова:
– Они дружат с техникой, мастерят игрушки вроде этого пистолета. Порой кажется, они создали новинку, нечто, прежде не существовавшее, хотя так получается очень редко. А на самом деле ангелы углубляются в прошлое, на века, а то и на тысячелетия, и выискивают чужие открытия. Ничто не ново под луной, и если спросить ангела, как этот револьвер установил со мной кровную связь или как он переродился, вряд ли получишь внятные ответы.
– Тогда ангелы не умнее остальных. У них лишь игрушки ярче.
– Да, вроде того.
– Мясник, а ты бывал у них?
– На Небесных Этажах? – уточнил Кильон, озадаченный прямотой ее вопроса. – Нет, повода не было.
– Что, никогда сильно не болел и не нуждался в их лекарствах?
– Я здоровее, чем кажусь. – Кильон завернул пистолет в носовой платок и сунул в карман. – А ты там бывала?
– Таблетки их мне даром не нужны. Да я в рожи им выплюнула бы, если бы одну ненароком проглотила! Лучше сдохну, чем позволю гадам до меня дотронуться!
– Фрей тоже так считает?
– Ты же дружбу с ним водишь, вот и спроси сам.
– Боюсь, шанс я упустил, – заметил Кильон.
– Да, пожалуй. Но ведь ты давно с ним знаком. Кстати, как давно?
– Только не говори, что вдруг мной заинтересовалась.
– Меня интересует прошлое Фрея, ты лишь часть головоломки. Ты его поставщик или один из них, это я вычислила. Но когда вы с ним снюхались? И зачем тебе Фрей, зачем ты дурь ему поставляешь?
Кильон поморщился. Что именно известно Мероке о его прошлом? И что еще она пытается выяснить? Что мог поведать Мероке Фрей, ведь абсолютно все, помимо основных фактов, стало бы вопиющим предательством?
– Полагаю, тебе известно, чем прежде занимался Фрей.
– Ты о его коповском прошлом? Нашел секрет! Его жетон и сейчас висит за стойкой в «Розовом павлине». Ты фигурировал в его расследовании?
– Вроде того. – Кильон вздохнул, понимая, что таким ответом любопытство Мероки не унять. – Фрей расследовал убийство, вел дело, которое в его отделе фактически забросили. Труп обнаружили на складе лекарств во Втором округе. На дне лифтовой шахты… Вот в том деле я и фигурировал.
– Как свидетель или как подозреваемый?
– И как тот, и как другой. Ту женщину в шахте я не убивал, но Фрей недаром подозревал меня. Я убил двоих. – Кильон ждал презрения или восхищения – хоть какой-то реакции, но Мерока хранила молчание. – Я уничтожил их, потому что они погубили дорогого мне человека. Женщину.
– И Фрей все это раскопал?
– Он выяснил, что случилось. Я изложил ему свою позицию. На тот момент делом занимался он один, и никто не знал, как далеко он продвинулся в расследовании.
– Ты хочешь его убить?
– Хватит уже убийств! Я врач, я должен возвращать к жизни, а не отнимать ее.
– А, так вот почему ты так рвался прибрать к рукам блестящую ангельскую игрушку!
– Времени на размышление не хватило. Уж прости, если в чем ошибся, – пожал плечами Кильон и снова замолчал, ожидая хоть какой-то реакции. – Вскоре после того Фрей уволился из полиции. Занялся, так сказать, расширением поля деятельности и понял: в другие зоны придется переходить куда чаще прежнего. Я имел возможность снабжать его морфаксом фармацевтической степени чистоты, гораздо сильнее и чище того, что он мог добыть в других местах.
– Так дело в банальном крышевании? Ты продавал ему краденые наркотики, а он держал рот на замке.
– Нет, все не так просто, – покачал головой Кильон. – Фрей помогал мне, постоянно помогал. Я обязан ему не только свободой. Поэтому на этот раз и пришел в «Розовый павлин».
– И чем же он тебе помогал?
Про крылья Кильон рассказать, конечно, не мог. О том, как крылопочки отрезались, раны зашивались, как от боли – операцию проводили под слабой местной анестезией – он метался и корчился на импровизированном операционном столе, пока Фрей орудовал стерильным ножом… И все это с пониманием того, что крылья начнут отрастать практически мгновенно, а боль придется терпеть все чаще и чаще.
Ничего этого он рассказать не мог.
– Фрей помогал опережать тех, кто меня искал, только и всего.
– Похоже, от вашей договоренности выигрывал он.
– Нет, не он выигрывал, – проговорил Кильон.
Через несколько кварталов они сошли с поезда, сразу же попав в толпу ночных гуляк, высыпавших из баров, борделей и казино. Тех, кому не хватало ума уступить дорогу, Мерока расталкивала, а Кильон понуро брел по расчищаемому ею коридору. Жонглеры, глотатели огня и каталы развлекали народ каждый на свой манер. Размалеванная грудастая певица, забравшись на гору ящиков, голосила под аккомпанемент парового орга́на. Стоящая посреди улицы каллиопа[3] играла мелодию по перфокартам, а органщик подбрасывал в печь растопку и следил за давлением пара. Кильон узнал песню: ее исполняла певица Блейд.
– Вот уж не думал, что здесь слушают Блейд, – удивился он.
– Нет, Мясник, ты все понял шиворот-навыворот. Песня старинная, а Блейд за нее ухватилась.
Кильон улыбнулся своему невежеству:
– Я понятия не имел.
– Чтоб ты знал, Клинок куда сложнее, чем кажется большинству. Кочевать из зоны в зону – это тебе не раз плюнуть. Я вот за свои странствия поняла, что Клинок наш – живой организм, внутри его все движется. Тебе ли не знать, что́ кочевая жизнь творит с телом.
– Да уж, мне ли не знать… – пробормотал Кильон, пробираясь вслед за Мерокой сквозь галдящую толпу. – Тебе ведь здесь нравится? В смысле, на Клинке?
– Да, черт подери! Сбегала отсюда пару раз, но что-то тянет меня обратно.
Каллиопа стояла перед светло-зеленым зданием с деревянной обшивкой, украшенным изысканным портиком и многочисленными красными балкончиками. Фасад освещала гирлянда бумажных фонариков пастельного цвета. Над входом резная ящерица изгибалась вокруг вывески, гласящей: «Купальня „Красный дракон“». Свет в окнах и клубы валящего из труб пара подтверждали, что заведение еще открыто.
– Нам сюда, – сообщила Мерока.
– Откуда ты знаешь, что Тальвар на месте?
– Тальвар всегда на месте, на то он и Тальвар. Это его фишка. – Девушка приостановилась. – Мясник, ты как, сильно брезгливый?
– Я патологоанатом.
– И то правда.
Мерока поднялась по ступенькам к входу и заговорила вполголоса со стоящим под портиком длинноусым крепышом-портье. Тот оценивающе глянул на Кильона и кивнул, пропуская обоих в купальню. Девушка явно знала дорогу. Она повела Кильона длинным коридором, вдоль которого располагались парные, раздевалки, бассейны. В удушливо влажном воздухе резко пахло ароматическими маслами и духами. Кильон уже почти сварился в своем пальто, лоб и шею усеяли капли пота. Он снял очки, протер запотевшие стекла и тотчас надел снова, пока Мерока не успела заглянуть ему в глаза. То и дело мелькали посетители в полотенцах – лоснящиеся от пота пузатые мужчины семенили из комнаты в комнату. Повсюду сновали мойщицы в длинных шелковых халатах, с волосами, собранными в пучок и скрепленными украшенными жемчужинами шпильками. Ни дать ни взять восковые фигурки!
В конце коридора располагался кабинет. Мерока постучала в дверь со стеклянной панелью и вошла. Внутри находились две женщины. Одна из них, пожилая, в очках, сидела за дорогим письменным столом с обитой кожей столешницей и как раз обмакнула перо в чернильницу. Ее седые волосы были убраны назад и схвачены заколкой из расписанного цветами папье-маше. Перед ней стояла молодая мойщица – ее подбородок дрожал, на глазах закипали слезы. Судя по всему, Мерока с Кильоном явились в разгар служебной выволочки.
– Это послужит тебе уроком, Ицли, – проговорила седая. – Ступай, не будем больше об этом. Но учти: второй раз предупреждать не стану.
Девушка подобрала юбки и бочком двинулась к двери. Казалось, она катился на невидимых шасси.
– А, Мерока! – воскликнула седая. – Как чудесно, что ты снова порадовала нас своим присутствием! В купальне очень тебя не хватало.
