Кристин Раш - Мастер возвращений (сборник)
Райя не ответила. Возможно, не могла. Потенциальным нанимателем мог оказаться любой конкурент «Проктор Майнинг». Или один из правительственных чиновников, сторонник объединения из партии, желавшей централизованного управления Луной.
— Мне нужен ваш полный отчет, — объявила она. — И полный список того, что нам необходимо сделать для успешных поисков убийцы мальчика — если убийца действительно существовал.
— Даже если убийца — один из родителей, — обронил я.
— Да.
Я глубоко вздохнул. Меня не вышлют. Не понизят в должности. Я сделал работу, которую от меня требовали. Прошел чертово испытание, даже не осознав, в чем оно заключается.
— Значит, жизненно необходимо составить программу действий нашего отдела на расстоянии на основе этого расследования, — заключил я.
— Я бы так не сказала, — поморщилась Райя.
— Потому что, — разошелся я, — если бы вы это сказали, значит, должны были бы мне компенсацию. Я бы продвинулся из следователей в руководители.
Райя нервно зацепила пальцем плавающее ожерелье.
— Вы однажды утверждали, что не хотите руководить.
Я рисковал целый день, поэтому решил снова попробовать.
— Если собираетесь использовать меня в качестве руководителя, придется выдать компенсацию как руководителю.
— Без официальной должности? Ни в коем случае.
— Не нужна мне официальная должность. И я сделаю всю работу, если мне гарантируют пожизненную крышу над головой, повышение пособия на еду и такое же медицинское обслуживание, как у старожилов.
— Вы слишком много хотите, — возразила она.
— Не забудьте, я разрабатываю новую дистанционную программу для вас.
— Пока что вы только предложили.
— И все же.
— А если дать вам больше свободного времени?
Я покачал головой и почувствовал, как качнулось мое тело. Пришлось крепче сжать поручень.
— Пожизненная крыша над головой, питание поприличнее и медицинское обслуживание на уровне старожилов. Не больше и не меньше.
Она поморщилась. Я снова почувствовал, как нарастает напряжение. Но тут Райя протянула руку:
— Заметано.
Я с облегченным вздохом пожал ей руку.
— Прекрасно. Как только подпишем контракт, я представлю вам отчет.
— Вот уж не думала, что вы так здорово умеете торговаться.
Я и не умею, разве что когда на карте стоит чья-то жизнь. На этот раз жизнь была моей. Но с такими гарантиями можно не сдерживать себя. Я спокойно смогу высказываться в процессе своих расследований. И больше не нужно беспокоиться каждый раз, когда говорю правду.
И отныне мне не придется тревожиться насчет ссылки на Землю. Я останусь здесь, пока не перестанет биться сердце.
Я могу делать все, не боясь лишиться этого великого приключения. Жить полной жизнью, вместо того чтобы ждать смерти. Плавать в невесомости, вместо того чтобы сидеть в крохотной, пропахшей мочой комнатушке и корчиться под гнетом безжалостного мира и отсутствия будущего.
— Иногда, — сказал я вслух, — приходится упорно торговаться. Это единственный способ добиться цели и получить все, чего желаешь.
— А вы хотите остаться здесь, — заключила Райя.
— Да, — признал я.
— Думаю, об этом не стоит волноваться, — улыбнулась она.
Больше никогда, подумал я с таким облегчением, какого мне до этого не доводилось испытывать. Больше никогда.
ШЕСТНАДЦАТОЕ ИЮНЯ У АННЫ
Kristine Kathryn Rusch. June Sixteenth at Anna’s. 2003.
«Шестнадцатое июня у Анны. Для знатока разговорного языка это выражение означает самый кардинальный день в истории развлечений. Случилось это в начале двадцать первого века. Не известно, почему из тысяч других записанных и каталогизированных разговоров были выбраны именно эти.
Предположений существует множество. Кое-кто говорит, что в тот день было отмечено необычайное разнообразие разговорных типажей. Другие утверждают, что этот день можно сравнить с джазовыми импровизациями и экспромтами — пункты и контрапункты по своей красоте выше самих слов. Третьи же выдвигают гипотезу, что наличие свободного стула у стены позволяет гостю присоединяться к разговору, не ощущая при этом, что он вторгается на чужую территорию…»
Заметки на полях специального шестичасового выпуска
«Шестнадцатого июня у Анны»
Вечером после похорон жены Мак поставил стул перед тем самым книжным шкафом, который он сделал для Леты более сорока лет назад, и зажег лампочку, закрепленную на верхней полке. На полках стояли по две копии всех когда-либо выходивших изданий «Шестнадцатого июня у Анны» (одна копия для чтения, вторая нераспечатанная). Все они словно подмигивали Маку.
Кроме них вразброс стояли другие книги, электронные переплеты, ОУО, вышедшие из моды мини-компьютеры — все они сохранили память о Лете и о том дне ее жизни, который она считала самым важным.
Запах сирени, перезвон золотых браслетов, и вот в поле зрения Мака попала женская рука с кольцами, она протянулась к выключателю и погасила свет.
— Не мучай себя, папа, — сказала его дочь Шери. Лет ей было больше, чем шкафу, лицо с возрастом стало мягким, как у матери. Еще один перезвон браслетов, и включилась настольная лампа, а Шери села на диван напротив отца. Подростком она любила прыгать на этом диване, а отцу казалось, что все это происходило всего лишь несколько недель назад. — Мама бы не одобрила.
Мак сцепил пальцы, упер локти в колени и уставился в пол, чтобы дочь не заметила, как в его глазах блеснул злобный огонек. Лета больше уже ничего не одобрит. Она умерла, а он остался один, и из этого самодельного книжного шкафа на него потоком обрушились воспоминания.
— Со мной все будет в порядке, — сказал он.
— Я немного боюсь оставлять тебя тут, — призналась Шери. — Почему бы тебе не поехать со мной? Поживешь несколько дней у меня. Я буду кормить тебя обедами, а спать станешь в комнате для гостей. Будешь ходить в парк, мы сможем поговорить.
Он уже разговаривал с Шери, с ее будущим вторым мужем, с почти взрослым сыном, со всеми сестрами, кузинами и друзьями Леты — одному богу известно, сколько у них было друзей. И еще с репортерами. Даже удивительно, что смерть одной женщины и довольно-таки непримечательная жизнь ее привлекли столько репортеров.
— Я хочу спать в своей постели, — ответил он.
— Замечательно. — Шери встала, словно не слышала его слов. — Когда наступит пора возвращаться домой, вызовем тебе такси. Папа…
— Шери. — Он взглянул на дочь. У нее тоже от слез распухли глаза, волосы немного растрепаны. — Я не перестану скучать по ней из-за того, что перееду жить к тебе. Траур по человеку не заканчивается сразу после похорон.
