Кейт Лаумер - ФАТА-МОРГАНА 1 (Фантастические рассказы и повести)
Том открыл дверь и увидел знакомую фигуру в голубой форме. Почтальон протянул заказное письмо, и Том, дрожа не столько от волнения, сколько от холода, вскрыл конверт. Это письмо либо оправдает его надежды, либо окончательно их разрушит.
Из конверта выскользнул чек на 10 000 долларов, похожий на лучистое сверкающее перо, и грациозно порхнул на пол. Но все внимание Тома было приковано к письму.
Дорогой мистер Уилсон!
Мой муж, главный редактор журнала «Лайф», просил меня уведомить Вас о том, что Ваш рассказ «ПЕРЬЯ С КРЫЛЬЕВ АНГЕЛА» занял первое место в конкурсе на лучший рассказ. Я хочу поздравить Вас, мистер Уилсон, и более того, хочу поблагодарить Вас за то, что Вы разбудили в моем сердце и сердце моего мужа и, я уверена, в сердцах будущих читателей необъяснимое чувство тревоги, радости и боли за день сегодняшний и надежду на счастье в дне грядущем.
Наверное, найдутся такие, кто сочтет Ваш рассказ неискренним и выдуманным. Среди двухсот миллионов голосов общественного мнения, как и в океане, сверху плавает мусор и пена, и лишь глубина сохраняет свою кристальную чистоту. Жюри конкурса оценивало Ваш рассказ не столько по стандартам «литературного вкуса» и внешнего блеска, сколько по искренности эмоций и чувств и читательским симпатиям журнала «Лайф». Ваш рассказ — это крик души, подлинная ценность которого в том, что он делает человека бессмертным, либо уничтожает всякую память о нем.
С любовью и благодарностью
Мать.
Слезы текли по щекам Тома.
— Папа, папа, скажи, что это правда!
— Да, моя любимая малышка, да, это правда! Мы победили в конкурсе, и ты будешь видеть… видеть!..
Слезы радости и скорби ручьем текли из бездонных голубых глаз слепой девочки. Она увидит столько прекрасного, но не увидит самого дорогого — доброй маминой улыбки…
Пер. с англ. П. Зотова
Отфрид Ганштейн
ЭЛЕКТРОПОЛИС
ГЛАВА 1
Теперь восемь часов вечера. День идет к концу, и больше, пожалуй, уже ничего не произойдет. Довольно огорчений принесло мне утро. Смешно сказать: у меня такая корреспонденция, точно я какая-нибудь солидная фирма. Эта корреспонденция внушает моей добрейшей хозяйке фрау Мюллензифен глубочайшее уважение ко мне. Она видит на конвертах адреса почтенных торговых домов и контор. Я получаю письма только от первоклассных фирм: Крупп, Сименс, Борзиг… Жаль только, что содержание этих писем всегда одно и то же. Приблизительно следующее:
«Милостивый государь! К сожалению, мы не можем воспользоваться предложением ваших услуг, так как в ближайшее время не предвидится никаких вакансий. Представленные вами удостоверения при сем прилагаются.
С совершенным уважением…».
Можно подумать, что все эти фирмы выработали одинаковый штамп для ответов.
Сегодня утром я получил три таких письма. Днем принесли еще пять. Вечером я был у моего опекуна.
— Милый мой юноша, тебе исполнился двадцать один год. Я охотно признаю, что ты прилежно учился и получил прекрасное свидетельство. Ты блестяще выдержал экзамен, но теперь ты совершеннолетний, и моя опека кончается. Я должен вручить тебе твое наследство. Оно невелико, так как твое образование стоило денег, да и содержать тебя было тоже не дешево. Осталось еще триста марок. Вот, я передаю их тебе. Ты кое-чему научился, ты здоров, силен, пора тебе стоять на собственных ногах. Ты же сам понимаешь: у меня большая семья…
Разумеется, я никогда и не рассчитывал…
Мой опекун всегда был для меня чужим. Я рано потерял мать и остался годовалым ребенком. Впоследствии опекун нашел, что мне незачем поступать в гимназию и что я должен скорей научиться зарабатывать деньги. Три года я работал практикантом, сперва у Борзига, затем у другой крупной электрической фирмы. Потом в течение двух лет я посещал техникум. Теперь я без места.
В подавленном настроении возвращался я домой. Опекун вежливым образом указал мне на дверь, и я оказался выброшенным за борт с 300 марками в кармане. Триста марок, — этого хватит на 2–3 месяца, а потом? Нет, надо как можно скорей найти место. В качестве инженера меня, может быть, и не возьмут, так как я слишком молод, но я могу быть монтером, рабочим…
Дома меня встретила фрау Мюллензифен и сказала:
— Вам опять письмо!
Я пожал плечами: откуда? Все, к кому я обращался, уже прислали мне свои отказы…
Я повертел письмо в руках. Серый конверт, штемпель — Берлин. В письме стояло: «Вы просили у меня места. Жду вас сегодня вечером в 9 часов в отеле «Адлон». Франк Аллистер».
Я трижды прочел письмо, пробежал взад и вперед по комнате и снова прочел: «Франк Аллистер». «Франк Аллистер»… Где я слышал это имя? И сразу же вспомнил: сегодня днем я зашел в кафе Бауэр — просмотреть газету, — разумеется, только страницу объявлений, — и глаза мои упали на следующие строчки:
«Ищу молодого, способного инженера на место в отъезд, за границу. Должен быть молодцом, должен быть гением. Вознаграждение по заслугам. Только те, кто уверены в том, что они обладают именно тем, что мне надо, благоволят явиться. Франк Аллистер. Отель «Адлон».
Я прочел это объявление несколько раз и подумал: какой сумасшедший человек напечатал его?!
Разумеется, мне нечего откликаться на это, ведь я же не гений. И я не откликнулся… А теперь вдруг это письмо!
— Фрау Мюллензифен!
Она вошла.
— Простите, я что-то плохо вижу, у меня воспалены глаза. Прочитайте мне, пожалуйста, это письмо.
Она прочла то же самое, что читал я.
— Подписано: Франк Аллистер?
— Да. И если вы хотите быть у него в девять часов, то поторопитесь.
— Ну, разумеется…
— Кстати, к вам сегодня кто-то приходил.
— Кто же?
— Не знаю. Похож на полицейского. Очень подробно расспрашивал о вас.
— Мне нечего бояться полиции.
— Я и не сомневаюсь…
Я бегом помчался по лестнице и на ходу вскочил в омнибус. Было без одной минуты девять, когда я входил в отель «Адлон».
— Герр Аллистер здесь?
— Ваше имя?
Я подал свою визитную карточку. Швейцар прочел.
— Вас ждут. Мальчик, проводи господина к мистеру Аллистеру. Комната 273.
Мне вдруг стало страшно. Стало быть, это не сон? Франк Аллистер не миф? Но кто же он? Кто этот единственный человек, которому понадобились мои услуги?
Я вошел как раз в тот момент, когда часы в комнате били девять. Мистер Аллистер, высокий, худой, с лицом типичного американца, бросил беглый взгляд сперва на меня, потом на часы, кивнул головой и сказал:
