Брайан Олдисс - Больше чем смерть: Сад времени. Неадертальская планета. На белой полосе
— Вы — Самюэль Мелмус с «Ганзаса»? — спросил солдат, принимая нейтральную позу на укрепленных против гравитации ногах, заслоняя собой дверь. Его вид изумил Эйнсона: две одетые конечности выглядят странно, если ты к этому не привык.
— Мелмус? — спросил солдат.
Эйнсон не понимал, что тот имел в виду, он не мог подобрать подходящий ответ.
— Ну, ну, ведь ты же — Мелмус с «Ганзаса», не так ли?
Слова опять повисли в воздухе.
— Он ошибся, — решил Снок-Снок, ближе подходя к незнакомцу.
— Ты не мог бы приказать своим животным не выходить из лужи? Ты — Мелмус, я узнаю тебя. Почему ты мне не отвечаешь?
В мозгу Эйнсона зашевелились обрывки старых фраз.
— Похоже на дождь, — сказал он.
— Ты можешь говорить! Боюсь, тебе пришлось слишком долго ждать освобождения. Как ты, Мелмус? Ты не помнишь меня?
Эйнсон безнадежно уставился на фигуру военного. Он никого не мог вспомнить с Земли, кроме своего отца.
— Я боюсь… Прошло столько времени… Я был один.
— Сорок один год. Меня зовут Квилтер, Хэнк Квилтер, капитан межзвездного корабля «Хайтейл»… Квилтер. Ты помнишь меня?
— Прошло столько времени.
— Я когда-то поставил тебе синяк. Все эти годы меня мучила совесть. Когда меня направили в этот военный сектор, я не преминул заглянуть к тебе. Я рад, что ты не держишь на меня зла, хотя это большой щелчок по носу — сознавать, что тебя просто забыли. Как тут было, на Песталоцци?
Он хотел быть радушным по отношению к этому парню, который, казалось, хотел ему добра, но не мог вести нормальную беседу.
— Э-э… Песта… песта… я был заперт все эти годы здесь, на Дапдрофе. — Затем он подумал о чем-то, что беспокоило его — быть может, в течение лет десяти, но очень давно. Он оперся на дверной косяк, прокашлялся и спросил:
— Почему они не приехали за мной, капитан… э-э, капитан?..
— Капитан Квилтер. Хэнк. Я в самом деле удивляюсь, почему ты не узнаешь меня. Я очень хорошо тебя помню, хотя за это время один дьявол знает, через что я прошел… Ну это дело прошлое, а твой вопрос требует ответа. Можно мне войти?
— Войти? Да, вы можете войти.
Капитан Квилтер заглянул за спину старого калеки, принюхался и покачал головой. Очевидно, старик стал совсем местным и приглашал свиней в дом.
— Может быть, лучше тебе пройти в вездеход? У меня есть бутылка виски, которая тебе может оказаться полезной.
— Хорошо. А могут Снок-Снок и Квекво пойти с нами?
— Ради Бога! Эти двое? От них несет… Может быть, ты привык к ним, Мелмус, но я еще нет. Позволь предложить свою руку.
Эйнсон с гневом отбросил руку обидчика и поплелся на своих костылях.
— Я не задержусь, Снок-Снок, — сказал он на только им двум понятном языке. — Мне надо кое-что выяснить.
С удовольствием он заметил, что пыхтел гораздо меньше капитана. Они оба отдохнули в вездеходе под взглядами двух рядовых, выражавших скрытый интерес. Как бы извиняясь, капитан предложил бутылку и, когда Эйнсон отказался, выпил ее сам.
Воспользовавшись паузой, Эйнсон попытался приготовить какую-нибудь дружелюбную фразу. Но все, что он смог выдавить, было:
— Они так и не приехали за мной, капитан.
— В этом некого винить, Мелмус. Поверь мне, здесь ты был далеко от всех проблем. На Земле творилось черт знает что. Пожалуй, я расскажу об этом. Ты помнишь продолжительные конфликты на Хароне, которые велись по старой системе? Так вот, там вышла из-под контроля Англо-Бразильская война. Британцы стали нарушать тогдашние военные законы. Обнаружилось, что они тайно доставили одного высококвалифицированного специалиста — главного исследователя, — который мог бы создать для них неоправданные преимущества в конфликте, применив на месте свои знания. Знаешь, я все это учил в школе военной истории, но мелкие детали все равно забываются. Как бы там ни было, этого парня, исследователя, вернули с Харона на Землю для того, чтобы предать суду, и тут же пристрелили. Бразильцы сказали, что он покончил самоубийством. Британцы — что его убили бразильцы; в это вовлекли и Штаты — оказалось, что рядом с тюрьмой нашли американский револьвер, в общем, не успел никто глазом моргнуть, как началась допотопная война, прямо на Земле.
Старик Эйнсон полностью растерялся, он ничего не мог сказать в ответ.
— Вы решили, что меня застрелили? — спросил он.
Квилтер глотнул виски.
— Мы не знали, что с тобой случилось. Мировая война началась на Земле в 2037 году, и о тебе в некоторой степени забыли. Хотя в этом секторе космоса бои тоже велись, особенно на Намберсе и Генезисе. Они практически уничтожены. Клементине тоже здорово досталось. Вам еще повезло, что здесь использовалось только обычное оружие. Неужели вы здесь ничего не видели?
— Сражения на Дапдрофе?
— Сражения на Песталоцци.
— Здесь не было сражений, я ничего не знаю об этом.
— Должно быть, вас в этом полушарии пронесло. Северное полушарие все обуглено — я видел, спускаясь.
— Вы так и не приехали за мной.
— О черт, ведь я объясняю, не так ли? Выпей, это встряхнет тебя. О тебе очень мало кто знал, и я думаю, что большинство из них уже умерли. Я пыжился изо всех сил, чтобы вытащить тебя. Теперь у меня свой корабль, где я — капитан, и я с радостью отвезу тебя домой. Правда, от Великобритании остались лишь куски, но тебя с удовольствием примут Штаты. Это будет что-то вроде платы за тот синяк, хорошо? Что скажешь, Мелмус?
Эйнсон приложился к бутылке. Он мог с трудом принять идею возвращения на землю. Там ему многого будет не хватать. Но его долг — стремиться вернуться туда.
— Я вспомнил, капитан. У меня есть все записи и словари, и все остальное.
— Что — остальное?
— Ну, теперь вы забываете. То, за чем меня сюда высадили. Я кое-что выучил из утодианского языка, на котором разговаривают эти… пришельцы.
Квилтер почувствовал себя очень неловко. Он вытер губы кулаком.
— Может быть, мы заберем это в следующий раз?
— Еще через сорок лет? Ну уж нет. Я не собираюсь возвращаться на Землю без этого груза. Это дело всей моей жизни, капитан.
— Да, конечно, — вздохнул Квилтер. А как часто, подумал он, дело всей жизни не представляет ценности ни для кого, кроме того, кто занимался им. Ему не хватило мужества сказать этому старому бедняге, что пришельцы уже практически вымерли, уничтоженные тяготами войны, на всех планетах созвездия Шести Звезд, за исключением нескольких жалких сотен, еще теплившихся в южной части Песталоцци. Это было тем, что называется «несчастный случай».
— Мы возьмем все, что ты захочешь, Мелмус, — тяжело сказал он. Он встал, поправляя форму, и сделал знак двум стоявшим как истуканы солдатам.
