Олег Дивов - Война миров
– Здравствуй, сестра. Отдохни, я посижу с ним.
– Скотти… Господи, ты живой и здоровый! И на свободе!
– Я и был на свободе, – ответил он мягко. – Просто работал. Я был недалеко от вас. В Эдинбурге.
– Все это время?!
– Да.
– Но… почему?
– Делла, это было необходимо. Мои братья так умны, что я не беспокоился: они поймут, что я не в плену. Поэтому я мог целиком посвятить себя делу спасения грешников.
– Скотти, ты…
– Я учился у Лоренса Хикати. А теперь, когда мой учитель погиб, продолжаю его работу.
– Так ты и есть его загадочный помощник Скотт, который талантливей учителя? Но…
Он улыбнулся шире.
– Я по светскому образованию психолог.
– Ну ты даешь.
– Мы поговорим утром. Сейчас тебе нужно отдохнуть. Не беспокойся за Августа. Иди. Здесь на соседней улице есть маленькая гостиница, очень удобная. Я забронировал номер для тебя.
Я подчинилась. Встала, крепко обняла его – и пошла искать гостиницу.
Нашла мигом, и на ресепшене ждала хозяйка. Сказала, что монах просил ее позаботиться обо мне. Отвела в небольшую, наполненную домашним теплом комнатку, принесла чай, повздыхала, глядя на мой убогий гардероб – я ведь так и не переоделась после Москвы. Так измоталась, что совершенно забыла об этом. Куртку только сняла, потому что в Израиле жарко, – и все.
Перед сном я успела лишь принять ванну, отыскать в своей гриве и выдернуть волоски-передатчики, заказать новую одежду и узнать у Санты, как себя чувствует Огги.
И рухнула спать.
* * *Когда я вошла в палату, Август открыл глаза. Смотреть на него было больно и жутко, но он уже улыбался. Хотя и кривовато.
– Через неделю мне разрешат жить в городе, – сказал он первым делом. – Придется задержаться в Беер-Шеве до окончания курса лечения, но я хотя бы буду не в клинике. Делла, как же я устал валяться на этой койке.
– Тебя прооперировали всего трое суток назад. Из этих суток двое ты проспал.
– Устал, – упрямо повторил Август. – А еще целая неделя.
– Хватит капризничать.
Он помолчал. Я села рядом с кроватью.
– Знаешь, я больше ничего не должен этому миру, – вдруг заявил Август. – Могу пожить для себя. Имею право.
– Август? Что за глупости, ты и раньше ничего не был должен.
– Нет. Я только на Саттанге понял, какой груз ответственности на мне был. С шести лет, с того дня, как я стал герцогом Кларийским, меня давил долг. Долг перед миром. Я не имел права жить как все, быть как все. Я хранил будущее для человечества. Кларион никуда не делся, но больше не обуза. Потому что я выплатил долг сполна. Другим способом. Теперь я могу позволить себе побыть эгоистом.
Я тихо улыбнулась:
– С днем рождения.
– А ты меня не бросишь, если я вдруг стану эгоистом?
– Август, из тебя никогда не получится настоящего эгоиста.
– Ты ответь.
– Не брошу.
– Спасибо. Эх, еще неделя. Представляешь, у меня в голове несколько метров синтетики. Артерии, вены, сосудики помельче… А я совсем этого не чувствую.
– Зато они не будут болеть, как натуральные.
– Но все-таки как-то странно. Внутри меня – и синтетика. Поразительно. А хочешь, потом уедем куда-нибудь отдыхать? Мне на два месяца запретили нервную нагрузку, так что работать я все равно не смогу.
– Танира для тебя слишком беспокойное место?
– Нет, что ты. Мне там нравится. Тебе не будет там скучно?
– Я больше всего мечтаю выспаться. И поскучать в тишине. Пожить спокойно и без тревог.
– Ты точно говоришь правду? Не для того, чтобы потрафить мне?
– Август, ты только что решил быть эгоистом.
– Но не для тебя же. Делла, ты для меня сделала столько, что я не имею права. Ты… да я тебе всем обязан. А я для тебя ничего хорошего не сделал. Но сделаю. Обязательно.
– Угомонись. Ты для меня сделал очень много. Ты дал мне отличную работу, когда я тихо деградировала на Большом Йорке, ты помог мне справиться с Сонно, ты вернул мне брата, ты… Август, не прибедняйся.
Он закрыл глаза и отрицательно покачал головой:
– Ты не все знаешь. Это я расплачивался за свою подлость.
– Подлость?!
– Или за трусость, для меня это одно и то же. Когда-нибудь я непременно расскажу тебе. Не сейчас. Я не готов. Ты только не бросай меня, пока я не расскажу.
– Август, да куда я денусь?
– Куда угодно. У тебя вон какие поклонники, то шанхайский император, то эльдорадский диктатор… Я думал, хуже Берга быть не может. Еще как может!
Стоило бы рассмеяться, но он не шутил. Он действительно так думал. Я помолчала.
– Вчера виделась с Джетом. Он передумал насчет моей неблагонадежности. Зовет к себе на работу.
– Ну, что я говорил?!
– Я отказалась.
– Это еще почему?!
– Потому что не хочу. Мне неинтересно. Он долго смеялся, когда я сказала, что если куда и уйду от тебя, то только в федеральную безопасность. Вон, к Вере Харрис стажером. Он решил, что я иронизирую.
Август очень внимательно и недоверчиво глядел на меня.
– А ты не иронизировала.
– Нет. Я устала. То, как я сейчас живу, слишком сложно для меня. Хочу чего-нибудь простого и понятного.
– Наверное, ты действительно устала. Но это пройдет.
– Август, я не чувствую себя собой в этой жизни. Карьера, успех – это все меня истощает.
– Но ты ведь мечтала сделать карьеру. Я помню, когда мы учились…
– Я добилась куда большего, чем хотела. А теперь я изменилась. Я хочу проводить с ребенком больше времени. Я хочу, чтобы у меня были силы радоваться жизни. Любить ее. Хочу видеть красоту вокруг себя. Хочу ложиться спать в уверенности, что завтра будет новый прекрасный день, а не в ожидании новых неприятностей.
Август осторожно протянул руку и погладил мою кисть кончиками пальцев:
– У тебя будет все, что ты захочешь. Обещаю.
От его прикосновения отчего-то сильнее забилось сердце.
* * *Третьи сутки подряд Прагу заливало дождем. Не было ветра, просто с неба сыпались и сыпались мелкие, как соль, капельки. Осень в этом году наступила непривычно рано, и с деревьев уже вовсю слетали желтые листья. Они украшали газоны, мощенные брусчаткой улицы Старого Города, дорогие автомобили и зонтики элегантных прохожих кружевным золотым ковром, таким ярким, словно небо перевернулось – солнце оказалось внизу, а серые облака и дождь – наверху.
Европа просыпалась после летних отпусков, уикэ-ндов за городом, веселых вечеринок под открытым небом. Туристы возвращались по домам, студенты принимались за учебу. В первую неделю октября, как обычно, начался и съезд крупных землевладельцев Федерации. Он длился семь дней, с понедельника по воскресенье, с четверга начинались заседания Совета принцев, а в последний вечер проводился общий бал-банкет.
