Джек Вэнс - Станция Араминта
— Как зовут вашего менеджера?
— Арно Рорп. Он в том боковом кабинете.
Глауен подошел к боковому кабинету и, обнаружив, что дверь не закрыта, вошел внутрь. За письменным столом сидел худой вежливый джентльмен средних лет с прямыми, седыми безупречно уложенными волосами и с усами еще более аккуратно подстриженными. Глауен представился, затем показал брошюру «Высшего наслаждения» и поинтересовался как она попала в салон.
Арно Рорп бросил косой взгляд на брошюру.
— Откровенно говоря, это не то, чем мы обычно занимаемся. Но… в общем на меня надавили.
— Сколько подобных брошюр вам было поставлено?
— Три дюжины. Большинство просто растащили, но они все таки собрали клиентуру из довольно неожиданного источника.
— Из зубенитов?
— Именно так. Откуда вы знаете? Ах да, я совсем забыл, эти экскурсии проводятся на Кадволе.
— Больше не проводятся, — заметил Глауен, — Кто связался с вами в самом начале?
— В связи с экскурсиями? Довольно обаятельная молодая девушка, из внешнего мира, я бы сказал не из последних на фирме.
— Она оставила свое имя?
— Только Огмо Энтерпрайсис, больше ничего.
— Кто-нибудь еще, представляющий Огмо Энтерпрайсис, появлялся? Например, мужчина?
— Ни разу.
— Пожалуйста, выйдемте на минутку.
Глауен подвел Арно Рорпа к афише труппы Флореста.
— Ах, да, — сказал Рорп, — Труппа Флореста. Они дают представления.
— Посмотрите на фотографию, — сказал Глауен, — Среди них есть знакомые вам лица?
— В самом деле! — воскликнул Рорп, — Очень странно! Вот та девушка, которая приносила брошюры, — он прищурившись посмотрел на подпись, — Друсилла. Вот как ее имя.
Глауен снял со стены афишу.
— Я хочу, чтобы вы оставили свою подпись на фотографии. А затем на свободном месте напишите: «Моя подпись отмечает человека, который распространял брошюры о туре „Высшее наслаждение“. Затем снова распишитесь.
— Хм. Это повлечет за собой судебное разбирательство, или угрожающие письма, или физическую расправу?
— Ничего подобного. Неприятности будут, если вы откажитесь сотрудничать с полицией.
Арно вздрогнул.
— Больше ни слова.
Он подписал все, как ему было сказано.
— Скорее всего, вы об этом больше ничего никогда не услышите, — сказал Глауен, — Но пока, никому не говорите о нашем разговоре. Особенно в том случае, если эта молодая девушка покажется здесь снова.
— Как скажите, сэр.
Глауен и Кеди отправились через всю площадь к отелю, когда огромный бледный диск Зонка был уже низко на западе. У лучей Зонка, странное свойство, думал Глауен, бледные и мягкие, но какие-то текучие, как будто у них есть способность огибать углы и проникать в щели. Кеди не проявлял никакого желания разговаривать, он шел и смотрел по сторонам, Глауен заметил на его лице суровые складки.
— Наконец-то Огмо Энтерпрайсис обрел имя, — заметил Глауен.
Кеди только что-то нечленораздельно проворчал.
— Полагаю, это не удивительно, — продолжил Глауен, — У меня давно было чувство, что цепочка потянется в эту сторону.
— Конечно, — равнодушно согласился Кеди, — Я думал ты знал об этом с самого начала.
— А ты знал?
— Дело сделано и с ним покончено, — пожал плечами Кеди, — Я скажу так: оставь все это в покое.
— Так не делается, — возразил Глауен, — Это еще одна из причин, почему я не хочу встречаться и болтать с труппой. Они ничего не должны знать про наше расследование.
— Я не вижу в этом никакой разницы.
— Не можешь же ты быть таким недогадливым. Если Друсилла узнает, что нам известно о ее связи с преступлениями, она просто исчезнет, и мы никогда не узнаем, что она могла бы рассказать о своих соучастниках. Не забывай, что она вышла замуж за Арлеса.
Кеди презрительно фыркнул.
— Ты уже и Арлеса подозреваешь?
— Подозрения могут подождать, пока мы не вернемся на станцию Араминта.
Через несколько шагов Кеди попробовал забросить удочку с другой стороны.
— Мы вполне можем навестить труппу, но при этом держать язык за зубами.
Глауен вздохнул.
— Если ты считаешь, что я неправильно веду расследование, то напиши рапорт Бодвину Вуку. А до этого ты находишься под моим командованием, а мои команды совершенно ясны. Если ты не подчинишься, то я в один миг вышвырну тебя из Бюро В.
— У тебя нет на это права.
— Попробуй и увидишь сам. Ты не настолько глуп, чтобы не понимать значение официальных приказов.
— Я не люблю официальные приказы.
— Очень плохо.
— Не так уж и плохо. Я всегда делал то, что захочу, есть на это приказ или нет.
Далее оба пошли молча. Когда они вошли в фойе Ламбервоя, Глауен сделал соблазнительное предложение:
— Давай спустимся в бар и попробуем оценить достоинства местного пива.
— Это официальный приказ? — саркастически спросил Кеди.
— Вовсе нет, — ответил Глауен, — Я бы хотел услышать твою оценку состояния нашего расследования.
— А почему бы и нет? — согласился Кеди, — Разговоры у нас пока бесплатны.
Они спустились в бар, сели в мягкие кожаные кресла около камина и им подали отличное пиво в высоких стеклянных бокалах.
— Ну так как? — спросил Глауен, — Кто виновен, а кто безгрешен? У тебя есть на этот счет какое-нибудь мнение?
— Для начала меня удивляет зачем ты хочешь съездить в Поганскую точку? Ты же уже выяснил, кто распространял брошюры.
— Пока все идет хорошо, — согласился Глауен, — но у меня такое чувство, что мы видим только вершину айсберга. Например, Сибила носила татуировку на лбу.
— Ну и что? Я слышал о женщинах, у которых на задницах были вытатуированы молнии.
— И все равно. Эти женщины с татуировкой на лбу загадочны.
— А их таких несколько?
— Да. Одна такая женщина делала очень странные предложения Чилку. Там произошло что-то такое, что ни он, ни я так до конца и не поняли. В этом может быть замешан и Намур, и я хочу выяснить где, как, когда и почему.
— Ба! — проворчал Кеди, — Народ в Поганской точке уж точно Намура не знает.
— Возможно и нет. Я только могу догадываться о том, что они знают, а я хочу все точно выяснить. И завтра для этого будет великолепная возможность.
— Мы бы могли найти этому времени более достойное применение, — пробурчал Кеди.
— Какое?
— Конечно же, посетив Диамонт и труппу.
— Я уже тебе три раза объяснял, что я не хочу, чтобы ты встречался с труппой — сказал Глауен сдерживая гнев, — . И причины этого ты знаешь. Не помнишь?
— Я прекрасно все помню, но все это не убедительно.
— В таком случае на кой черт я трачу силы, чтобы что-то тебе объяснить? А теперь в четвертый и последний раз, я отдаю тебе определенный, ясный и вполне понятный приказ: Не общаться с труппой! Не подходить к ним и близко! На разговаривать, не слушать, не подавать сигналы, не посылать сообщения ни членам труппы, ни их представителям. Не посещать никакие их представления. Короче говоря, не иметь никаких контактов с труппой! Я ничего не забыл? Если и забыл, то включи это в мои приказы самостоятельно. Более ясно объяснить невозможно. Я правильно все сказал?
