Брайан Герберт - Дюна: Пауль
Стоявшие у орнитоптеров за его спиной люди принялись аплодировать его чисто механическим действиям по вызыванию червя. Люди вели себя так, как будто он давал для них театральное представление. Вибратор продолжал выбивать незатейливый ритм. Пауль ждал, прислушиваясь — не раздается ли шорох песка под движущимся к нему чудовищем. Глазами Муад’Диб искал рябь, выдающую подземное движение безглазого монстра.
Вибратор продолжал стучать.
Аудитория начала роптать, удивленная тем, что видела. Наконец пружина полностью развернулась, и вибратор перестал стучать. Червь не пришел. Это назовут дурным предзнаменованием.
Пауль вытащил противовес, снова завел устройство и воткнул вибратор глубже, прежде чем включить механизм. Пауль испытывал неловкость. Очень уж многие искали скрытый смысл во всем, чего бы ни делал Муад’Диб. Этого очень не хотел Пауль Атрейдес.
Он явственно слышал, как, переговариваясь, люди бормотали, что Шаи-Хулуд отвернулся от Муад’Диба. Это начало злить Пауля. Гнев его, впрочем, был направлен не на них, а на самого себя. Шаи-Хулуд не работает на публику!
Потом, буквально за мгновение до того, как часовой механизм остановился во второй раз, Пауль заметил колыхание песка и рябь на поверхности дюны. Узкий желоб стремительно протягивался к вибратору. Это несся червь. Сердце Пауля взволнованно забилось.
Корба тоже заметил приближение червя, и толпа издала восторженный возглас. Этот шум мог отвлечь червя и направить его на новую цель, а низкая преграда из небольших камней, на которой стояли люди, не смогла бы остановить чудовище.
Пауль собрал веревки, крюк погонщика, расширители. Когда песок раздался, и из-под него вынырнула громадная круглая голова, Пауль отступил на один шаг и громко звякнул крючками и металлическими расширителями. Он сделал это, чтобы отвлечь червя от толпы, которая мгновенно затихла в трепетном благоговейном молчании.
— Шаи-Хулуд, ко мне! — Пауль встал в нужную стойку, примеряясь к прыжку и внимательно следя за движениями пустынного монстра. В нужный момент он бросил крюк и зацепил его за сегмент. Ухватившись за веревку, Пауль мгновенно вскарабкался на шероховатый бок червя.
Это был червь средних размеров. Он будет неплохо нести Пауля, но не произведет особого впечатления на знающих зрителей, хотя Пауль был уверен, что потом этого зверя опишут как самого большого червя, когда-либо виденного на Дюне. Не оборачиваясь и не обращая внимания на одобрительные крики, Пауль утвердился на спине червя. Он вставил расширитель между сегментами, обнажив нежную розовую плоть зверя, и ударил червя по голове палкой. Крепко взявшись за веревки, он уперся ногами в спину животного, развернул его и понесся в открытую пустыню, взметая тучи песка и пыли.
Пауль чувствовал, как одиночество, зной, запах серы, смешанный с ароматом корицы, безуспешно пытаются вселить покой в его истерзанную душу. Червь несся по пескам, но совесть Пауля без труда догнала его, голос ее не умолк даже в открытом океане пустыни. Летели километры, но Пауль Атрейдес так и не смог оторваться от преследовавших его демонов.
~ ~ ~
Люди боятся меня, но я никогда не хотела этого.
Святая Алия Дева НожаКогда ее брат ушел в пустыню, Алия села на его трон. Правда, для нее он был слишком велик. Из-за маленького роста и невинной детской внешности Алия являла собой вопиющее противоречие — мудрость поколений и твердая рука справедливого правления, упакованные в неправдоподобно неподходящую внешность.
Люди смотрели на Муад’Диба как на бога, но отчасти религиозный трепет они испытывали и глядя на Алию. Просители являлись к ней, не зная, с каким настроением им придется столкнуться, с каким из множества ее разных лиц. Все понимали, что, идя на аудиенцию, они берут судьбы в собственные руки.
С недавно сдавшейся планеты Алахир явились два посла в плотных парадных мундирах — чудовищно формальных и жарких, подходящих для их прохладной родины, но не для сухого зноя Дюны. Послы привезли с собой дары и попросили аудиенции у святого императора Муад’Диба. Когда им сказали, что императора в настоящий момент нет в столице, они, неуверенно потоптавшись, решили вместо этого просить аудиенции у Алии. Увидев на троне маленькую девочку, послы возмутились, решив, что это преднамеренное оскорбление их планеты и их правителя.
— Мы прибыли сюда на лайнере Гильдии, пересекли множество звездных систем только для того, чтобы увидеть императора.
Алия продолжала невозмутимо сидеть на троне.
— Я выступаю здесь от имени моего брата. Или вы увидите меня, или не увидите никого.
Старший из послов, мужчина с длинной тонкой шеей и высоким писклявым голосом, возразил:
— Но мы поклялись в верности. Мы послушные подданные его святейшества, и это наше право — видеть именно его.
Несколькими короткими словами, подкрепленными недвусмысленным жестом, Алия отослала послов прочь под крепкой охраной фрименов. Несмотря на энергичные протесты, послов препроводили на их фрегат и доставили назад, на борт лайнера. По приказу Алии им предстояло совершить обратное путешествие на родину, и только после этого послам будет позволено вернуться назад и проявить большую покорность. Вместе с послами Алия отрядила фрименскую стражу, чтобы удостовериться в том, что послы действительно вернутся на Алахир.
Некоторые присутствующие посмеялись над тем, с какой суровостью обошлась Алия со строптивыми легатами. Другие, видя такой оборот дела, предпочли тихо исчезнуть и не предъявлять своих жалоб. Раньше Алия послала бы за такими просителями стражу, чтобы выяснить, что они замышляли, но теперь она решила, что, наверное, их дела были слишком незначительными или дерзкими. Ей очень хотелось, чтобы побольше просителей сделали то же самое и испарились самостоятельно решать свои проблемы, ведь именно этого всеми силами добивался от подданных ее брат.
Следующим просителем был утомленный человек, обожженное солнцем лицо которого несло отпечаток трудной и безрадостной жизни. Все его тело казалось одной большой мозолью, но сам человек держался с большим достоинством, служившим ему надежной броней. Хотя прическа его не отличалась изяществом, волосы были аккуратно подстрижены и причесаны. Одежда хоть бедная, но очень опрятная; только острый глаз Алии мог заметить, что она сильно поношена. Это был основательный и не беззаботный человек, настоящая личность.
Он выступал обвинителем. Здесь же находились ответчики — куда более беспечные и неряшливые, несмотря на то, что одежда их была более дорогая, а тела умащены ароматическими маслами и парфюмерной водой. Обветренный и тертый жизнью человек выступил вперед и отсалютовал Алии, как будто она была настоящим императором. Ей это понравилось.
