Джоан Виндж - Пешка
Я смотрел, как он идет прямо на меня, мимо мерцающих бело-голубых рядов респектабельного Конгресса Федерации, которые прямо-таки излучали одобрение и согласие. Трости у Страйгера не было. Но если вчерашнее и произвело на него какое-либо впечатление, то по его движениям горделивости и лоску этого не было заметно. Может быть, наоборот, он утвердится в мысли, что Бог на его стороне, что это его крестовый поход… что он вот-вот получит желаемое. Я наблюдал за ним, и меня не покидало ощущение, что Страйгер каким-то образом видит меня и что я тону…
Мика растормошил меня:
— Дыши, — сказал он.
Я втянул в легкие воздух. Страйгер уже был на трибуне. Он начал говорить, а Шандер Мандрагора снова напомнил нам, что устная речь для Страйгера — не рекламный трюк, но единственный способ общаться со своей аудиторией… словно это был символ его непорочности, залог его принадлежности к обычным людям.
— Потому что ему никогда не обрести Дара, — пробурчал я. — Потому что если он не может его иметь, то другого способа у него и не появится.
— Я думала, что он ненавидит псионов, — сказала Аргентайн, отводя взгляд от моего лица — доказательства своему предположению.
— Он и ненавидит, — ответил я. — Где ты найдешь причину основательнее?
Я наблюдал, как Страйгер благословляет членов Конгресса и называет гарантами мира и порядка… Говорит им, что он пришел сюда, чтобы в последний раз выступить перед ними от лица тех бесчисленных человеческих индивидуумов, которые и являются для Федерации единственной причиной существования ее, что именно их сила и численность делают ее существование возможным… Что они доверяют Конгрессу выбирать правильный путь…
Давай, Дэрик, — подумал я. — Давай же… Мне не следовало разрешать им удерживать меня; я должен был присутствовать там. Страйгер почти закончил, через минуту будет слишком поздно, начнется голосование…
— Я знаю, что вы согласитесь со мной, — говорил он, улыбаясь залу, — поскольку, в конце концов, мы все хотим одного и того же… в глубине наших сердец все мы так похожи.
Страйгер сошел с подиума и направился к своему месту.
— Нет, — сказал я. — Нет! Ты, ублюдок, лживая сука! — Я вскочил на ноги. Мика схватил меня за руку.
Но в молчаливых рядах Конгресса что-то происходило. По залу прокатился шепот, ряды заволновались как море, когда высоко в воздухе материализовались огромные — в несколько раз больше натуральной величины — фигуры: сначала Страйгер, потом — я. Дэрик подключился. Это происходило… Это и вправду происходило. Я рухнул обратно в подушки, пристально наблюдая, как камеры, которые только что крупным планом демонстрировали лицо Страйгера, переметнулись на экран, и показалось, что Страйгер, еще не успевший сойти со сцены, съеживается, превращаясь в лилипута. Его раздувшееся изображение открыло рот; я повторил слова Страйгера раньше, чем они достигли ушей зрителей.
Настоящий Страйгер остановился, на его лице появилось смущение. Аудиофоны новостей были внедрены в систему Конгресса через Сеть и синхронизировали звук и картинку. Не имея никакого усиления, Страйгер не знал, что видят все остальные на экране, что они слышат.
Он развернулся лицом к подиуму, ища взглядом спикера. Увидев над своей головой огромное изображение, Страйгер застыл, вытаращив глаза. Он стоял внутри картинки, как внутри облака, и не мог разобрать того, что показывают. Элнер и спикер за спиной Страйгера тоже застыли от изумления. Я увидел, как Элнер, узнав меня, зажала себе ладонью рот. Через секунду Страйгер стоял уже внутри своего собственного изображения, как бы превратившись в жертву, поскольку его двойник на экране замахнулся тростью.
Я хотел зажмуриться, когда трость нависла надо мной, но не смог. Я видел, как она ударила меня и как после этого сменилась картинка. Я слышал, как хрустнуло дерево, врезавшись в мою плоть. Потом я увидел, что со мною стало.
Из динамиков понеслись крики. Я слышал свой голос, продирающийся сквозь шум, говорящий Страйгеру, почему он ненавидит псионов, слышал, как он отвечает мне… Но вот изображение в воздухе раздвоилось, одна половина его показывала крупным планом сцену избиения, а вторая выдала общий план зала, где, охваченные паникой, члены Конгресса в суматохе, падая и сбивая с ног друг друга, крича, закрываясь от экрана руками и чуть ли не блюя, пытались как-то переварить или, наоборот, изрыгнуть из себя то, что им насильно скармливали через канал системы Конгресса, перекрыть который они не могли. Спикер, уже поднявшись на подиум, отодвинул Страйгера в сторону. Тот споткнувшись, отступил назад и, наконец, увидел то, что видели все остальные: самого себя — огромного, лепящего из меня кровавую котлету перед лицом миллиардов свидетелей.
И вдруг изображение исчезло — так же внезапно, как и появилось. Должно быть, одновременно оно исчезло и из системы Конгресса, поскольку орущее сборище начало утихомириваться. Члены Конгресса попадали обратно в свои кресла, проклятия и крики постепенно переходили в возмущенные требования и вопросы. На минуту в зале воцарилась звенящая тишина. И было непонятно, что они там делают, потому что даже камеры «Независимых» не смогли показать это. Я навалился грудью на стол, сжал кулаки, не обращая внимания на пронзившую тело боль… Я должен был знать, сработает ли это, а сидя здесь, я варился в неизвестности… Страйгер снова стал подниматься на подиум, в глазах его полыхал дьявольский огонь. Но его опередила Элнер: загородив ему дорогу, она жестом потребовала внимания камер и Конгресса. Спикер отступил в сторону, пропуская ее.
— Соджонер Страйгер, — сказала она, вздрогнув, когда он подошел ближе, словно боялась, что Страйгер нападет и на нее. — Ради всех святых, какую цель преследовали вы, заставляя меня… весь Конгресс смотреть эту отвратительную сцену? — Голос Элнер дрожал, лицо побелело, а пальцы вцепились в края трибуны. — Что вы сотворили с моим помощником?
— Я?! — спросил Страйгер, стукнув себя в грудь кулаком. С расширившимися от изумления глазами он напоминал огромного жука. — Это не я! — Я видел, как он отчаянно пытается сохранить самообладание. И ему это удалось. Он победил. — Я не в ответе за это! Это какой-то абсурд! Богохульство! Попытка дискредитировать меня!
Спикер встал между Страйгером и Элнер.
— Соджонер Страйгер, — пробормотал он, примиряюще вскидывая руки, — я уверен, что всему этому найдется объяснение. Но, учитывая то, что вы — лицо заинтересованное, думаю, что, возможно, было бы лучше, если бы объяснения исходили бы от вас. Леди Элнер. — Он отступил в сторону, пропуская Элнер к трибуне и предоставляя ей право задавать вопросы.
