Брайан Д'Амато - Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса
В большинстве случаев особыми неприятностями Гарпиям это не грозило. В течение трех боевых сезонов их команда играла хорошо и служила неплохим источником доходов для 2 Драгоценного Черепа, который получал долю и от выигрыша, и от торговых сделок, совершенных на эти средства. Но в этот сезон Оцелоты обещали выступить не хуже, а то и лучше Гарпий. К тому же, по мнению 2ДЧ, отсутствие Чакала среди игроков никак не будет способствовать выигрышу.
Извини, подумал я.
2ДЧ сказал (не прямо, а обиняками, конечно), что теоретически приглашение выступить против правящего семейства — высокая честь, но в действительности это обычно вело к катастрофе. По традиции члены каждого клана ставят немалую долю своего состояния на кон. 2ДЧ будет вынужден рискнуть большей частью того, что имеет. И в случае проигрыша союзники, подданные и сторонники Гарпий в общем и целом лишатся значительных средств. Единственное утешение — некоторое время им не будут угрожать рабством или смертью. Если Гарпии начнут лидировать в последнем периоде матча, то Оцелоты, вероятно, станут симулировать нарушение правил со стороны противников. Возникнет спор, и тогда разразится гражданская война. А возможно, клану кошачьих удастся предрешить исход игры, подкупив судей или прибегнув к какому-нибудь трюку. Тогда они заберут у Гарпий собственность либо, если те станут противиться, нападут на них. Так или иначе, Гарпии обречены. Неприкрытое мошенничество, но что делать? Отказаться от вызова нельзя. Потеря достоинства в глазах соплеменников означала полный крах жизни.
La gran puta. Однако теперь я понимал то, до чего не допирал раньше: на дом Гарпии оказывали страшное давление. В другой ситуации я смог бы реализовать программу типа внедрения гончарного круга. Но тут, куда ни сунься, обнаруживалось: боссы мафии вроде 2ДЧ и 9КК готовы начать войну за территорию. И теперь, после моего фиаско на муле, Клыкастый только и искал повода, чтобы продвинуть свою позицию. И его ждала победа.
Все безнадежно. Я оказался не на той стороне. Мне нужно бежать отсюда и пробраться к Оцелотам. Вот только: а) меня здесь не выпустят за дверь, не говоря уже о том, что там к дверям не подпустят; б) соратники ахау не поймут меня так хорошо, как бакаб. Мне еще повезет, если меня съедят, не подвергнув перед этим пыткам…
Ой-ой.
Меня охватил страх: вдруг 2ДЧ прочел мои мысли. Я говорю об идее переметнуться в стан врага.
Бакаб смотрел на меня в упор. Но я не опускал глаз.
Поначалу я ждал, что сейчас он отдаст приказ убить меня. Но чем дольше продолжалась эта игра в гляделки, тем ближе мне становился 2ДЧ. Я почти любил его. Наверное, то был случай стокгольмского синдрома.
Должно быть, оказавшись в незнакомом месте, ты цепляешься за человека, который имеет хотя бы малейшее сходство с тобой, даже если он вознамерился тебя уничтожить. Может, на самом деле бакаб не такой уж и плохой парень. Я уверен, что он чувствует родство со мной, ведь в него внедрилась часть моего сознания…
Не расслабляйся. Успеешь еще почить на лаврах. Хуже того, что он сделал с тобой, ты в жизни не испытывал. Ты об этом забыл?
— Привяжи свой уай на ночь, — пробурчал 2ДЧ. В смысле: «Только давай без глупостей». Правда, он сказал это не без юмора.
Опа. Ладно, меняем тему.
— Не сыграть ли еще партию? — спросил я.
И заявил, что хочу попробовать порошок Старого Солильщика еще раз. С целью узнать, в самом ли деле 11 Вихрь может найти меня, и выяснить, что должны теперь предпринять Гарпии в связи с хипбольным матчем. Я не стал сравнивать себя с 7 Шипом, но, разумеется, намекал на свое превосходство.
Бакаб ответил, что несколько дней я не должен принимать прах Старого Солильщика.
«Надо укрепиться», — сказал он. И растолковал: чтобы увеличить дозировку, нужны годы. Но даже если я разовью в себе резистентность, то не узнаю столько, сколько знает 11 Вихрь. У игры были тайны, неведомые малочерепным складывателям, а многочерепные обычно не раскрывали секретов. Цари не желали, чтобы их домашние складыватели плодили слишком много учеников, потому что кого-нибудь из них мог захватить враг. Большинство игроков, даже те, что родились в майяских городах, обучались в Тамоане, и каждый к’атун лишь несколько мастеров покидали этот город.
Тамоан? Я не знал этого названия, но в памяти Чакала оно вызвало ассоциацию — триаду громадных пирамид.
2ДЧ поведал, что из тридцати двух известных ему девятичерепных складывателей восемнадцать находятся в Тамоане. Остальные четырнадцать рассеялись по разным царским домам Мезоамерики. И если кто-нибудь из них не согласится учить меня, то я никогда не достигну столь высокого уровня. Впрочем, по мнению бакаба, мне ничего не светило в любом случае, так как я уже слишком стар.
Я дал знак, что понимаю. Черт побери.
— Даже если бы ты уговорил кого-то давать тебе уроки, то все равно ничему не смог бы научиться, — занудствовал он. — На каждого девятичерепного складывателя приходится четыре сотни, но им никогда не добраться до вершин мастерства.
Ерунда, подумал я. Уж я-то справлюсь. Но вслух ничего не сказал.
И даже если бы я оказался способным учеником, продолжал он, я бы не смог играть с девятью камнями без долгих лет практики. В основном игроки высшей категории — люди старше сорока. Хотя, добавил он, некоторые игроки-женщины были моложе.
Я спросил почему.
— Старый Солильщик больше дружит с женщинами, — пояснил он. — Так говорят.
Да уж, подумал я, либо правда дружит, либо у них с мозгами получше.
У бакаба, по его словам, оставалось совсем немного Солильщика, да и порошок к тому же выдыхался. Дело было не столько в дозе, сколько в свежести. Свойства зелья не улучшались со временем. А Оцелоты не позволят 2ДЧ заполучить новую порцию. Вероятно, у них самих иссякли запасы.
— И к тому же, — съехидничал он, — 11 Вихрь все равно найдет тебя раньше. Чтобы обхитрить девятичерепного, нужно самому быть таким.
Это не прибавило мне оптимизма, но звучало, признаюсь, убедительно. По разрядам в шахматах или го можно заранее предсказать результат. Если, скажем, у вас первый профессиональный дан игрока в го, то ваши шансы победить игрока девятого дана — один к тридцати. И хотя я чувствовал себя во время последней схватки один на один просто великолепно, играл я всего с одним бегунком. Я не мог себе представить, как буду кидать четыре, не говоря уже о девяти.
Гм. Кстати, если уж об этом зашла речь, я давно хотел спросить кое о чем…
— А что, 11 Вихрь — единственный девятичерепной в Ише? А как насчет той женщины в Кодексе — ахау-на Кох?
— Я видел ее в книге в твоем черве, — сказал 2 Драгоценный Череп. — К’аана’обол госпожи Кох приходится мне е’та’ ташоко’ обо л’та’ташоко.
