Василий Бережной - Сенсация на Марсе (сборник)
— Ну вот теперь мы и разберемся. Не надо волноваться, я не убийца.
Он стоял в нескольких шагах от нее, расставив ноги. Дуло пистолета описывало в пространстве кривую.
Модеста медленно встала, провела ладонью по лицу.
— Маньяк.
— Прошу без оскорблений. Я полностью отдаю себе отчет в своих действиях. Преступление должно быть наказано. Можете сесть в кресло.
— Перед нами такое интересное явление, — сказала Модеста, подходя к пульту, — и вместо того, чтобы заняться исследованием…
— А зачем, извините, это исследование, если нам, по вашей милости, не осталось и месяца жизни? Войдем в верхние сферы и… вспыхнем.
— Я уважала вас как ученого, Вайз, а вы…
— А что я?! Все наши многолетние исследования сожрет чужое солнце, а я еще стану их пополнять? Нонсенс!
— Настоящий исследователь работает до последнего вздоха.
— Громко сказано. А ради чего — до последнего вздоха?
— Есть вещи очевидные, Вайз. Ненасытная жажда знаний это нужно объяснять?
— Красивые слова, да и только. А какая польза?
— О, вы ко всему прицениваетесь, даже к эмоциям. Теперь мне понятно, почему я отвергла ваши притязания.
— Прозрели, стало быть… Но это не касается нашего расследования.
— Вы с ума сошли, Вайз. По всей вероятности, страх смерти затмил ваше сознание. Иначе вы не устраивали бы этой комедии, а обратились бы к блоку памяти.
— И что?
— А то, что проверили бы, какая программа введена…
— Еще не было случая, чтобы электроника сработала неверно.
— Да, до сих пор не было. Но раз случилось…
— Неточность в программе — разве не яснc?
— За точность я ручаюсь. — Модеста посмотрела на неги открытым, уверенным взглядом. — Слышите? Ручаюсь!
Вайз невольно сник, опустил глаза.
— А если я ее найду?
— Тогда стреляйте.
— Хорошо, так и будет.
Держа оружие наготове, он отступил к овальному люку Вычислительного центра.
— Только чтобы это… без фокусов! — бросил Модесте. Чтобы не пришлось ломать эту перегородку.
— Я никогда не унижусь до подлости. Если я действительно допустила такую ужасную ошибку, то… Проверяйте!
Модеста села к пульту и сразу же ушла в работу. Ей хотелось как можно скорее ознакомиться с показаниями датчиков температуры, освещенности, гравитации, изучить спектрограмму — в кассете уже был значительный моток ленты.
…Послышались шаги. Модеста резко обернулась — выражение лица выдавало ее нервное напряжение. А что, если она действительно ошиблась? Разве такая возможность исключается? Кольнул страх, и по всему телу прошла дрожь. И не потому, что Вайз приближался к ней с пистолетом в руке и в любое мгновенье мог выстрелить, — ее пугала сама мысль об ошибке.
Вайз был мрачен, глаза по-прежнему опущены вниз, он избегал ее взгляда.
— Ну что? — вырвалось у нее.
Вайз молча положил пистолет на стол:
— Ничего. Все правильно. Прошу прощения.
Пошел к выходу.
— Послушайте, Вайз! — воскликнула Модеста неожиданно радостным голосом. — Это солнце какое-то странное… Понимаете, его атмосфера…
Но Вайз словно не слышал. Ссутулившись, протиснулся в люк, и тяжелая плита глухо захлопнулась за ним.
«Ну что ж, пускай успокоится, отдохнет в своем гамаке, подумала Модеста. — У него нервное потрясение».
И она прониклась сочувствием к коллеге, сердце ее сжала жалость, словно и не было истерической выходки, которая едва не стоила ей жизни. Вот когда он успокоится, можно будет обсудить полученные параметры этого удивительного солнца, которое уже заполнило все обозримое пространство перед кораблем. Трудно в это поверить, но Модеста совершенно отвлеклась от катастрофы, вероятно, потому, что возникла такая оригинальная проблема перед ней — уникальное светило, которое, судя по всему, не укладывается ни в какие мерки и рамки, ни в какую существующую классификацию и номенклатуру. Глубочайшая глубина крайне разреженной атмосферы и непропорционально малая масса ядра. Уникальное явление в космосе!
Анализируя данные с помощью панельного компьютера и время от времени взглядывая на экран, Модеста с головой ушла в материалы и совсем забыла, что это величавое, спокойное светило представляет собой смертельную угрозу для «Копья». Она любовалась этим солнцем, восторгалась этим грандиозным явлением природы.
Расстояние между «Копьем» и солнцем сокращалось на новые и новые миллионы километров, а степень нагревания обшивки корабля не изменялась. Это тоже было для Модесты загадочным. Как зачарованная, смотрела она на золотой диск, а в голове роились мысли о Земле — родной голубой планете… Где-то плывет она в глубинах космоса, шумят на ней ветры, играют волны морские, поднимается трава. Модеста закрыла глаза и представила себе совершенно отчетливо: плесы, поля, леса и шумные города. Сон, сказка, мечта. Вспомнила международный ракетодром в Сахаре, где безжалостно пылает солнце. Может быть, и сейчас стартуют оттуда корабли. Подругу свою вспомнила. Прошло, считай, десять тысяч земных лет с тех пор, как бродили они по Карпатам. Десять тысяч! Нет-нет, это не укладывается в сознании, мозг отказывается воспринимать, а формулу выводит…
И вдруг зазвучали позывные!
Слуховая галлюцинация? Ну, конечно. Центральная нервная система выдает желаемое за действительное.
Она прислушалась.
Пи-и… пи-и…
Бред какой-то. Модеста даже закрыла глаза.
Но писк продолжался. Словно сюда, в космический корабль, залетел какой-то птенец и жалобно просит о помощи.
Может быть, встречный корабль?
Взглянула на экран локатора — пусто. А индикатор бортового радио мигает!
Пи-и… пи-и…
Судорожным движением руки нажала на кнопку.
— Я — «Копье»… Прием.
Голос ее дрожал. Разве ожидала она услышать человеческую речь? А ведь услышала:
— Патруль третьего сектора. Кто вы?
Слова произносились немного иначе, чем произносила бы она, но все было понятно.
— Ой, боже мой… — едва не задохнулась Модеста. — Я… мы с Вайзом Омнисиентом… Здесь «Копье»…
— Какое «Копье»?
— Корабль дальнего поиска класса «Праща»… Возвращаясь на Землю, попали в сферу тяготения этой звезды. — Модеста пыталась говорить четко и как можно спокойнее, но сердце ее билось так, что трудно было дышать. — А кто вы? Куда летите?
— Я уже информировал: патруль третьего сектора. Поздравляю вас с возвращением. Вы достигли родной Солнечной системы!
Модеста начала задыхаться, как рыба, выброшенная на песок.
— Вы слышите меня? — встревожился голос. — Что случилось?
