Фрэнк Перетти - Пророк
– Принесите мне ордер, и я посмотрю, что можно сделать. Когда Джон и Хендерсон шли по коридору, Хендерсон прошептал:
– Что он действительно получит, так это ордер на обыск. Я просто не хотел пугать его.
– Джон! – Лесли с крайне встревоженным видом бросилась навстречу входящему в отдел Джону и столкнулась с ним возле информационного бюро.
Он покачал головой.
– Мэтьюс не собирается ничего выдавать без судебного постановления...
– Слэйтер намерен выступить с публичным сообщением! Резкая перемена темы привела Джона в замешательство.
– Что?
Лесли двинулась обратно в отдел, и Джон пошел следом, слушая ее.
– Сегодня утром Тина частным образом получила информацию и поручила Мэриан Гиббоне сделать репортаж.
Он намерен публично сообщить об аборте Хиллари.
Это становилось интересным!
– Неужели?
Они быстро прошли к мониторам, расположенным в углу отдела. Один показывал текущие телепередачи – «мыльную оперу», шедшую по телевидению в данный момент; второй давал изображение отдела новостей и сейчас был выключен; а третий передавал все прямые репортажи с места действия. На последнем Джон и Лесли увидели просторный зал заседаний с голубой трибуной. Крупная женщина в голубом платье представляла друг другу людей, занималась последними приготовлениями к началу мероприятия.
– Это Лига американских женщин, – пояснила Лесли. – Они поддерживают Слэйтера, и он сейчас будет выступать с речью.
Джон заметил знакомые лица за столом по обе стороны от трибуны.
– Гретхен Рафферти... Фанни Вулф!
– Кажется, Кэндис Делано тоже там, на другом конце стола.
Джон посмотрел на Лесли.
– Значит, все они заодно в этом деле.
– Конечно, заодно. Они нас опередили.
– И Тина получила предупреждение, конечно же!
– Если ты называешь это предупреждением. Возможно, она является одним из организаторов. Она послала Мэриан Гиббоне освещать это событие, что говорит о многом. Она распорядилась вести прямую трансляцию в отдел, чтобы самой прослушать всю речь. Они с Рашем сейчас в аппаратной.
Лесли прошептала, не сводя глаз с экрана: – Что же нам теперь делать?
– Слушать... очень внимательно.
Главный организатор предвыборной кампании губернатора Вилма Бентхофф – в черном платье с блестками, с распущенными по плечам волнистыми волосами произнесла вступительное слово:
– Леди... и вы, мужчины, тоже... давайте попросим взойти на эту трибуну Строителя Будущего – губернатора Хирама Слэйтера!
Оглушительные аплодисменты. Камера следит за Слэйтером, который встает из-за стола и направляется к трибуне с текстом речи в руке.
Джон бросился к столу за блокнотом и вернулся обратно как раз к началу речи.
– Дорогие сограждане! – заговорил Слэйтер, – И сегодня я делаю особый упор на слове «сограждане», ибо последнее относится ко всем – к представителям всех рас, вероисповеданий, слоев общества, ко всем мужчинам и женщинам – и заключенный в нем смысл во многом определяет дух всей моей избирательной кампании... – Далее он принялся в очередной раз излагать свою политическую платформу и идеалы, в то время как аудитория не скупилась на аплодисменты.
Лесли сменила Джона и стала слушать и быстро записывать, пока Джон вернулся к своему столу и начал редактировать сценарий пятичасового выпуска. Потом Джон стоял и слушал, а Лесли вернулась на свое рабочее место, чтобы закончить свое утреннее задание. Это было лучше, чем просто стоять там и пялиться на экран.
Щелк! Щелк! Щелк! Джон щелкал пальцами, подзывая ее. Выскакивая из-за стола, Лесли случайно зацепила ногой мусорную корзину и послала ее в проход между столами, где та мгновенно привлекла к себе внимание других сотрудников.
– Эй, в чем дело? – спросил кто-то.
Лесли и Джон напряженно ловили каждое слово губернатора, и теперь прочие сотрудники отдела, движимые любопытством, начали стягиваться к монитору.
– ...Неотъемлемое, неприкосновенное право женщины на свободный выбор... высокопарно провозгласил губернатор. – Я ни разу не скомпрометировал этот идеал и всегда знал – ибо этому мы с вами вместе учились снова и снова, – что подобная свобода дается дорогой ценой и что неусыпная бдительность есть только часть этой цены. Когда армия марширует навстречу победе, каждый солдат в строю знает, что он – или она – может не вернуться из боя и что, возможно, ему – или ей – придется принести в жертву свою жизнь, открывая тем самым свободный путь для идущих следом. И потому не со стыдом, но с гордостью – и с надеждой воодушевить ваши сердца – я поведаю вам о том, как борьба за легальные аборты задела мой собственный дом, мою собственную семью.
Здесь оператор дал в кадр семью губернатора: жену Эшли, дочь Хэйли и сына Хайятта, которые все пришли публично поддержать его.
Слэйтер продолжал:
– Моя дочь Хиллари была юной женщиной, духовно мне близкой, и я хотел бы, чтобы ее запомнили как отважного борца. Она была борцом за справедливость, плечом к плечу со своим отцом сражалась за идеалы, которые и я, и моя семья, и вы – все мы разделяем. И потому... я не испытал особого удивления или потрясения, когда узнал, что Хиллари отдала свою жизнь на поле боя за права женщин. Я не почувствовал никакого стыда, когда совсем недавно узнал, что медицинское заключение о случае Хиллари было неполным, и некоторые тонкие детали остались незамеченными и что вопреки первоначальным выводам опытных врачей, боровшихся за ее жизнь в ту роковую апрельскую ночь, причиной смерти Хиллари явились не принятые по ошибке таблетки, не какая-то глупая случайность и не передозировка лекарства. Нет, прекрасно сознавая весь риск, но, тем не менее, твердо настаивая на своем праве самой решать, идти на этот риск или нет, Хиллари добровольно и без колебаний предпочла прервать беременность. Она предпочла сама распорядиться своим телом, своей жизнью и своим будущим.
Лесли чуть не упала и заметила вслух, что подобный вздор можно услышать на скотном дворе. Джон просто потряс головой и продолжал слушать; в нем все кипело так, что даже руки начали трястись.
Слэйтер продолжал:
– От чего именно умерла Хиллари, не так важно. В любой медицинской операции есть доля риска, все мы это знаем, а потому нет смысла рассуждать о степени вероятности подобного печального исхода или пытаться оценить неизмеримо высокие шансы на благополучный исход, или искать виновного, если таковой есть. Что будет, если мы займемся этим? Друзья, это будет равносильно отступлению с завоеванных позиций, а я знаю, что Хиллари не хотела бы этого. И знаю также, что противники свободного выбора этого хотели бы.
Знали ли мы о ее беременности? Нет, не знали. Знали ли мы, что она решила сделать аборт? Нет, не знали. Хотели бы мы знать это до или после случившегося, или вообще когда-нибудь? – Затем с особой силой, драматическим тоном: – Нет, не хотели! – Он сделал паузу. Несколько мгновений присутствующие переваривали услышанное, свыкались с неожиданным откровением, а потом, под мерно нарастающий гул одобрения, поднялись на ноги и разразились рукоплесканиями. Губернатор стал еще более великим героем в их глазах.
