Йэн Бэнкс - По ту сторону тьмы
Ее взору предстал громадный гулкий подземный гараж, полный пассажирских автомобилей, грузовиков, легкой бронетехники и танков. Шеррис занесли в лифт. Кабина опустилась, они оказались в помещении, похожем на вестибюль отеля. Там ее усадили в кресло на колесиках, пристегнули и повезли по слабо освещенному коридору. Кожу по-прежнему покалывало, мышцы тряслись, точно желе. Впереди повеяло запахом больницы.
Из-за стола поднялся санитар и кивнул эмиссару, как старому приятелю. Тот потрепал Шеррис по голове:
— Она всецело в вашем распоряжении, дружище.
Шеррис втолкнули в кабинет. Ее сердце заколотилось, когда она увидела за стеклом операционный стол. Появились докторша и две санитарки. Они натягивали перчатки.
Доктор дотронулась до ее шеи каким-то холодным инструментом, что-то пробормотала, затем обошла вокруг и присела перед креслом на корточки.
— Думаю, вы меня слышите, — громко произнесла она — сейчас мы вымоем вас, приведем в порядок, произведем осмотр и дадим выспаться. Порядок?
Шеррис рассматривала женщину: среднего возраста, полноватая, волосы собраны в пучок. Карие глаза. Она понятия не мела: правда ли то, что говорила ей докторша, или ее просто успокаивали.
Санитарки раздели ее, размотали с руки бинты, промыли рану, наложили другую, временную, повязку и выкупали в теплом бассейне. Потом вытерли махровыми полотенцами — со знанием дела, без пренебрежения и вместе с тем без особой заботы. Они помогли ей встать и натянули через голову простую белую сорочку. Поддерживаемая с двух сторон, Шеррис сделала несколько неуверенных шагов. Ее почти донесли до койки. Доктор простучала ее молоточком (мышцы снова начало покалывать), сменила повязку на руке и, выдавив каплю крови из пальца, засунула пробирку в анализатор. Затем ее попросили что-нибудь сказать, но с губ слетело лишь несколько бессвязных звуков. Доктор погладила ее по руке.
— Ничего. К утру все пройдет.
Зарядив газовый шприц, она поднесла его к шее Шеррис.
Последнее, что Шеррис успела почувствовать, — мягкое покачивание каталки, едущей по бесконечному невидимому коридору.
Она проснулась в чистой постели. Фосфоресцирующее табло перед глазами свидетельствовало о наступлении вечера. Рядом светился квадратик выключателя.
Ее поместили в маленькую комнатку, обставленную точно каюта. Она лежала, свернувшись клубком, на стоящей в алькове кровати с низкой деревянной спинкой. На ней была все та же рубашка.
Убедившись в том, что руки и ноги снова слушаются, Шеррис села и, помедлив, спустила ноги с кровати, держась рукой за стену.
Ступни утонули в пушистом ковре. В комнате было тепло. Здесь, кроме нее, находились: ниша с заставленными альбомами полками, стол, стул, выключенный экран и платяной шкаф, забитый одеждой как раз ее размера. За одной из дверей оказалась ванная с разными туалетными принадлежностями (за исключением ножниц, бритв и тому подобного).
Окон не было; воздух понемногу просачивался сквозь пористые плиты потолка. Стояла такая тишина, что Шеррис слышала биение собственного сердца. Под потолком в углу торчала выпуклая линза черного стекла размером с человеческий глаз. Оттуда открывался обзор на всю комнату, за исключением ванной.
Подергав дверь, Шеррис убедилась, что ее заперли. Внезапно она ощутила слабость и присела на кровать, затем легла, и ее вновь сморил сон.
Во сне пришел Ленивый Убийца. Он принял человеческий облик, но Шеррис все равно знала, что это он. Они сидели в той же маленькой комнате во владениях Молгарина, в которой она спала. «Привет». — «Привет». — «Итак, о чем ты хотела узнать?» — спросил Лентяй. «Что ты имеешь в виду?» «О чем бы ты хотела узнать?» — терпеливо повторил Лентяй. Она огляделась. «Где Синудж?» — «Мертв, разумеется. Что еще?» — «А остальные?» — «Тоже мертвы». — «Знаю. Но где они?» — «Мертвые — нигде. Если не считать прошлого». — «Увижу ли я их еще когда-нибудь?» — «Только на пленках и в своих снах». Она расплакалась. «Ты — последняя», — сказал ей Лентяй. «Что?» — «Ты — последняя. Из восьмерки. Совсем как я: я тоже последний из восьми. Вы — это я, а я — это вы. Мы одно и то же». — «Нет, я — это я». «Да, ты — это ты, — согласился Лентяй. — Но вы — это еще и я. А я — это вы».
Она плакала, не зная, что ответить. Хотелось проснуться, но не получалось. «Слушай, — сказал Лентяй. — Я могу тебе помочь?» «Что?» — «Могу я помочь? Только скажи». — «А как ты можешь помочь?» — «Я умею уничтожать. Это все, что я умею, — уничтожать. Больше я ни на что не гожусь. Хочешь, чтобы я что-нибудь уничтожил?» «Хочу, чтобы ты уничтожил все! — крикнула она. — Все это чертово дерьмо! Злых мужчин и похотливых женщин, все эти армии, компании, культы, религии и всех их сторонников и противников! ВСЕ!» «Я могу уничтожить не все, но многое из этого». — «Ты просто глуп. Ты мне надоел». — «Нет. Я мог бы уничтожить много вещей и людей, но не все и не всех». «Ты сумасшедший», — ответила она, изо всех сил пытаясь проснуться. «Мы не безумны, леди Шеррис», — сказал Лентяй. Он поднялся, собираясь выйти из комнаты. — «Мы еще посмотрим, на что сгодимся». «Что ты хочешь этим сказать?» — «Это я насчет того, чтобы все уничтожить. Посмотрим, на что сгодимся». Шеррис сжала свою раненую руку, надеясь проснуться от боли, но это не помогло. «Кто ты?» — спросила она его. Человек уже стоял возле двери. «Я — это ты, — повторил он. — Последний из восьмерки. — Он подмигнул. — Посмотрим, на что мы сгодимся. А теперь — спать».
Она проснулась — пахло едой. На столе стоял поднос со всякой всячиной. Шеррис не успела увидеть, кто его принес: дверь в комнату захлопнулась, щелкнув замком.
Шеррис лежала, размышляя о своем сне. Ее пробрала дрожь. Затем исходивший от подноса аромат опять вернул ее к реальности.
На подносе оказался завтрак, которым вполне можно было накормить двух оголодавших людей. Она съела его весь, без остатка. Табло показывало, что утро уже перевалило за середину. Включился экран, и она стала просматривать новости.
Гакха нарвались на крупные неприятности, подвергнув радиационному облучению верхних чинов Голтара, Микен и Ночного Призрака; Всемирный Суд испытывал жесткое давление со стороны негодующих бюрократов, потребовавших доступа к закрытым медицинским технологиям военного времени. Суд, в свою очередь, сделал Гакха козлами отпущения, приговорив их к извинениям, денежной компенсации и обещанию не поступать так в дальнейшем. Орден, по-видимому, не собирается выполнять эти требования. Всемирное Святилище находится в осаде, ходят слухи также о вызове войск. Объявлена мобилизация военных поселений и запасных подразделений Гакха по всей системе.
