Фредерик Браун - Галактический скиталец
— Получается, он потерял уже целый день?
— Нет, только полчаса: время, пока я вам звонил. Как только я ему сказал, что вы приедете, он снова сел за машинку. Поверил мне на слово.
— Как я рада это услышать. Но прежде чем я пойду к нему, может, вы дадите мне какие-нибудь рекомендации, доктор?
— Конечно, прежде всего не спорить и особенно ни слова о его наваждении. Если вокруг вас начнут крутиться марсиане, помните, что он не может ни видеть, ни слышать их. Это действительно так! Он не жульничает.
— Значит, и мне придется игнорировать их. Доктор, вы же прекрасно знаете, что это не всеща возможно. Услышать вопль марсианина у самого уха в тот момент, когда ты меньше всего этого ожидаешь…
— Льюк знает, что другие видят марсиан. Поэтому он не удивится, если заметит, как вы вздрогнете после столь бесцеремонной выходки, и, если вы попросите его что-то повторить, он догадается, что, возможно, вы даже могли оглохнуть от завываний какого-нибудь марсианина. Или лучше, скажем так… что вам показалось, что заголосил марсианин…
— Доктор, мне непонятно одно: пусть на уровне подсознания он отказывается воспринимать эти звуки, но как тогда их не слышит его ухо? Каким образом он вообще, несмотря ни на что, может понимать то, что ему говорят?
— Вероятно, подсознание включает какую-то систему разбалансировки в его слуховом аппарате по отношению к звукам, издаваемым марсианами. С вами он, таким образом, будет общаться на другой волне и услышит даже шепот, пусть рядом будут орать хоть десятки марсиан. Вспомните, что люди, работающие в условиях повышенного шума, со временем привыкают разговаривать друг с другом, общаться на уровне ниже общего звукового фона.
— Ясно. А что вы скажете насчет того, что он их не видит? Марсиане непрозрачны. Представляется просто невозможным, чтобы он ничего не видел, если, скажем, между нами возникнет марсианин, а он будет по-прежнему нормально видеть меня, как если бы ничто не мешало его взору.
— Дело в том, что он смотрит в другую сторону. В таких случаях срабатывает механизм специализированной защиты, характерный для неврозов. Происходит нечто вроде дихотомии между его сознанием и подсознанием: второе, мягко скажем, подшучивает над первым. Именно оно заставляет его отвернуться и даже закрыть глаза, вместо того чтобы осознать, что нечто мешает ему нормально видеть.
— И то, что он смотрит в сторону и закрывает глаза, все это ему кажется логичным?
— Дело в том, что подсознание поставляет ему самооправдание своих действий. Понаблюдайте за ним повнимательнее и сами увидите, что происходит, как только в его поле зрения появляется марсианин. (Врач глубоко вздохнул.) Мне уже не раз приходилось наблюдать подобную сцену. Всякий раз, когда какой-нибудь марсианин усаживался на клавиатуру пишущей машинки, Льюк забрасывал руки на затылок, прислонялся к спинке кресла и устремлял свой взгляд в потолок.
— Да, но это его обычная поза, когда он что-то обдумывает в процессе творчества.
— Согласен. Однако в данном случае именно подсознание выключает поток его мыслей и заставляет его принять это положение, в противном случае он продолжал бы смотреть на клавиатуру и, конечно же, увидел бы марсианина. Если в ходе разговора между нами встревал марсианин, он всегда находил повод извиниться, встать и поменять место. Однажды один из них уселся на его голову и ногами полностью лишил его возможности что-либо видеть… так вот, он тут же заявил мне, что его глаза от напряженной работы устали и что он извиняется, но вынужден закрыть их. Его подсознание не могло позволить Льюку осознать наличие какого-то препятствия перед глазами, мешающего зрению.
— И если, желая раскрыть правду, ему бросить вызов, предложив открыть глаза или взглянуть в определенном направлении, чтобы увидеть, что там находится, то, как мне представляется, он просто откажется это сделать, все время сохраняя рациональную реакцию, верно?
— Именно. Вижу, что у вас есть некоторый опыт по этой части, миссис Деверо.
— Я проработала в общей сложности почти шесть лет в психиатрической клинике: последние полгода и пять лет до замужества с Льюком.
— Не будет ли нескромным с моей стороны — конечно, сугубо в качестве лечащего врача Льюка — узнать причины разрыва между вами?
— Не вижу, почему бы мне не сказать вам об этом, доктор, но… может, лучше затронем эту тему в другой раз. Скорее, это тысяча всякого рода мелочей, чем какая-то одна серьезная претензия. Объяснять все это — заняло бы слишком много времени, особенно если я буду стараться проявлять полную беспристрастность в отношении каждого из нас.
— О, конечно!
Доктор Снайдер посмотрел на часы.
— Господи! Я совсем не думал, что мы так заболтались. Льюк наверняка весь вне себя от злости. И, если разрешите, самый последний вопрос, и только в личном плане.
— Да, пожалуйста.
— У нас страшная нехватка медсестер. Не согласитесь ли вы оставить свою работу в психиатрической клинике и перейти ко мне?
— Не вижу в вашем вопросе ничего личного, — усмехнулась Марджи.
— Льюк осознал, что до сих пор любит вас, если вы правильно поняли его, и что в свое время он совершил страшную ошибку, позволив вам уйти. Я… ну что там скрывать, после нашего с вами разговора почувствовал, что вы питаете к нему такие же чувства, миссис Деверо. Или же я ошибаюсь?
— Я… у меня в этом нет никакой уверенности, доктор. Вы правы, я волновалась в отношении него и не буду скрывать, питаю к нему чувство большой привязанности. Уже задним числом я поняла, что доля вины в нашем разводе лежала на мне. Ведь я самая обычная «нормальная» женщина и не смогла понять его состояние души как писателя. Но что касается того, чтобы полюбить его снова… ну, для начала по крайней мере надо хотя бы посмотреть на него.
— Так вы подумайте о моем предложении. Если вы решитесь перейти ко мне, то в соседней с его палатой комнате есть дверь, которую мы обычно держим запертой.
Марджи вновь улыбнулась.
— Я дам вам ответ, доктор. И не беспокойтесь. По закону мы все еще муж и жена. Я еще могу в течение трех месяцев отказаться от развода, прежде чем он вступит в силу.
— Отлично. Вы его найдете в палате номер шесть на третьем этаже. Заходите, не стучась: дверь открывается только снаружи. Чтобы выйти, нажмите кнопку вызова. Вам откроют.
— Большое спасибо, доктор, — Марджи встала с кресла.
— Если вас заинтересует мое предложение, загляните потом ко мне. Хотя, возможно…
— …вы уйдете, поскольку уже поздно, — с легкой улыбкой завершила его фразу Марджи. Потом уже более серьезным тоном добавила: — Честно говоря, не знаю, доктор. Столько времени прошло после нашей последней встречи…
