Гордон Диксон - Путь Пилигрима
Тогда эти слова прозвучали для Шейна почти мелодраматически и казались несвойственными Питеру. Тогда он предположил, что их неестественность объяснялась тем, что Питер делал вид, будто не сомневается в возвращении Шейна из Дома Оружия живым после того, как он поставит перед Лит Ахном ультиматум человечества,- никто из них в душе не верил в это.
Но теперь Шейн понял, что вовсе не притворство заставило Питера говорить так. Этот человек с самого начала, должно быть, намеревался быть в первых рядах находящихся на площади людей, когда бы ни пришло время столкнуться с охраной. Вероятно, Питер не лгал, когда сказал, что верит в то, что Шейн видел гигантскую тень реального Пилигрима. Такого рода вера должна была заставить Питера организовать его группу Сопротивления в Лондоне. Он был одним из тех, кто с самого начала верил, что люди готовы на все, лишь бы не терпеть больше присутствия алаагов.
И вот сейчас Шейн был жив.
А Питер - мертв.
Он заслуживал большего, чем лежать распростертым вот так, в штабеле других безымянных тел. Несомненно, позже придут люди, чтобы убрать тела с площади для надлежащего погребения. Но пока, подумал Шейн, он мог бы хотя бы снять Питера с верха штабеля и положить отдельно.
Он принялся за дело. Как и тело, которое ему пришлось подвинуть сначала, безжизненное тело Питера было тяжелым и поддавалось с трудом. Когда Шейну наконец удалось вытащить его, стал виден нижний ряд штабеля, и в частности тело, находящееся прямо внизу. Внимание Шейна было сконцентрировано на Питере, но вдруг, еще не глядя, он понял все.
Медленно, преодолевая сопротивление мышц шеи, повернул он голову и посмотрел на женщину, тело которой лежало под телом Питера,- это была Мария.
Он оцепенел.
•••
Глава тридцать третья
•••
Он механически вытащил Питера из груды тел и положил на холодный бетон, распрямив ему ноги и положив руки вдоль тела. Потом Шейн вернулся к груде и принялся передвигать тела, чтобы можно было вытащить Марию.
Это была трудная задача. Некоторые из тел, которые ему пришлось передвигать, в особенности двух охранников, были совершенно неподъемны. Но он не останавливался и наконец передвинул всех, кто так или иначе мешал вытащить Марию. Ничем не прикрытая, она лежала неподвижно, с таким же безмятежным лицом, как и у остальных, как будто крепко спала. От дуновения ветра зашевелилась прядка ее темных волос, упав на закрытые глаза и лоб. Машинально он отвел волосы с лица.
Тут он заметил, что левая нога у нее сломана. Тело Питера или другое упало ей на ногу; было видно повреждение кости ниже колена. Осторожно, как живую, он подтащил Марию к Питеру и принялся укладывать ее поудобнее.
Уложив, наконец, обоих на бетон, он сел возле Марии и взял ее руку. На ощупь она была жесткой и напоминала воск. Его ладони не могли согреть ее; и чем дольше он сидел, тем более невыносимым становилось то, что она лежит здесь вот так. Он не смог бы перетащить Питера в другое место, но наверняка мог бы отнести ее к одной из машин «скорой помощи», все еще стоявших на краю площади, и положить на носилки в машине.
Присев на корточки рядом с ней, он просунул одну руку под ее плечи и голову, а другую - под бедра и, удерживая ее, с трудом поднялся на ноги. Он понес ее к ближайшей машине «скорой помощи», находящейся примерно в пятидесяти шагах от него и стоящей с открытой задней дверью.
Он прошел всего шагов десять, а вес ее тела - слишком быстро - уже начал сказываться на его руках и плечах. Он не предполагал, что будет так трудно нести тело относительно небольшой женщины, какой она была. Начали сдавать колени, спина, все тело. Он рассвирепел оттого, что не может сделать для нее этой последней вещи - отнести в место, где ее можно будет положить подобающим образом.
Его колени не выдержали и подкосились, но он смог дрожащими руками осторожно опустить Марию на бетон. Он стоял на коленях, склонив над ней голову. «Я сделаю это,- говорил он себе.- Я отнесу ее туда, пусть даже потребуется сотня таких попыток».
– …Шейн-зверь, это ты?
Он поднял глаза и увидел, что на него смотрит один из молодых алаагских офицеров. Это был тот высокий офицер, который помог ему избавиться от вопросов в коридоре на пути к кабинету Лит Ахна.
– Да, безупречный господин,- автоматически ответил он.
– Они были воинами, верно? - с энтузиазмом произнес высокий алааг, оглядывая площадь с мертвыми телами.- Звери, и притом неуклюжие, но воины. Но что ты делаешь именно с этим мертвым зверем, Шейн-зверь?
– Это моя подруга,- мрачно ответил Шейн.- Я несу ее в одну из медицинских машин на краю площади.
– И ты слишком мал, чтобы пронести ее весь путь самостоятельно,- сказал алааг.- Как это получилось, что зверь вроде тебя имел подругу, оказавшуюся по ту сторону, вместе со скотом, атаковавшим войска наших зверей?
– Это долгая история, безупречный господин,- мрачно произнес Шейн.
– Не имеет значения. Я понимаю. Она была не в себе, эта твоя самка, как и остальные, верно? Но она тоже была воином, как и другие. Давай я отнесу ее.
Офицер наклонился и подхватил Марию одной рукой. Его закованные в броню пальцы, видные в ее темных волосах, осторожно поддерживали ее голову, тело девушки лежало на его согнутой в локте руке. Он поднял ее так, будто она ничего не весила.
– Пойдем,- сказал он.
Шейн с трудом поднялся на ноги. Вместе с алаагом, который нес Марию, они зашагали через площадь к машине «скорой помощи» с открытой дверью.
– Куда ее положить? А-а, вижу это место.- Алааг опустил тело Марии на носилки, прикрепленные к стене машины. Шейн втиснулся вслед за ним, чтобы поднять ее руки и скрестить их у нее на груди.
– Ну ладно,- произнес алааг,- Оставайся со своей подругой, Шейн-зверь. Если бы весь скот был похож на тебя, нам не надо было бы улетать.
Он повернулся и пошел обратно через площадь, чтобы присоединиться к другим алаагам и, очевидно, рассказать им историю Шейна и Марии, так как он показывал большим пальцем в сторону «скорой помощи».
Между тем Шейн продолжал в безмолвии сидеть у неподвижного тела Марии. Еще раньше он взял с других носилок одеяло и прикрыл ее всю, кроме лица. Казалось, что она просто без сознания, а не мертва. В голове у него по-прежнему была пустота, и в душе он уже некоторое время ощущал ту же пустоту. Единственная мысль, пришедшая к нему, была о том, что это он убил тех, кто лежал перед ним на площади, и, следовательно, он, должно быть, убил также Питера и Марию.
Прошло несколько минут. Внезапно кто-то стал кричать на него, и его буквально вытолкали из машины.
