Андрей Валентинов - Нам здесь жить. Тирмен
Я – заведующий кардиологическим отделением. Мне Идочка сейчас звонила…
Вне всякого сомнения, это был он: тот самый симпатичный парень-кардиолог, чьим заботам мы с Фолом и Риткой без всяких задних мыслей препоручили парализованного Ерпалыча.
– «Скорая» твоя где, доктор? Наверху ждет? Две койки заготовил? – неприязненно интересуюсь я у кардиолога.
Ерпалыч в недоумении косится на меня. Он-то этого не помнит!
– Это, дядько Йор, твой лучший друг, – поясняю я старику. – Доктор Айболит. Ты еще из его «скорой» взапуски бегал. Помнишь? – или склероз одолел?!
– Совершенно верно! – улыбка у парня прежняя: искренняя, открытая, обезоруживает наповал. – Мы ведь действительно везли вас лечить, Иероним Павлович! И даже успели кое-что сделать, прямо в машине – пока вы не пришли в себя и не исчезли столь… необычным образом! Если бы не наши старания, вы бы, между прочим, могли и вовсе не очнуться. Сам я, действительно, не врач, но медработники у нас в машине были, можете потом у них поинтересоваться.
Ерпалыч молчит. Вместо него вновь встреваю я. Парень говорит очень убедительно, ему хочется верить, но я разучился верить слету – и поэтому пытаюсь найти брешь в его аргументах:
– Ну хорошо, вы добрые самаритяне и вообще альтруисты! Зачем тогда нужен был весь этот маскарад? Белые халаты, завкардиологией, похищение?.. Зачем врать-то было?
– А скажи я вам правду, вы бы мне поверили? – хитро щурится парень, и гусиные лапки шустро разбегаются из уголков его глаз к вискам. – Про заинтересованность в господине Молитвине, как в ценном работнике, про то, что наши врачи гораздо быстрее поставят Иеронима Павловича на ноги – и медикаментами, и заговорами, о каких в обычной храм-лечебнице отродясь не слыхали… Поверили бы?
Я молчу. Крыть нечем. Конечно, не поверили бы. Ни я, ни, тем более, Фол с Риткой.
– Или вы предпочли бы и дальше препираться с бюрократами из неотложки? Слушать мои объяснения-заверения, спорить, сомневаться – а потом обнаружить, что Иероним Павлович, прошу прощения (вежливый кивок в сторону моего спутника), уже окоченел? Такое знакомство вам понравилось бы больше?
Да, он умеет быть убедительным, этот молодой напористый парень. Кажется, Снегурочки назвали его Колей?
– Ты бы хоть представился, мальчик Коленька, – недовольно бурчу я, почти сдавшись под напором его железной логики. – Славное дело: ты нас знаешь, чешешь как по-писаному, а вот мы тебя…
На ты я называю его из принципа. Довольно дурацкого принципа, наверное.
Парень звонко хлопает себя ладонью по лбу.
– Простите, господа! Совсем забыл… – он смотрит на подмерзающие останки Снегурочки и тихо улыбается сам себе. – Полагаю, мальчик Коленька не устроит обе высокие договаривающиеся стороны. Знаете что? – зовите меня Лелем. Пока.
– Пока что, Лель? – подает наконец голос Ерпалыч.
– Пока мы не познакомимся с вами и Олегом Авраамовичем поближе, – оборачивается к старику Коля-Лель.
– А вы считаете, таковое знакомство необходимо высоким договаривающимся сторонам? – ядовито интересуется Сват-Кобелище, и я мысленно ему аплодирую.
– Считаю, – Лель мгновенно становится серьезным. – И еще раз приношу извинения за все возникшие недоразумения. Поверьте, мы сами об этом сожалеем! И сотрудничество наше будет строиться на условиях, с лихвой компенсирующих… э-э-э… былые затраты.
– Я знаю, ваш магистр на это уже намекал, – кивает Ерпалыч.
На долю секунды лицо Леля меняется.
– Магистр? – переспрашивает он. – Ах да, магистр… конечно!
– Не далее, как сегодня, – усмехается старик. – Должен отметить, вы работаете весьма оперативно.
– Стараемся, – расцветает Лель, но на сей раз его улыбка похожа на искусственный цветок.
– Итак, что вы конкретно хотите нам предложить? – Ерпалыч наконец решил взять быка за рога, и я полностью с ним согласен.
– Работу в нашем центре. По вашему профилю. Изменение реальности, методы воздействия, приспособления, рычаги давления и управления, – Лель явно увлекся. – Только вместо любительских спектаклей – профессиональный театр. Отличное оборудование, библиотека, доступ к любым материалам. И оклады, между прочим, соответствующие вашей квалификации.
– Ну-ну, не преувеличивайте, молодой человек! Сами только что в Берендеево царство игрались! К чему вам пара доморощенных кустарей – с такими-то возможностями?!
– Не прибедняйтесь, Иероним Павлович! – перебивает старика Лель. – Доморощенные кустари! – он даже фыркает. – Один после инсульта ухитряется обернутьсяи уйти у нас из-под самого носа, другой удирает от группы захвата верхом на китоврасе…
– На ком?
– На китоврасе… ну, это старославянское название кентавров! Дело в том, что наша терминология несколько отличается от общепринятой…
И тут меня наконец понесло! Заболтать нас решил, Колян? Не выйдет! Гладко стелешь, друг ситный!
– Китоврас?! – кричу я Лелю прямо в лицо, и он невольно отшатывается. – Это мой друг Фол – китоврас?! Это Папочка – китоврас?! Да сам ты китоврас, и все вы там китоврасы! Лечить они Ерпалыча собирались! Работник он ценный! А кто телефон ему отключил, чтоб скорую вызвать не могли, а?! Кто полковника с громилами в мою квартиру прислал?! Стреляли в нас, понял?! Савву-электрика кто подставил, чтоб на дядька Йора выйти?! Кто Фимку в заложниках держит?! Отвечай, гад!
Я наконец выдыхаюсь и стою, тяжело дыша.
Кажется, произведенный эффект равен нулю.
– Можно отвечать? – вежливо интересуется Лель.
– Можно.
– Вот и чудненько. Отвечаю по порядку. Никаких телефонов мы не отключали. Зачем? Нам Иероним Павлович нужен живым и здоровым. Иначе к чему нынешняя встреча?
– Допустим…
Врет умело: ровно наполовину. Что старика от перенапряжения инсульт хватит, они и впрямь предугадать не могли. Так что насчет живым и здоровым – похоже, правда. А телефон вы отключили, господа хорошие! Как выяснили, что прослушивание накрылось, что «Куреты» – и в Африке «Куреты» – так и оборвали связь.
Ладно, давай дальше.
– Далее, – невозмутимо продолжает Лель, – архистратигами командуют соответствующие органы. Захоти мы организовать подобный налет, цель явно не оправдала бы затраченных средств. Опять же, судя по вашим словам, Олег Авраамович, в вас стреляли. Нашим сотрудникам такое и в голову не пришло бы, причем не только из-за псов Святого Егория, в просторечьи – Первач-псов! Повторяю, мы заинтересованы в сотрудничестве, а не в конфликте!
