Саймон Грин - Охотник за смертью: Судьба
Когда Драм открыл императору правду о его долгожданном ребенке, тот едва не сошел с ума от ярости. Ульрик был бездетным многие годы. Оскорбление, которое нанес ему Жиль, было невыносимым во многих отношениях. Императрицу Гермиону он бросил в темницу дожидаться суда и казни, а Жиля приказал схватить и убить. По слухам, этот приказ Ульрик подписал собственной кровью.
Вот почему в ту давнюю пору Жиль вынужден был пуститься в бега. Забудьте предания, повествующие о принципиальных разногласиях двух титанов: на деле имели место лишь мелкая, пошлая интрижка, наставленные рога, внебрачный ребенок да ярость обманутого супруга. Жиль имел при дворе немало сторонников, и кто-то из них предупредил его. Он ворвался во дворец и, перебив множество ни в чем не повинных людей, похитил ребенка. Потом он пустился в бега, преследуемый доброй половиной Имперского флота.
Во всей Империи он мог найти прибежище лишь в Мире вольфлингов. Никто не ожидал, что он отправится туда, ибо никто не ведал, что там у него имелся тайный союзник.
Несколькими годами раньше император послал Жиля в этот мир с заданием выследить и уничтожить последнего вольфлинга. Я уже тогда был живой легендой, призраком прошлого и саднящей занозой в боку человечества, поэтому Ульрик поручил одной живой легенде разделаться с другой. Выследить меня Жилю труда не составило, но когда мы сошлись лицом к лицу с намерением вступить в смертельную схватку, то оба были до глубины души поражены тем, что увидели друг у друга в глазах. В одно, показавшееся нам вечностью, мгновение мы оба постигли, что ни одному из нас не дано стать победителем, и если поединок состоится, то он закончится гибелью для нас обоих. Оба впервые в жизни встретили противника, равного себе и уже одним этим заслуживающего уважения. Вместо того чтобы драться, мы разговорились, да так, что долго не могли остановиться. Казалось, будто два разлученных с рождения брата после долгой разлуки нашли наконец один другого. Жиль всегда был себе на уме, обладал острым чутьем и, хотя в ту пору его отношения с императором оставались безоблачными, решил, что хороший союзник ему не повредит. Наплевав на приказ, он вернулся ко двору и доложил, что найти последнего вольфлинга ему не удалось и, скорее всего, таковой существует лишь в легендах. Ульрик поверил ему, да и как могло быть иначе? До сих пор его драгоценный Верховный Воин не лгал ему и не обманывал даже в мелочах. Возможно, именно эта первая маленькая ложь оказалась тем семенем, из которого впоследствии проросли коварство, измена и бунт. Я лично склоняюсь к такому мнению, хотя не исключено, что мне просто хочется думать, что таким образом и мною был внесен хоть какой-то вклад в дело падения Империи, уничтожившей моих соплеменников. Так или иначе, когда вся Империя ополчилась против Жиля, он в поисках безопасного, надежного убежища и базы, откуда можно будет нанести ответный удар, явился ко мне. А я показал ему Лабиринт Безумия. До тех пор его не видел ни один человек, за исключением Кровавых Наездников. Но они держали язык за зубами. Я поведал Жилю о свойствах Лабиринта и о том, как способен он преобразовать того, кто сможет дойти до его сердца. Жиль, однако, на это не решился, ибо ценил в себе человеческое начало и не хотел рисковать им даже ради всех тех преимуществ, какими мог одарить его Лабиринт. Однако таково было его решение только относительно себя. Что же касается ребенка, то трудно было отыскать для него лучшее убежище, нежели сердце Лабиринта. Я объяснил, что если поместить дитя туда, то, во-первых, никто не сможет ему повредить, а во-вторых, со временем ребенок обретет неслыханное могущество. Жиль прислушался ко мне, а точнее, к вещавшему устами своего стража Лабиринту и поддался искушению превратить собственного сына в оружие против отвергнувшей его и осмелившейся выступить против него Империи. А поддавшись, пал, став жертвой собственного тщеславия.
Я отнес дитя в сердце Лабиринта Безумия и оставил его там. Мне доводилось ходить этим путем много раз, но Лабиринт так и не соблаговолил сделать меня Богом. Он лишь сохранил мне жизнь, когда я предпочел бы умереть, и, вопреки моей воле, сделал меня своим бессмертным стражем и глашатаем. Если бы я мог, я убил бы этого ребенка. Потому что ему суждено было стать тем, кем не мог стать я. Потому что он встал между мной и моим другом. Но Лабиринт не допустил этого. По той причине, что в отношении отпрыска Жиля Охотника за Смертью у него были собственные планы.
Младенец лежал в сердце Лабиринта Безумия. Он был совсем мал и лишен каких-либо ограничивающих восприятие установок и предубеждений, поэтому Лабиринт смог изменить его в гораздо большей мере, нежели это происходило со взрослыми людьми. Вместе с ростом и обретением сознания ребенок впитывал в себя невиданное могущество, с младенческим смехом познавая раскрывавшиеся перед ним чудеса вселенной. Ему все это казалось не более чем игрой, а когда его маленький мозг вместил все, на что был способен, младенец погрузился в сон, чтобы переварить то, что узнал. И решить, что с этим знанием делать.
Я наблюдал за этим процессом извне, размышляя о том, как смог бы поквитаться с человечеством за своих сородичей, будь у меня толика подобного могущества. Увы, Лабиринт привязал меня к себе и покинуть его я не мог. Поэтому мне пришлось отказаться и от приглашения присоединиться к вашему восстанию.
Кстати, в ту пору разворачивалось иное восстание. Старая Империя при всей своей грандиозности была не без изъянов. Группа планет объединилась, чтобы, бросив вызов императорской власти, вытребовать для себя больше прав, свобод и привилегий. Ульрик мог объявить им войну и послать свой могучий флот, дабы покарать непокорных. Но эти планеты были, с одной стороны, хорошо защищены, а с другой — по ряду причин, слишком ценны, чтобы уничтожать их из космоса, не высаживая десанта. Прямое же столкновение было чревато тяжелыми потерями, как экономическими, так и военными. Жиль усмотрел в этой ситуации благоприятную возможность для себя. Через третьих лиц он передал императору послание с предложением гарантированно положить конец восстанию в обмен на амнистию для себя и своего ребенка.
Как обманутый муж, Ульрик и слышать не хотел ни о чем подобном, но императору, если он хочет оставаться на престоле, часто приходится жертвовать личными интересами в угоду соображениям военным, экономическим и политическим. Существовала реальная опасность, что этот локальный бунт, если его не подавить в зародыше, перерастет в настоящую гражданскую войну. Вот почему Ульрик, скрепя сердце, согласился.
Я подвел Жиля настолько близко ко входу в Лабиринт Безумия, насколько тот согласился подойти, и он позвал сына. Лабиринт мягко разбудил находившегося на его попечении младенца, и ребенок инстинктивно потянулся к отцу. Их сознания вошли в контакт, и я в первый раз за долгое время увидел на лице Жиля счастье. Он убедил своего ребенка в том, что ближние восставшие планеты представляют угрозу для них обоих. И напуганный ребенок нанес ментальный удар. Чем это обернулось, все вы знаете. Малыш дал волю своей мощи лишь на долю мгновения, но этого вполне хватило, чтобы погасить тысячу солнц и создать Черную Тьму. На тысячах планет воцарился холод, и все живое там вымерзло. Миллиарды людей погибли, и ребенок, как бы ни был он мал, ужаснулся содеянному. Он прервал контакт с отцом и впал в глубокую спячку, ни в какую не желая просыпаться. Жиль звал его вновь и вновь, но сын больше не желал его слушать. В первый раз я увидел, как Жиль плачет, хотя так и не понял, что было тому причиной. Утрата любви сына или страшные последствия его действий. Он, Верховный Воин, поклявшийся защищать Империю и человечество, оказался виновником гибели миллиардов ни в чем не повинных людей. Так или иначе, этот день надломил его, и стать таким, как прежде, он уже не смог.