Аластер Рейнольдс - Пространство Откровения
Впрочем, слово «будто» вряд ли здесь уместно.
Вольева выполнила свое обещание, введя самую хитрую программу уклонения, на какую только хватило ее фантазии. Она не была даже уверена, что маневр не прикончит всю команду шаттла – несколько секунд женщинам придется терпеть перегрузку в пятнадцать g. Но разве это важно? Смерть застигнет их в отключке, в густом, черном, теплом тумане перегрузочного обморока… Разве это не приятнее в тысячу раз, чем изжариться в вакууме под невидимыми гамма-лучами?
Держа в руках шлем, который был на ней в момент посадки на борт шаттла, и мысленно отсчитывая оставшееся до начала маневра время, она приготовилась идти к остальным.
Хоури преодолела полпути до «Паука», когда жар хлестнул ее по лицу. За этим последовал омерзительный звук – со скрежетом прогибался корпус шаттла. Освещение в грузовом отсеке погасло – электрическая сеть «Печали расставания» не выдержала обстрела. А «Паук» имел собственное энергоснабжение, поэтому его плюшевое великолепие было отлично видно через смотровые окна.
– Входи! – крикнула Ана спутнице.
И хотя конвульсии шаттла сопровождались таким грохотом, будто целый оркестр музицировал на ржавых металлических листах, жена Силвеста услышала приказ и влезла в «Паука» за миг до того, как страшная ударная волна пронеслась по отсеку (вернее, по тому, что от него осталось), сорвав модуль с якорей, на которые его поставили роботы Вольевой.
Теперь слышалось и жуткое завывание воздуха, вырывающегося изо всех отсеков шаттла. Хоури ощутила его напор, резко затруднивший продвижение вперед. «Паук» накренился и повернулся, его ноги дико царапали палубу. В смотровом окне она видела Паскаль, но эта женщина ей ничем помочь не могла. А как управлять «Пауком», она знала еще хуже, чем Хоури.
Ана обернулась, мечтая увидеть Вольеву, которая знает, что надо делать. Но увидела только пустой коридор и услышала только жуткий хлюпающий рев убегающего в космос воздуха.
– Илиа!
Проклятая дура сделала именно то, чего боялась Хоури! Осталась в рубке шаттла, хоть и обещала, что переберется в «Паука».
В меркнущем свете Ана видела дрожь корпуса шаттла – похоже вибрирует дека скрипки. И вдруг невидимый отлив, что тащил Хоури прочь от «Паука», уравновесился декомпрессией, разбушевавшаяся в грузовом отсеке. Ана уже почти ничего не различала – по глазам ударила космическая стужа. Хоури бросило вперед, в отверстие, туда, где еще секунду назад был металл…
– Где я?
Едва задав этот вопрос, она сообразила, что находится в «Пауке». Для того, кто провел в нем много времени, ошибка была исключена. Здесь тепло, спокойно, удобно, тихо. Целая вселенная отделяет тебя от той секунды, которая запомнилась последней. Руки болят, и сильно, но в остальном самочувствие вполне сносное для такой серьезной переделки, как падение из чрева гибнущего шаттла в направлении открытого космоса.
– У нас получилось, – сообщила Паскаль, но в ее голосе не звучало ни малейшего торжества. – Не пытайся дергаться, ты страшно обожгла руки.
– Обожгла? – Хоури лежала на одной из плюшевых кушеток, что примыкали к стенам; голова упиралась в латунно-плюшевую спинку. – Как меня угораздило?
– Ударилась о «Паука». Тебя сквозняком швырнуло прямо на него. И все же ты сумела по стенке добраться до шлюза, продышав вакуумом минимум пять секунд. Металл так быстро остыл, что ты получила морозные ожоги.
– Ничего не помню. Ничего! – Но достаточно было взглянуть на ладони, чтобы убедиться: услышанное – правда.
– Ты вырубилась, как только оказалась на борту. Вполне естественно при таком болевом шоке.
Паскаль говорила тоскливым тоном, будто считала все сделанное Хоури бесполезным. И Ана подумала: а может, так и есть? Самое лучшее, что их ждет, – это посадка на Цербере, где придется считать, за какой срок с ними справятся оборонительные системы коры и скоро ли их обнаружит и добьет собственный субсветовик. Если не случится ни того ни другого, они все равно умрут от холода или удушья. Хоури порылась в памяти: не говорила ли ей Вольева, сколько времени «Паук» способен протянуть автономно?
– Илиа…
– Она не успела, – ответила Паскаль. – Погибла. Я видела, как это произошло. Через секунду после того, как ты оказалась на борту, шаттл взорвался.
– Как думаешь, Вольева сделала это намеренно, давая нам шанс спастись? Чтобы нас приняли за обломок, как она сказала?
– Если так, то мы ей обязаны жизнью.
Хоури сняла куртку и рубашку, снова натянула куртку и, разорвав рубашку на тонкие полосы, перевязала покрытые темными пузырями ладони. Они жутко болели, но это было не так уж и страшно. На тренировках она и посильнее стирала руки о веревки, а если еще вспомнить, как приходилось таскать тяжелые раскаленные орудия… Она скрипнула зубами и решила перенести боль в самый конец списка насущных проблем.
Впрочем, вышедшие на передние позиции списка проблемы вызывали соблазн нырнуть обратно в пучину боли. Однако Хоури ему не поддалась. Если она не в силах изменить свою судьбу, то, по крайней мере, может глядеть в глаза реальности – до последнего мига.
– Мы скоро умрем? – спросила Хоури.
Паскаль кивнула:
– Но не так, как ты думаешь.
– Не сядем на Цербер?
– Не сядем. Даже если бы умели управлять «Пауком». Мы промахнемся мимо Цербера. На его орбите тоже не останемся – наша скорость слишком велика.
Услышав про Цербер, Хоури нашла его в смотровом окне: он как будто был теперь дальше, чем до гибели шаттла. Должно быть, они проскочили мимо планеты на скорости, которая передалась им от «Печали расставания», а это сотни километров в секунду.
– И что теперь будет?
– Можно только догадываться, – ответила Паскаль. – Думаю, мы упадем на Гадес. – Она кивнула на лобовое окно, за которым впереди краснела точка. – Тебе не кажется, что он лежит прямо по курсу?
Хоури не надо было напоминать, что Гадес – нейтронная звезда и что такого явления, как безопасное сближение с нейтронной звездой, в природе не существует. Ты или держишься от нее подальше, или погибаешь. Нет во Вселенной силы, которая отменила бы этот закон. В космосе правит гравитация, а она не делает скидок на обстоятельства, справедливы они или нет.
Вблизи нейтронной звезды гравитация настолько сильна, что из алмаза выжмет воду, а гору сотрет в щепотку пыли. Собственно, для того, чтобы испытать на себе эту мощь, нет необходимости подходить к звезде слишком близко. Несколько сот тысяч километров будет в самый раз.
– Да, – сказала Хоури. – Думаю, ты права. И это плохо.
– Угу, – отозвалась Паскаль. – Ничего хорошего.
Глава тридцать восьмая
Для себя Силвест назвал это место Пещерой Сокровищ.
Название было вполне подходящим. Здесь он провел меньше часа (в чем не был уверен, так как давно перестал следить за временем), и все, что успел увидеть, показалось ему чудесным. Пожалуй, для многих находок это слово было даже слишком пресным. Ему не хватило бы целой жизни, чтобы познакомиться даже с малой долей содержащегося в этом зале, хотя бы приблизительно понять суть вещей и явлений.
Когда-то Силвесту случалось натыкаться на области потенциального знания, которых прежде никто не видел и не пытался постичь хотя бы теоретически. Однако он понимал, что те ощущения – ничто по сравнению с нынешними. Здесь он может провести лишь несколько часов, иначе потеряет последние шансы на спасение. А что можно сделать за этот жалкий срок? Очень мало даже в обычных условиях.
Зато к его услугам системы скафандра, а также собственное зрение, поэтому можно рискнуть. История не простит, если он сделает меньше, чем может. И что еще важнее, он сам себе этого не простит.
Он приказал скафандру лететь к центру зала, к тем двум предметам, которые так разожгли его любопытство. К источнику трансцендентального света и огромному «самоцвету», вращающемуся вокруг него.
Когда Силвест добрался туда, стены зала пришли в движение. Как будто их засасывало вихревое поле этих двух объектов. Как будто само пространство свертывалось, образуя воронку смерча. Как будто окружающая среда меняла свою природу, переходя в текучее состояние.
Скафандр пытался анализировать происходящее, торопливо сообщал подробные данные о бушующих вокруг флуктуациях, о квантах, меняющих свои значения на совершенно незнакомые. Силвест припоминал, что нечто подобное происходило на пути к Завесе Ласкаля. Как и тогда, ощущения представлялись ему естественными, хотя по мере приближения к источнику света и его блистающему спутнику он чувствовал, что все его существо кем-то или чем-то анализируется и переводится в некие символы.
Понадобился час, чтобы достигнуть «драгоценного камня», и он уже сомневался, что верно определил размеры зала. По мере его приближения скорость вращения «камня» неуклонно сокращалась, пока не достигла нуля. Теперь с головокружительной быстротой вращались уже стены зала. Силвест понял, что находится достаточно близко, хотя за весь проведенный им здесь срок «самоцвет» ничуть не изменился в размерах.
