Владимир Михайлов - Кольцо Уракары
— Видимость, бзинкшт. Оптическая иллюзия. Всего лишь. На самом деле они меня тогда крепенько взяли за жабры. И не выпускают до сих пор. Я у них под очень прозрачным колпаком. Будь уверен: даже то, что ты тут появился, будет замечено. Или уже замечено, и они вскоре снова пожалуют. А я рисковать не хочу. У меня тут много дел, и не собираюсь бросать их. Нет, я уже сказал: ищи другой способ.
— Сперва объясни: что это за «они», такие ужасные? Может, ты зря испугался?
— Тебе-то какая разница — кто? Посильнее меня, да и тебя, наверное, тоже — вот и весь сказ.
— Тогда выбрось меня побыстрее. И не будет поводов бояться.
— Легко сказать. А если тебя перехватят? Это, конечно, твой риск, но и меня по головке не погладят…
— Постой, постой. Они что же — нацелены именно на меня?
— А ты еще не понял? Туго у тебя стало с сообразительностью. Нет уж, послушай доброго совета: исчезай сразу и больше тут не показывайся. Выкручивайся дальше, как знаешь.
— Это обсуждению не подлежит, — сказал я таким тоном, что он понял.
— Ты что — тоже мне грозить собираешься? Дохлый номер.
Я усмехнулся:
— Это Армаг, верно? И они тебя вовсе не напугали. Просто купили. Почем продал душу?
Доброжелательность его как ветром сдуло. Он вскочил, сделал два шага, чтобы оказаться между мною и дверью. Из-за спины неуловимым движением выхватил дистант. Направил на меня:
— С-сука!..
Примерно такого развития событий я и ожидал, хотя некоторые детали не совпадали: например, по моим предположениям, он должен был воспользоваться ножом, которым владел мастерски. Стрелком же был посредственным; но на расстоянии трех шагов из дистанта цель поразит и слепой, и даже стоя к ней спиною. Вообще-то я полагал, что стрелять он не станет до последней возможности: я требовался ему живым и словоохотливым. Собственно, в расчете на это я и спровоцировал его вспышку. Иначе пришлось бы долго ходить вокруг да около. Может быть, я и доставил бы себе такое удовольствие — раскрутить его постепенно, вытягивая истину сантиметр за сантиметром и глядя, как он опадает, выпуская воздух; но не в таком цейтноте, в котором я находился сейчас. Время следовало экономить.
Поэтому я не стал ждать, что возобладает в его милли-секундных колебаниях: эмоциональное желание уложить меня на месте или разумное стремление овладеть ситуацией и сделать то, что ему было поручено. И поспешно поднял руки, выражая полную покорность обстоятельствам и рассчитывая, что он мне в этом поверит.
Абердох, однако, проявил разумную осторожность. Он не отвел оружия и не стал приближаться ко мне. Лишь проворчал удовлетворенно:
— Вот так-то лучше… И скомандовал:
— Лицом к стене! Руки на стену! Расставь ноги пошире!.. Ну, и все такое прочее, что полагается в таких случаях: рутинный ритуал. Я был совершенно послушен. Но чувствовал, что мне не верят. Он даже не подошел, чтобы обыскать меня, впрочем, мог убедиться в моей безоружности на расстоянии — для этого у него хватало способностей. Он, похоже, высоко ценил себя как сенсора, я всей душой надеялся, что это так и есть. И не ошибся. Продолжая оставаться на месте и не опуская руки с дистантом, он принялся делать мне внушение, собираясь, видимо, поступить со мною так же, как днем раньше я сам обошелся с рыночным библиотекарем. Но (подумал я) с куда меньшими шансами на успех.
Я бы на его месте начал со внушения мне уверенности в том, что он меня горячо любит и желает мне только добра. И что я, в свою очередь, горячо люблю его и просто неспособен причинить ему хоть какой-то вред. Абердох этим пренебрег. Зря, самоуверенность никого еще не доводила до добра. Он же решил сразу ухватить быка за рога:
— Ты измучен. Ты устал. Твои руки и ноги тяжелеют. Наливаются свинцом. Ты очень хочешь отдохнуть. Спать. Засыпаешь. Засыпаешь…
Господи, сколько веков назад ему ставили гипноз? И с этим-то багажом он вступает в схватку?..
— Ноги больше не держат тебя. Ты опускаешься на пол. Сползаешь по стене. Медленно… Осторожно…
Я так и поступил. Старался только не очень прижимать ладони к стене, чтобы не занозить руки. Мне удалось очень естественно опуститься на колени. И мягко повалиться набок, закрыв глаза.
— Ты уже спишь… Ты уснул. Но ты слышишь меня. Отвечай: ты меня слышишь?
— Слышу… — отрапортовал я тем потусторонним голосом, какой он наверняка и рассчитывал услышать.
— Сейчас я буду задавать тебе вопросы, а ты будешь отвечать на них. Скажи: ты будешь отвечать мне?
— Буду… — издал я в той же тональности.
— И будешь говорить правду. Только правду. Одну только…
— Одну только правду.
— Молодец. Вопрос первый: где ты собираешься искать семена уракары?
— На Синере.
Он чуть опешил: ожидал чего-то другого.
— Почему на Синере?
— Потому, что они там.
— Ты уверен? Откуда ты знаешь?
— Нашел информацию на Рынке.
Я помнил, что ему на Рынок вход был закрыт: видимо, когда-то он попытался что-то урвать там, но засветился. Поэтому ему и приходилось отсиживаться вне города и опасаться каждого патруля.
— Где именно?
— На аукционе. Купил.
— Почем?
А это еще зачем ему? А, понятно: этот расход он припишет себе и деньги положит в карман. То есть так он планирует. Но вряд ли это у него получится, вряд ли…
— По семнадцати галлов за бит.
— Назови сумму.
Я назвал. Сумма его обрадовала.
— Где семена хранятся на Синере?
Черт, приходится выдумывать сказки на ходу. Нет бы мне приготовиться заблаговременно. Хотя, надо сказать, в Абердохе я ведь меньше всего сомневался.
— У теневого папы. Он все и организовал. По заказу их главной квартиры.
(Господи, ну можно ли так безбожно врать?! Но дело стоит того. А Абердох именно в такое вранье и поверит: в совершенно беспардонное и наглое.)
— Как выйти на него?
— Надо лететь на Синеру.
— Это ясно. Там, на Синере?
— Связаться с ним по местной связи. Сказать пароль…
— Какой? Ну??
— «Хочу купить щенка синерианского шпица».
Мне просто лень было придумать что-нибудь позамысловатее.
— Врешь. — Но он тут же опомнился: — Нет-нет, это я так. Ты ведь говоришь мне только правду?
— Одну только правду.
— Вот и молодец… Постой. А номер? Как ему позвонить?
— Не помню. Записан на карточке. У меня в кармане. Внутреннем…
Я слабел, что называется, прямо у него на глазах, и он понимал, что допрос пора заканчивать. Впрочем, то, что его интересовало, он уже узнал.
— Хорошо. Спи. Ты крепко, спокойно спишь…
Теперь я больше не был ему нужен. Самое время для него было — воспользоваться дистантом, чтобы навсегда вывести меня из игры. Но я твердо знал: прежде чем выстрелить, он засунет мне руку за пазуху, чтобы извлечь карточку, и только потом станет расправляться со мной. Он не захочет рисковать записью: недаром я все последние минуты внушал ему именно эту мысль.
